Поэтому и был создан и постепенно накапливался в нескольких западных банках спец фонд и заранее был определен круг людей, которых можно задействовать при разных вариантах развития событий.
Каково, кстати, твое мнение о людях, которых задействовал Геста?
... Очень хорошее и, только по этому, я еще не отшиб ему слишком наглые ручки ‑ этих людей в принципе нельзя заставить работать против Страны.
Скорее уж они себе сами горло перережут.
Ну, вот видишь, все развивается в нужном ключе. Только проконтролируй, чтобы Геста не напортачил с обеспечением режима секретности ‑ это не его уровень, да и работает он сейчас на пределе своих возможностей.
Кстати, есть ли, какие ни будь, результаты с подключением к этой теме Бартини?
... Пока трудно сказать, но общаются они, по консоли, почти каждый день и Роберт Людвигович, на сегодняшний день, после тебя, наверное, самый информированный по вопросам той реальности человек...
Сталин усмехнулся.
Есть ли, какая ни будь, новая информация по нашим гостям?
... Да. Парень пошел на поправку и с ним по несколько часов в день, разбив беседы на короткие фрагменты, стали помаленьку общаться.
С этим особых сложностей, кроме его физического состояния, я не вижу.
Один, очень своеобразный, момент ‑ когда куратор начал задавать вопросы, несмотря на то, что ему очень трудно говорить, сразу попросил уточнить, какую структуру наш сотрудник представляет.
Внимательно рассмотрел поднесенное к лицу удостоверение и, несмотря на то, что ему стало нехорошо после этих действий, успокоился.
Общее впечатление ‑ он явно предпочитает вести дело с государственными органами и опасался своего попадания в какую ни будь, вне правительственную организацию.
С женщиной несколько сложней ‑ она продукт абсолютно чуждой нам культуры и специалисты рекомендуют работать с ней предельно осторожно.
Тем более, что ее страница может стать нам доступной ‑ возможно, после расшифровки записей кинокамер, фиксировавших оптические фракталы, возникшие внутри калитки в момент перехода, науке удастся рассчитать кодограмму* доступа в ее реальность.
Пока мы стараемся поменьше задавать ей вопросов, обучаем русскому языку и поддерживаем с ней, по мере возможности, разговор на те темы, которые ее интересуют.
Посмотрев на Лаврентия, Сталин с интересом спросил ‑ Как ты думаешь, такое лояльное отношение к твоей ужасной конторе, это его личное мнение или результат общего изменения общественного менталитета?
Генеральный комиссар хмыкнул ‑ Как говорит Геста: "..Ну ты и вопросы задаешь..".
Скорее всего, и то и то ‑ бардак в их обществе перешел тот уровень, за которым люди начинают понимать, что демократия это не только абсолютное добро, а сильная государственная власть не всегда абсолютное зло.
Ну, естественно, в первую очередь такое понимание приходит к лицам из органов, отвечающих за соблюдение правопорядка, конечно только в том случае, если они способны принять на себя ответственность, хотя бы за собственные поступки.
... Ты думаешь, что этот парень представляет собой достаточно серьезную фигуру.
Это вряд ли ‑ скорее всего он рядовой боец или офицер, но из тех личностей, которые со временем, если выживут и, естественно, не будут репрессированы за наличие собственного мнения, формируют рабочий и идейный костяк любой правозащитной организации.
Генсек поморщился ‑ что же, таких людей мы научились ценить, но проблем, которые они создают, от этого меньше не стало.
Каково мнение социологов о женщине и ее обществе?
Кстати, сколько ей лет ‑ выглядит она ребенком, а вот говорить о ней ты уже начал как о взрослом человеке, определенного социального уровня?
... Здесь определенные сложности, пока явно не хватает знания языка или мы по‑разному трактуем некоторые понятия.
Ну, например, мы попытались спросить, сколько ей лет, делая рисунки изменения времени суток и годовых сезонов.
В результате получили цифру 80!?
Восемьдесят чего!? Лет? Лунных циклов? Перерождений?
Попытались выяснить статус, который она занимала в своем мире.
Выяснили, что она служит "большому дереву".
Что она понимает под "деревом"? Что понимает под "служить"? Что понимает под "большим"?
Ну, так показали бы ей рисунки различных деревьев...
Берия расхохотался ‑ да эти умники так и сделали.
Посмотрела она на них как на придурков, собрав брови скобкой, а, потом, долго и с интересом рассматривала картинки.
