Ребята из бригады Мансура кинулись его искать, но коммерсант успел добежать до 17-го отдения милиции. На квартиру к Мансуру сразу выехала группа немедленного реагирования отделения милиции. Но когда милиционеры узнали, с кем имеют дело, брать квартиру сами не решились. К десяти часам вечера прибыл СОБР, оперативники РУОПа и МУРа, начальство ГУВД и прочие участники этой акции.
В квартире, кроме Мансура, были еще его гражданская жена Татьяна Любимова и какая-то неизвестная женщина. Все переговоры Мансур вел по мобильному телефону. Он постоянно менял свои планы — то решался сдаваться, то грозился оказать сопротивление и стрелять до последнего патрона.
Я наблюдал за присутствующими. В глазах его родителей застыли ужас и отчаяние.
Ко мне неожиданно подошел какой-то полковник милиции и попросил предъявить документы. Он взял мое удостоверение, долго всматривался в него.
— Мне знакомо ваше лицо, — сказал он.
Я решил промолчать. Он вернул мне удостоверение и приказал покинуть двор. Я хотел было ему возразить, но он вдруг резко прервал меня:
— Как вы можете защищать таких подонков, как Мансуров, из-за него…
Возражать ему и говорить о служебных обязанностях адвоката было бесполезно. Непреклонный и суровый полковник вызвал какого-то сержанта и приказал проводить меня на улицу.
— …На суде будете защищать его, если он, конечно, доживет, — донеслось мне вслед.
Вскоре на улицу вывели и родителей Мансурова, значит, кто-то принял решение штурмовать квартиру.
Я сел в машину и стал ждать. На Петровку съехалось множество милицейских машин, несколько машин «Скорой помощи», чуть поодаль стояла пожарная охрана и телевизионщики. Примерно около двух часов ночи раздались сначала единичные выстрелы, затем мощный скрежет шквального огня. К моему автомобилю подошли двое сотрудников милиции и потребовали немедленно покинуть Петровку.
Вечером следующего дня по телевидению показали переговоры с Мансуром, штурм квартиры и гибель его и любовницы. Я поинтересовался у Солоника, видел ли он этот репортаж.
— Красиво погиб, — только и ответил он.
Больше ничего мы не стали обсуждать.
Через несколько месяцев я узнал, что Малыша и еще шестерых боевиков из бригады Мансура арестовали за участие в захвате того заложника. А на следствии они признались в совершении еще нескольких убийств, в том числе и Леонида Завадского.
Судить их должен был Московский городской суд за бандитизм и убийство. Но, учитывая особую опасность и дерзость этой группировки, заседание суда проходило в помещении СИЗО. Всем им дали длительные сроки лишения свободы.
Таковы превратности судьбы: Солонику угрожала смерть, а первым погиб Мансур. Не выйди Мансур из СИЗО, может быть, остался б еще жив. Каждый раз невольно думаешь: они сами выбирают себе такую жизнь…
Дело в том, что звание авторитета в последнее время становится опасным, многие гибнут. Сами авторитеты это прекрасно понимают и стараются обзавестись охраной. Если раньше они предпочитали охрану из окружения своих боевиков, то впоследствии, когда начались так называемые задержания со стороны правоохранительных органов, эта охрана играла достаточно отрицательную роль, так как у многих из них находилось незарегистрированное оружие, и, соответственно, все они привлекались к уголовной ответственности.
Авторитет же, если даже и имел оружие, проходил по делу лишь как подозреваемый или свидетель. Поэтому многие стали предпочитать иметь вооруженную охрану из работников правоохранительных органов. Тем более работники милиции имели небольшую заработную плату, и им было разрешено подрабатывать в нерабочее время. Этим стали пользоваться многие авторитеты.
Таким образом, можно с уверенностью сказать о том, что авторитеты живут достаточно красивой и сытной жизнью, что у них есть красивые загородные особняки, виллы за границей, красавицы — все это так. Но существует и обратная сторона медали — существуют следственные изоляторы, существуют тяжелые ранения, морги и кладбища, где их хоронят. Их жизнь бывает достаточно скоротечна.
Глава 4. Законники
Глава 4
ЗАКОННИКИ
Моя первая встреча с ворами в законе произошла несколько лет назад, когда я начинал свою адвокатскую карьеру. Тогда один мой коллега, опытный адвокат, пригласил меня участвовать в уголовном деле в качестве второго адвоката у вора в законе.
До этого я никогда не видел воров в законе и, идя в Бутырку, представлял, что передо мной возникнет типичный образ, изображенный в фильме «Холодное лето пятьдесят третьего» — этакий маститый вор, с папироской в зубах, в наколках, с холодным резким взглядом.
Мой клиент был Давид К., имевший кличку Дато, обвиняемый следствием в целом букете уголовных преступлений, начиная с рэкета, похищения человека, руководства преступной группировкой, употребления наркотиков и оказания сопротивления сотрудникам милиции при задержании.
Впоследствии, уже значительно расширив свою клиентуру и став защитником многих воров в законе, я уже четко представлял психологический портрет законника.
Многие легенды, связанные с наличием этого звания у многих уголовных профессионалов, в моих глазах претерпели резкое изменение.
Прежде всего хочу отметить, что законники никогда не употребляют термин «вор в законе». Вор в законе — это милицейский термин. Обычно, общаясь с ними, я не слышал, чтобы кто-то из них называл кого-либо так. Обычно это было обращение «вор», «жулик» или, в лучшем случае, «законник». Но сочетания «вор в законе» не было никогда.
Наверное, лица, пишущие на криминальную тему, специально употребляют этот термин, подчеркивая этим приверженность вора к соблюдению воровских традиций и понятий. Получалось — вор, соблюдающий закон. Можно привести и другую версию — человек, имеющий звание вора, как бы утвержденный воровским сообществом, иным словом, коронованный. Но эти версии так и остались невыясненными.
А пока мне предстояла первая встреча с законником. Прибыв в следственный изолятор Бутырка, я вскоре увидел своего клиента. Это был грузин лет тридцати двух, высокий, опрятно выглядевший, в дорогом, хорошо сидящем на нем спортивном костюме.
Он был тщательно выбрит, темные волосы причесаны, никаких татуировок на руках. Бросались в глаза красивые массивные кроссовки фирмы «Адидас» «Торшн», в то время рекламировавшиеся на телевидении, и чистейшие белоснежные носки. Тогда я не придал значения его опрятному виду, но потом, когда я общался со многими законниками, понял, что для них характерно иметь опрятный вид, то есть даже чисто внешнее превосходство перед другими арестантами.
Потом до меня доходили легенды о пребывании в заключении воров в законе — тот же Шурик Захар мыл камеру сначала собственноручно, а потом заставляя сокамерников поддерживать чистоту. Все это впоследствии оказалось реальностью.
Мой клиент вошел, мы поздоровались, я представился и начал разговор. Тогда по указанию моего старшего коллеги я должен был подготовить своего подопечного к очередному допросу, который должен был состояться через два дня. Необходимо было уточнить ряд позиций. Я достал блокнот и хотел было начать корректировку тех ответов на вопросы, которые могли возникнуть при допросе, но мой собеседник неожиданно, увидев мой блокнот, резко перебил меня и сказал, что никаких показаний на предварительном следствии давать не будет — только на суде. Я удивился — почему, какая причина?
— Масть обязывает, — сказал он, посмотрев на меня внимательно.
Я понял по его выражению лица, что никакого желания разговаривать со мной у него не было. Закрыв блокнот, я сказал:
— Хорошо, так и договоримся.
На следующий день состоялся допрос с участием следователей, который в принципе тут же и закончился, не начавшись, так как наш клиент моментально отказался давать какие-либо показания, аргументировав это тем, что все показания он будет давать на суде.
Мы уже хотели с коллегой выходить, как вдруг неожиданно Давид наклонился ко мне и попросил прийти к нему на следующей неделе — обязательно. Я пообещал.
За это время, готовясь к визиту, я совершенно случайно в одном из московских киосков купил книгу «Москва бандитская». Надо сказать, что выход этой книги наделал много шума в криминальной Москве, многие читали ее с большим интересом. Так получилось, что, придя к моему клиенту Дато, я взял эту книгу и, раскрыв ее в следственном кабинете, стал ожидать его вызова. Вскоре его доставили. Он так же опрятно был одет, так же чист и аккуратен.
Я отложил книгу, и Давид стал просить меня, чтобы я срочно связался с его женой, чтобы она подготовила ему медицинскую передачу. Неожиданно он бросил взгляд на книгу. Я увидел в его глазах интерес и предложил ему ее посмотреть. Он взял книгу и увидел там много фотографий, которые стал с интересом рассматривать.
