Я хочу лизнуть блеск на ее губах, чтобы узнать каков он на вкус.
Я не знаю, что она делает со мной! Она, должно быть, колдунья.
Тина только что закончила расставлять тарелки с кексами на обеденном столе, когда Дух подходит и берет кекс. Она вытягивает руку, чтобы остановить его и указывает на другую тарелку.
— Нет, Дух, милый, твои тут.
Дух хмурится и спрашивает:
— Почему мои? Ты плюнула в них или добавила какое-то дерьмо??
Тина выглядит шокированной тем, что он так подумал, но отвечает:
— Хм, нет. Ты сказал, что любишь хрустящее арахисовое масло, поэтому я сделала тебе собственную партию.
Дух выглядит ошеломленным. Его брови подняты, рот открыт. Он тихо спрашивает:
— Ты сделала их специально для меня?
Тина выглядит так, как будто ей некомфортно, и краснеет. Она поправляет блюда на столе, которые и так стояли ровно.
— Э-э... — Она пожимает плечами и смотрит в пол. — Ты ведь съешь их?
Она идет на кухню, оставляя Духа в шоке, глядя на его личную партию кексов.
Макс подходит к нему сзади и ругает:
— Ты такой осел. Бьюсь об заклад, ты даже не любишь хрустящее арахисовое масло.
Все еще хмурясь, Дух тихо отвечает:
— Нет, я люблю, очень.
Макс наслаждается растерянностью Духа и ухмыляется.
Дух берет кекс:
— Итак, она действительно милая, да?
Макс ухмыляется сильнее:
— Да, — растягивая «а».
Дух качает головой и бормочет:
— Черт бы меня побрал.
***
Я пряталась на кухне достаточно долго. Я выпрямляю спину и выхожу из кухни, когда появляется Сиси. Мой бог, как этот ребенок красив. Она смотрит на меня и улыбается, показывая кривые зубы.
— Привет, Тина!
Улыбаясь, я отвечаю:
— Привет Сиси. Как ты, мой ангел?
Она смотрит задумчиво.
— Я неплохо.
Неплохо? Просто неплохо?
Мне это не нравится. Дети должны быть счастливы. У них всё должно быть, по крайней мере, хорошо.
Я иду к ней, глажу ее по щеке и спрашиваю:
— Все в порядке?
Она вздыхает:
— Да, я думаю, да.
Я вижу, что она действительно не хочет говорить об этом. Нерешительность написана на ее милом личике.
— Ну, если ты хочешь поговорить со мной о чем-нибудь, — я говорю, идя к своей сумке, достаю бумагу и ручку и начинаю писать, — вот мой номер телефона.
Она смотрит на лист бумаги с удивлением, широко раскрыв глаза и шепчет:
— Я могу позвонить тебе в любое время?
Я отвечаю без колебаний:
— В любое время. Если ты когда-нибудь почувствуешь, что хочешь поговорить или тебе будет нужен совет — позвони мне, милая.
Выражения ее лица становится радостным, и она улыбается мне.
— Спасибо, Тина. — Она складывает бумажку и кладет ее в карман.
Мы выходим из кухни и узнаем, что пиццу уже доставили. Я кладу пару кусочков на тарелку для Сиси, отдаю ее ей и целую в лоб.
Миа было бы пять, если бы она была жива.
Я не могу унять боль, сжимающую мое сердце. Я думаю о ней каждый день и представляю, какой была бы моя жизнь, если бы она всё еще была здесь. Это сложный вопрос. Она не здесь. Я скучаю по ней, очень.
Макс говорит Сиси, чтобы она готовилась ко сну, и она направляется по коридору в комнату в дальнем правом углу. Я хочу увидеть остальную часть дома и уже замышляю улизнуть позже, и исследовать его.
Я чувствую кого-то позади себя. Рука прижимает меня к твердой груди. Я поднимаю глаза, и Ник смотрит на меня настороженно.
Мои глаза расширяются:
— Что?
Он качает головой и прижимает щеку к моему виску.
— Я не знаю. Ты выглядела грустной. Может быть, ты думала о Сиси. Ты выглядела так, будто тебя нужно обнять.
Я поворачиваюсь, чтобы сильнее прижаться к нему и обнять за талию.
— Мне всегда нужны объятия. Спасибо.
Он ничего не говорит, а затем:
— Персики.
Персики, о чем это он?
Я молчу. Он наклоняется ко мне ближе, утыкается носом в ухо, и я чувствую его губы на моей шее.
— Ты пахнешь персиками.
Ох.
Бабочки начинают порхать у меня в животе, и я обнимаю его крепче. Я чувствую, что-то твердое, что упирается мне в бедро. Тепло поднимается по моему животу.
О, боже. Это что...? У него...?
Мысль о Нике, твердеющем от моего запаха, накрывает меня, мои ноги подкашиваются, и я становлюсь влажной.
Его губы все еще на моей шее, я чувствую его дыхание.
— Черт, ты так хорошо пахнешь, Тина, что мне хочется тебя съесть.