Урал
Изолятор спец полигона
"Светлая" откинулась на белую, чуть пахнущую каким то декоктом подушку, и привычно коснулась краем сознания разума "зверя", который, замерев в полусне полутрансе восстанавливал внутренние каналы и связи своего организма.
Последний Бой при исходе из их Мира тяжело дался им обоим.
Это было ошибкой, то, что идя в "точку перехода", в старый храм, расположенный в глубине "черного леса" они, не выдержав усталости и одиночества, остановились на несколько дней в лагере "отверженных".
Последний бой!
Наари, сестренка!!
Из глубины сознания пришла легкая, светлая успокаивающая волна ‑ ".... Не грусти, ...я здесь, ...я с тобой, мы идем к цели..."
Последний бой!
"Текны" напали на лагерь неожиданно, в утренней мглистой тишине.
Два текна и десять солдат‑зомби.
Напали с двух сторон.
Они видимо хотели тихо вырезать лагерь и взять нас живыми, для своих ритуалов, но сработали установленные мной на деревьях сторожа‑закладки.
Освобожденная ими сила сразу выбила из сознания нескольких нападающих, к сожалению только солдат, и в лагере начался ад.
Кричали женщины и дети; молча гибли мужчины, пытаясь остановить своими ржавыми железками смертоносные тени.
Зверь сразу перешел в боевую трансформу и скользнул на встречу одному из текнов.
Я, прикрываемая Наари, которая раз за разом разряжала в нападающих свой арбалет, попыталась разбудить "черный лес".
Это была наша единственная возможность выжить ‑ разбудить душу леса, застывшую в вековом оцепенении и, с безразличием сомнамбула, не замечающую окружающее.
Разбудить "Спящий Лес" ‑ безумие, последнего шанса!
Разбудить Лес, который в своем безразличии к жизни, просто игнорирует ее Обращение.
Лес проснулся только тогда, когда погибла Наари, встав на пути одного из текнов и умирая, в последнем вскрике своей души, посвятила себя Лесу, замкнув собой кольцо, между мной, зверем и лесом.
Наари, сестренка, ты умерла так же как жила ‑ отдавая всю себя ближним без остатка.
Сестренка! Я не смогла тебя спасти ‑ Лес забрал предложенное тобой. Несмотря на все усилия, по кольцу в мою душу скользнула и устроилась там, в глубине, только твоя легкая светлая тень.
Спи сестренка! Пусть твой сон будет легким внутри моей сути!
.....
Владимир Владимирович заметался по аппаратной комнате около оживших на несколько секунд самописцев.
Вот, вот, смотрите ‑ опять кратковременная активность второй личности и, вслед за ней вполне ясный "ответ" на самописцах контролирующих мозговую активность парня и девушки!!
Геста, Геста ‑ вы совершаете преступление против науки! Почему вы не разрешаете мне провести полный цикл экспериментов!?
... Резать не дам.
Одевать на весь день "полный" шлем энцефалоскопа тоже не дам.
Для мониторинга состояния, вам пока вполне достаточно имеющихся датчиков.
Да кто говорит о том, что бы резать!?
Хотя несколько датчиков, ну ‑ десятка полтора, введенных непосредственно в те зоны мозга, которые показывают аномальную активность, дали бы не меньше, чем эксперименты с больным Павловым.
... Вот Павлову и вводите, а ее не трогайте.
Геста ‑ вы ретроград и преступник! Я буду жаловаться!!
... Ваше право, но все равно не дам.
Куратор проекта, который вместе с Гестой просматривал и, вычеркнув две трети содержимого, утверждал план экспериментальных работ на завтрашний день, отвернулся, скрывая усмешку ‑ противостояние между ученым и куратором‑наставником перешло в ту стадию, когда сверху пришла команда "... очередные жалобы наверх не отправлять, а подшивать в папку...".
Папка с жалобами, в отличие от папок с результатами работ, быстро наполнялась и получалась очень увесистой.
Закончив с обработкой заявок, кураторы вышли из приемной и, идя по длинному коридору карантинного блока, привычно остановились у окна, с односторонней прозрачностью, в реанимационное отделение.
Глядя, как маленькая кореянка что то тихо объясняет гостье, аккуратно рисуя кисточкой с тушью на планшете, и посмотрев на грустный коричневый комочек, лежащий около входной двери в реанимацию, офицер хмыкнул ‑ Да уж, Ким в роли больничной сиделки!?
Геста пожал плечами ‑ И, как ни странно, глядится более естественно, чем в тире со стволом в руке.
Многих из вас жизнь и убеждения заставили заниматься не тем, что заложено природой.
