это, игнорируя достижения, которые после многовековой апробации доказали свою состоятельность.
4.3. Реализация идей криминалистической методики в гипотетической структуре досудебного производства
Надо полагать, что возврат к идее формального разделения досудебных стадий уголовного процесса на этапы, как это было установлено Сводом Законов Российской Империи 1832 года, и сегодня сохраняется в структуре частной криминалистической методики расследования, был бы вполне уместен и своевременен. Для этого досудебное производство должно быть представлено в процессуальном законе унифицированной схемой (структурой), а именно:
1) дознанием (розыском), начинающимся с принятия дела к производству при наличии повода, и решающим свой особый круг задач, из которых первой для органа дознания должна стать задача достоверного подтверждения факта совершения преступления. Только после этого усилия органа дознания могут быть направлены на розыск, установление местонахождения и задержание потенциального преступника;
2) предварительным следствием, к которому можно приступать только после обнаружения и задержания лица, подозреваемого в совершении преступления. Первым следственным действием, с которого будет начинаться предварительное следствие, должен стать допрос обвиняемого.
В предлагаемой структуре досудебного производства и дознание, и предварительное следствие становятся его обязательными стадиями, независимо от вида и тяжести совершенного преступления. При этом предварительное следствие, которому дознание всегда предшествует, вправе проводить только следователь, обладающий статусом федерального судьи. Этот статус гарантирует ему процессуальную самостоятельность и независимость. Называться он может судебным следователем как в дореволюционной России или следственным судьей как в Европе.
В гипотетической структуре досудебного производства, предлагаемой как вариант его реформирования, нет ничего принципиально нового по сравнению с той структурой, которая была представлена Сводом Законов Российской Империи 1832 года, однако в законодательном исполнении просуществовала, увы, недолго. Но именно такими по специфике решаемых задач виделись тогда в структуре досудебного производства «предварительное следствие» (прообраз дознания-розыска) и «следствие формальное» (прообраз второй стадии досудебного производства — следствия предварительного).
Например, профессор В. П.Даневский в 1895 году, так охарактеризовал эти две стадии в структуре досудебного производства. «В содержание розыска, — писал автор, — входит собирание данных необходимых для «открытия преступного деяния и нахождения лица, подозреваемого в его совершении»… «всякими, в законе не запрещенными способами», в то время, как на предварительном следствии судья-следователь «может — и обязан — указывать сторонам на недостающие доказательства и дать сторонам возможность воспользоваться средствами, законом разрешенными для собирания и предоставления доказательств …» [1229]
Принципиальная разница между этими двумя стадиями (этапами) досудебного производства состоит в следующем.
Во-первых, в объёме полномочий, которыми наделены органы, осуществляющие дознание и предварительное следствие. Дознание, руководимое и контролируемое прокуратурой, представляя сторону обвинения, выполняет исключительно розыскные функции. Очевидно, что принцип состязательности на этой первой (розыскной) стадии досудебного производства, если и может в чём-то выражаться, то лишь в том, что тайному совершению преступления государство противопоставляет тайное (негласное) выяснение характера имевшего место события и такое же в основном негласное получение сведений о предполагаемом преступнике и его местонахождении.
Во-вторых, в специфике используемых на каждой из этих досудебных стадий процесса познавательных средств. Так, в дознании, проводимом сыскными службами криминальной полиции (или иного органа дознания) под руководством прокуратуры, должны быть допустимы любые действия и средства, не запрещенные законом. Их применение на стадии дознания определяется исключительно целью установления факта совершения преступления и получения сведений о предполагаемом преступнике и его местонахождении. Только после решения этих задач и обнаружения лица, к которому можно предъявить «претензии», материалы дознания, проверенные и утвержденные прокурором, передаются судебному следователю для проведения первого допроса и ведения следствия. При этом собранные органом дознания сведения и источники информации об обстоятельствах преступления могут быть признаны полноценными судебными доказательствами лишь после их легализации следователем с использованием процессуальных средств.
На предварительном следствии, которое может начинаться не раньше, чем будет задержано лицо, подозреваемое в совершении преступления, процессуально независимый следователь (следственный судья или судебный следователь), получив от прокурора материалы завершенного дознания, вправе проводить только те процессуальные действия, которые прямо предусмотрены уголовно-процессуальным законом. И первым таким следственным действием на этой второй стадии досудебного производства должен стать допрос подозреваемого (обвиняемого), обязанность проведения которого возложена исключительно на судебного следователя. Причём в этом первом допросе адвокат участия не принимает. Только после окончания допроса обвиняемого, главной целью которого является получение объяснений по поводу предъявленного ему обвинения, профессиональный защитник вправе приступить к своим обязанностям. Иными словами принцип состязательности на предварительном следствии реализуется в полной мере только после первого допроса обвиняемого.
Предлагаемое деление начальных стадий уголовного процесса на дознание и предварительное следствие, исчерпывающе представляющие досудебное производство, могло бы стать сегодня одним из вариантов его реформы, если бы не российская действительность, которая, к сожалению такова, что идея формирования структуры досудебного производства на основе разделения функций её субъектов и очередности решаемых ими задач усилиями законодателя действительно рискует превратиться в тот самый хлам, о котором как о неизбежной перспективе криминалистических разработок, рассуждает профессор А. С. Александров. И именно потому, что, начиная с первых советских УПК структура досудебного производства была заменена на дознание и следствие, разделенные не по функциям или специфике решаемых задач, как это было в Своде законов Российской Империи 1832 г. и отчасти в УУС 1864 г., а по подследственности, определявшейся степенью тяжести совершенных преступлений, что сделало дознание и предварительное следствие в принципиальном, познавательном плане практически неразличимыми.
Но даже после этих изменений криминалистике удалось сохранить то, что было наработано за годы её существования, в том числе восстановить хорошо известную «древним юристам» структуру расследования уголовных дел в виде сменяющих друг друга этапов, определив для каждого из них свои специфические задачи. И сегодня структура частной криминалистической методики служит не только полезной научной рекомендацией следователям и дознавателям, ориентируя их на то, как следует строить свою работу по уголовному делу, но и прямым напоминанием о том, к чему приводит забвение исторического прошлого, если бездумно менять структуру досудебного производства «назло» криминалистам.
Похожую структуру можно найти только в её аналогах, ставших прообразом современной структуры частной криминалистической методики и известных в истории уголовного судопроизводства как предварительное и формальное следствие.
Рискну предположить, что в случае возврата к идеям, касающимся структуры расследования преступлений, мы будем иметь не только основу для реформирования отечественного