Он нежно кусает меня за шею, я содрогаюсь и сдерживаю стон. Я ослабляю объятия и поднимаю к нему свои наполовину закрытые глаза. Я отвечаю хриплым голосом:
— Может, тебе стоит попробовать кексы вместо меня. Я уверена, что они вкуснее.
Ник закрывает глаза, в его взгляде видна боль.
— Я не думаю, что что-то может быть таким же вкусным как ты.
Он отворачивается и уходит. Я остаюсь наедине со своими мыслями.
Что только что произошло?
***
Макс укладывает Сиси спать и включает радионяню, которая стоит на каминной полке. Ее спальня в конце коридора, когда она зовет, мы не можем услышать ее, если монитор не включен. Эта система работает хорошо, поэтому мы не должны ходить на цыпочках, когда она спит.
Я до сих пор болезненно твердый.
Я хочу Тину в моей постели. Не только для секса. Я хочу делать с ней всё, что обычно делают с людьми, которые вам небезразличны. Я хочу целовать ее и попробовать каждый дюйм ее великолепного тела. Я хочу обнимать ее, пока она спит. Я хочу защитить ее от всего плохого в мире. Я хочу, чтобы она нуждалась во мне. Но мы — друзья. А друзья не делают подобное дерьмо.
Я должен избавиться от этого.
Я стараюсь. Тина просила о дружбе, и это то, что я собираюсь дать ей. Если я не могу иметь ее в своей постели, я буду рядом с ней каким-либо другим образом.
Я не знаю, как это объяснить, чтобы не звучало глупо. Я никогда не чувствовал такого к женщине. Она делает мой день ярче. Я счастливее, когда с ней. Я никогда не был хорош в этом, но я хочу проявлять к ней мои чувства. Она — моя маленькая глупышка. Мне нравится, что её эмоции на виду. Каждому, кого встречает, она дает маленький кусочек своего большого сердца.
Я чувствую, что мое тело расслабилось.
Слава Богу.
Было бы отстойно, если бы я провел весь вечер со стояком.
Мы все сидим за покерным столом, едим и пьем, хотя уже пора играть.
Тина смотрит вокруг стола и широко улыбается.
— Итак, как играть в покер?
Ох.
Только Тина может прийти на ночь Покера, не зная как играть в покер.
***
Ник тратит час на то, чтобы научить меня играть в покер. Все это звучит примерно как: «Эта карта бла, ты используешь ее для бла и бла... Тогда ты бла-бла-на-ди-бла и это покер!».
Это не так просто.
Я сдаюсь с гримасой на лице и уговариваю девчонок сыграть со мной в Уно за обеденным столом.
После мои трех побед, Нат собирает карты и бросает их в воздух. Они летят во все стороны. Нат продула все три раза. Лола, Мими, и я хохочем от ее драматизма. Нат дуется, как маленький ребенок.
Мы идем к покерному столу, где парни громко переговариваются. Они дразнят друг друга, смеются и кричат, когда выигрывают раздачу. С ними так весело.
Ловкач уже съел шесть моих специальных кексов и сейчас пожирает седьмой. Он наклоняется ко мне и небрежно целует в щеку. Он спрашивает:
— Что в этих кексах, девочка?! Они восхитительны.
Я вытираю свою щеку и смеюсь.
— Эээ, Ловкач! Ну, красные бархатные кексы с шоколадным кремом в центре, а шоколадные глазированные кексы с арахисовым маслом.
Его глаза закатываются в блаженстве. Он наклоняется близко и прикасается своими губами к моей щеке.
— Давай сбежим вместе.
Я смеюсь над его театральной сценкой. Ник берет мою руку, тянет меня к себе.
— Извини Ловкач, она уже обещала мне.
Ловкач сердито отвечает ему:
— Ты всегда получаешь девушку. Оставь несколько для нас, приятель.
Ник не ухмыляется:
— Никогда.
Он тянет меня к себе на колени, я обнимаю его за шею и кладу голову ему на плечо. Я люблю обниматься с ним. Он — мой плюшевый медведь.
Я чувствую, что все смотрят на нас, но мне все равно. Мне так комфортно, что я не хочу двигаться.
Девчонки смотрят, как парни играют партию. Ник играет и гладит меня по спине. Мы все замечательно проводим время.
— Папа? — немного искаженный голос Сиси звучит из радионяни. Макс встает, но я кладу руку ему на плечо.
— Позволь мне.
Он выглядит пораженным моим предложением.
— Эээ, ладно, если ты уверена. Она обычно просит пить — возьми стакан воды. Ее комната последняя по коридору.
Я улыбаюсь ему, иду на кухню за стаканом воды и к комнате Сиси.
Она улыбается, когда видит, что я захожу в ее комнату. Я не включаю свет, но оставляю дверь приоткрытой и сажусь рядом с ней на кровать. Она хочет пить.
Она выпивает половину стакана и ставит его на тумбочку. Я опускаю голову, чтобы поцеловать ее в лоб, и спрашиваю:
