Тогда, сначала рассказывай ты.
– Хорошо, – согласился я, едва сдержав ехидное: "Если ты мне доверяешь.". – Я думаю, что ты посол. Посланник.
Глаза у девушки округлились:
– Чей?!!!
Я указал пальцем вниз и уточнил:
– Я почти уверен.
Да неужели можно округлить глаза ещё больше?
– Но... – выдохнула она, – я же ничего...
– У тебя нет никаких инструкций, заданий, каких-то сообщений. Думаю, так и должно быть. По крайней мере сейчас.
– Но... Почему?
– Давай поговорим об этом позже. А сейчас давай закончим то, зачем сюда пришли.
Я организовал для неё доступ к некоторым оборонительным возможностям Ласточки и провёл небольшое учение (в режиме симуляции, естественно). Всё-то эта умница схватывает с первого раза! А дальше следовало самое сложное и сложность состояла в том, что требовалось изрядное доверие с её стороны. Главная же проблема возникнет потом, когда мы обменяемся взаимным доверием. Но всё равно, то что я собирался сделать было необходимым, потому что если я ошибся в оценке её живучести, остаётся только одно: срочно вызывать сюда подкрепление.
– А сейчас мне надо убедиться, что на тебя нейростат не действует. Я думаю что это так, но если я ошибаюсь, ты ни чем не сможешь мне помочь, потому что травить нас будут вместе...
– Я согласна, – быстро ответила Гермиона. – А как?
– Я сделаю тебе инъекцию в половину обычной дозы для анестезии и посмотрим как меняется энцефалограмма. Если замечу изменения, тут же колю тебе антидот.
Вообще-то, всё это сработает при одном условии: если у неё вообще есть энцефалограмма. И даже если есть, только если эта энцефалограмма хоть как похожа на человеческую. Если же нет, остаётся надеяться на один из результатов от Снаута: "Абсолютно не чувствительны к любым ядам в любых дозах.". Они что, специально ставили опыты? А Гермиона задала следующий очевидный вопрос:
– А если окажется что меня тоже можно отправить?
– Значит придётся перейти к плану Б, – ответил я, выкладывая на стол свою красную ID-карту, на которой крупными буквами было выбито: "Чрезвычайный Комиссар Галактической Безопасности с особыми полномочиями". И, отвечая на безмолвный вопрос добавил: – Но лучше сделать это как можно позже. Острый конфликт на Станции и вмешательство извне сильно осложнит контакт.
– Ты тоже хочешь что-то урвать для себя, – констатировала Гермиона, таким тоном и с таким выражением лица, что я вздрогнул. Слишком уж это напоминало ЕЁ. Но ответил я максимально спокойно, как что-то само собой разумеющееся:
– Не без того.
И мы, прихватив всё необходимое (инъекторы с нейростатом и антидотом для опыта), направились в ту самую лабораторию, где и началось наше утро. Ласточка, конечно, оборудована хорошо, но не буду же я таскать с собой целый медцентр?
Удивительно, но испытание прошло как по маслу. И энцефалограмма у неё нормальная, и реакция на нейростат неотличима от нулевой. Тут я подумал немного похулиганить. Уж коли тут развёрнут энцефалограф, от чего бы не проверить то,что я давно хотел посмотреть?
Я быстро занял место Гермионы (она на удивление ловко прицепила мне все датчики, гораздо профессиональнее, чем умею я) и опустил боевые ментальные щиты. Гермиона вздрогнула и всё время, пока я их держал, искоса на меня поглядывала. Когда же я убрал защиту, она вздохнула с явным облегчением и сказала:
– Знаешь, это страшно. Ты вдруг пропал, совсем. А потом... Я на тебя смотрю, вижу тебя, но на самом деле тебя нет. Это ещё страшнее. Не знаю, как я не сорвалась, как утром... Словно что-то меня удержало...
На последних словах её заметно передёрнуло. А я сильно удивился:
– Удержало? – удивился я.
Она молча кивнула, а я не настаивал на подробностях. И без того было видно, что девушка в шоке.
А ведь эту проблему придётся как-то решать. Есть у меня дурная привычка, чуть что и закрываться, а Гермионе, похоже, необходим постоянный контакт со мной. И тут я подумал, что мне ещё относительно просто, я могу обойтись ментальным контактом, а каково Снауту с Сарториусом, если их гостям нужен постоянный зрительный контакт? Ладно этим я подумаю позже, сейчас надо посмотреть, что там нарисовал энцефалограф? Эту мысль я и озвучил. Гермиона молча протянула мне ленту с графиками.
– Тоже неплохо, – заметил я, разглядывая графики тета волн, идущих в довольно точной противофазе.
Гермиона заглянула мне через плечо и с удивлением воскликнула:
– Ничего себе! Так тебя и хомодетектор не увидит!
– А они и не видят, – подтвердил я и тут же спросил: – А когда ты научилась читать энцефалограммы?
– Ну... – Гермиона смутилась, – мне тоже подсказали...
Я мола указал пальцем вниз, но Гермиона только покачала головой:
– Нет... Не знаю почему, но мне кажется что нет. Это... как-то ближе. Словно стоит за плечом... и... это что-то понятное.
Сказав это она взяла свою энцефалограмму и принялась изучать.
– Ты вколол мне здесь, – она указала на мою стрелку на ленте и констатировала: – в подключичную артерию... Значит где-то 30 секунд...
Она сосредоточенно вела пальцем по линиям энцефалограммы, а я вдруг понял, что казалось мне таким знакомым. Точно также стояла склонившись над моей энцефалограммой та, другая, моя, Гермиона. Когда
