Но он этого не сделал.
На моих глазах выступили слезы, но я не позволила им пролиться. Погода начала меняться. Поднялся ветер и бил своим холодным дыханием по моей щеке. Будто предупреждая. Но я стиснула зубы и игнорировала его. Свежий всплеск адреналина промчался в моей крови. Я усилила свою хватку и потихоньку двигалась вперед. Я хотела добраться до вершины этого холма или умереть, пытаясь это сделать. Ярость сделала меня безрассудной.
Больше на ощупь и инстинктивно я нашла точку опоры для рук и ног. Мышцы на руках и бедрах начинали серьезно болеть. Я посмотрела вниз, представила грандиозное падение и на секунду в самом деле почувствовала соблазн сделать это. Чтобы покончить со всем. Чтобы никогда больше не плакать и не тосковать по своему брату и не созерцать предательство Гая.
Но это мгновение прошло так же быстро, как наступило.
Я бы не сдалась. Я бы никогда не предала своего брата. Я дала обещание и намерена выполнить его. Так или иначе, я хотела найти способ помочь ему. Ничего, что мое сердце разрывается от боли – оно заживет. И я никогда больше не буду доверять Гаю.
Еще один порыв леденящего ветра врезался в меня, заставляя практически потерять равновесие. Я даже не заметила, насколько узким стал выступ. Впервые я почувствовала страх. Я могла разбиться насмерть, упав отсюда. Я знала, что должна спуститься.
Я поставила ногу назад, но вместо жесткой, твердой поверхности скалы переместила вес на липкую красную грязь, которая расползлась подо мной. Моя нога соскользнула, и на секунду я повисла, балансируя в воздухе, затем соскользнула вторая нога, и я начала падать. Ветки царапали мое лицо и руки, запутывались в моих волосах.
Ветер обдавал шею и тело. Я падала со скалы, размахивая руками, будто тонущая женщина, безумно цеплявшаяся за что-то, но тщетно. Я даже не могла открыть рот, чтобы закричать – страх парализовал мое тело. Я летела вниз со скоростью, которая, скорее всего, меня убьет.
Мой конец казался неизбежным.
Но как раз тогда, когда эта мысль промелькнула у меня в голове, мои руки ухватились за свесившуюся ветку дерева, которое росло на узком выступе. Я схватилась за нее обеими руками и, подтянувшись к выступу, легла так, как смогла – на бок, и повисла на ветке.
Каждый дюйм моего тела болел.
Я аккуратно подвигала ногой и ощутила резкую боль, пронзившую будто ножом мою лодыжку. Она была настолько сильной, что выбила из меня весь воздух. Я выругалась, когда хлопья снега начали тихо падать с потемневшего неба. Я потеряла шапку во время падения, и волосы, прилипавшие к вискам, уже стали влажными. Вскоре вся моя одежда станет мокрой. Мое лицо было в царапинах, а конечности казались одеревеневшими.
Я знала, что сначала холод притворится мягким одеялом, а затем просочится под мою кожу, охлаждая кровь и, подобно голодным крысам, прогрызет свой путь до самого мозга костей. Догадается ли Мисти отправить поисковую группу или она сочтет, что я вернусь позже? В любом случае, кого бы она могла послать? К концу ночи я, скорее всего, уже умру на этом скалистом выступе.
Будь ты проклят, Гай. Я верила тебе. Какой же глупой и наивной я была. Теперь я знала это, без всяких сомнений. Я была для него просто телом. Телом, которое он купил, чтобы использовать. Пустым местом. Моя личная трагедия ничего для него не значила. Он был еще хуже, чем мой отец. По крайней мере, отец никогда не лгал нам.
В этот момент я ненавидела Гая до глубины своей души.
И вдруг свежая печаль от несправедливости моей жизни вызвала слезы, которые потекли по моим щекам. Сожаление о Николае поднималось из самых глубин. Он ждал меня. Слезы, от которых я ранее отказалась, наполнили мои глаза. Я рыдала так сильно, что моя грудь заболела. Я плакала очень долго, и в конце концов полностью вымоталась – эмоционально, умственно и физически. Я была слишком уставшей и истощенной, чтобы сделать хоть что-нибудь, кроме как просто держаться. Я посмотрела на свои руки – они обледенели вокруг ветки дерева и были странного сине-серого цвета.
Я начинала чувствовать себя немного легче и необычно. Это было довольно приятно. Мой разум как будто отдалялся от тела. Больше не было ни холода, ни боли, ни страха. Я все еще могла смутно чувствовать твердый камень подо мной, звук свирепого ветра, бьющегося о скалы, но все это было таким далеким и как будто не происходящим со мной на самом деле.
Я подсознательно понимала, что не должна поддаваться этому необычному ощущению, но не могла бороться с ним. Я подумала о Гае, и вся злость исчезла, осталась только печаль. Он все равно предал меня. Он не заботится обо мне. Никогда не заботился. Не было никакого смысла держаться. Я перестала бороться и начала терять сознание.
Я закрыла глаза, и мой разум начал уплывать в пустоту, фактически в озеро небытия. «Должно быть, это смерть», – подумала я. В конце концов, моя смерть будет самой милосердной вещью после всего, что случилось.
Но потом произошла самая странная вещь. В мою сторону шла женщина. Это была не Изабелла. Я никогда в жизни не видела ее раньше. Она была высокой, с необыкновенным лицом: со слишком зелеными глазами, медово-коричневыми волосами и квадратной челюстью с маленьким острым подбородком, что делало ее похожей на кошку и полной решимости.
- Держись, - сказала она. Ее голос звучал подобно звону стекла. – Я только подожду ее, а потом уйду.
В ее голосе слышалась какая-то ужасная печаль. Мои глаза, дрожа, открылись. Здесь никого не было, кроме холода, снега, ветра, темноты и боли. Она не была реальной. Я поняла, что у меня начались галлюцинации. Ее голос и образ возникли в моей голове. Я начала безудержно дрожать. Зубы стучали. Потом я услышала голоса. Черная тень с горящими глазами маячила с располагающегося выше выступа. Сиб. Он лаял. Мелкие камушки скатывались с края скалы и ударялись об меня. Много голосов. Гай. Рен.
Затем лицо Гая в маске посмотрело на меня сверху вниз. Глаза у него были наполнены паникой и страхом и напомнили мне крылья летучей мыши с блестящей черной кожей, натянутой на кости. Меня затащили на более широкий выступ. Было приятно ощутить теплый, влажный язык Сиба на своем лице.
- Ты пришел, - тихо проговорила я сонно онемевшими губами и отключилась.
Гай нес меня на руках, когда я пришла в сознание. Мое холодное лицо соприкасалось с кожей его шеи. Я пыталась уцепиться за его тепло, за безопасность его твердых мускулов, но мои руки неуклюже свисали.
- Я с тобой, - сказал он в мои волосы, и меня снова унесло течением.
Когда я в очередной раз очнулась, то почувствовала, что моя лодыжка безумно пульсировала, но я была в восхитительном теплом коконе, завернутая в одеяла. Укрыты были даже шея и голова. Мои руки, казалось, перевязали. Я не могла вспомнить большую часть нашей обратной дороги. Я продолжала то приходить в себя, то снова терять сознание.
Гай сидел на стуле у изголовья кровати. Он выглядел напряженным, измученным и потерянным в его собственных глубоких мыслях. Я пошевелила пальцами в бинтах. Еле заметное движение заставило его гипнотические глаза посмотреть в мою сторону. Они впились в меня, тревожные, настороженные… и грустные. Вероятно, это беспокойство по поводу того, что его сексуальная кукла могла умереть на выступе и ему пришлось бы взять новую. Моя ярость вернулась, когда я больше не думала, что умираю.
- Теперь тебе ничего не угрожает, - сказал он. – Врач приедет, но я не думаю, что у тебя сломаны кости. Всего лишь царапины и ушибы, и вывихнута лодыжка. Хочешь попить чего-нибудь?
Я кивнула. Он открыл термос и налил что-то в кружку, а затем, добавив соломинку, поднес к моим губам. Я потягивала через нее горячий, сладкий чай, который стекал по моему пересохшему языку. Я медленно опустила голову. Каждая мышца болела, и я ужасно устала, но мой разум был бодрым, живым и полным вопросов.
- Что ты делала? Ты могла умереть там.
Его голос был на грани ярости.
- Почему ты не отправляешь письма? – прошептала я и вдруг почувствовала, как слезы текут по вискам.
Его глаза сузились, и я почувствовала ощутимое напряжение в его теле.
- А вдруг ты убежишь?
- Нет, если я сделаю это, они навредят Николаю.
Что-то промелькнуло в его взгляде. Гай стал неестественно неподвижным. Казалось, он даже перестал дышать.
- Что такое? В чем дело? – спросила я, напуганная его реакцией.
- Ничего, - сказал он и опустил глаза так, чтобы я не видела их выражения.
- Так почему ты не отправляешь мои письма? – снова спросила я.
- Сожалею, что не сделал этого, - его голос был напряженным.
Я нахмурилась, пребывая в замешательстве.
- Ты сожалеешь?
- Тебе нужно отдохнуть.
- Мне никогда не позволят покинуть этот замок?
- Я не могу отпустить тебя, Лена, - прошептал он.
И я пришла в ярость.
- Даже женщина, которая посадила меня в клетку и заставила меня подчиниться ее сексуальным требованиям, не заставляла меня нескончаемо мучиться.
