- Вздергивают и потрошат охотников? Разве это похоже на веганов?
- Вспомни о «Фронте освобождения Земли»63. Они швыряют «коктейли Молотова».
- Но «ФоЗ» всеми силами стараются не допустить чьего-либо убийства.
- Тем не менее, обрати внимание на символизм. Леон Готт был охотником на животных большой африканской пятерки и таксидермистом. Журнал «Хаб» выпустил статью о нем под названием «Мастер трофеев». Несколько месяцев спустя его обнаружили вздернутым за лодыжки, распоротым и выпотрошенным. Подвешенным на достаточно правильной высоте, чтобы его могли обглодать собственные домашние животные. Разве существует более подходящий способ избавиться от тела охотника, чем оставить его на растерзание Пушку и Шарику?
Она замолчала, внезапно осознав, что в ресторане стало тихо. Джейн покосилась в сторону и увидела, что пара за соседним столом уставилась на нее.
- Не время и не место, Джейн, - сказал Габриэль.
Она опустила глаза на свою свиную отбивную.
- Хорошая сегодня выдалась погодка.
Только после того, как вокруг них возобновился гул разговоров, она сказала, уже потише:
- Я считаю, что символизм очевиден.
- Или это может не иметь ничего общего с тем, что он был охотником. Мотивом вполне могла быть и кража.
- Если это была кража, то довольно специфическая. Его бумажник и наличные нетронутыми остались в спальне. Насколько нам известно, единственное, что исчезло из его дома – шкура снежного леопарда.
- А ты говорила, что она стоит кучу денег.
- Но такую редкую шкуру будет чертовски трудно сбыть. Если только она не осядет в чьей-то частной коллекции. И если единственным мотивом было ограбление, к чему этот кровавый ритуал потрошения жертвы?
- Мне кажется, у тебя здесь есть две конкретные символические особенности. Во-первых, пропавшая шкура редкого животного. Во-вторых, то, как было оставлено тело жертвы. – Габриэль нахмурился, уставившись на свечу, стоящую на столе, пока обдумывал это. Наконец-то его зацепила эта головоломка, и теперь он полностью увлекся ей. Сегодня был семейный ужин, единственный вечер за месяц, в который они поклялись не говорить о работе, но каждый раз все сводилось к убийству. А как могло быть иначе, когда это было тем, чем они оба жили и дышали? Она наблюдала за тем, как свет от пламени свечи мерцает на его лице, пока он спокойно обдумывал факты. Как же ей повезло, что она может поделиться этими фактами с ним. Джейн подумала о том, каково было бы сидеть здесь с супругом, не относящимся к правоохранительным органам, разрываясь между желанием поделиться тем, что ее беспокоило и невозможностью об этом рассказать. У них были не только общие дом и ребенок, общим было и мрачное знание того, как мгновенно может измениться жизнь. Или закончиться.
- Я посмотрю, что у нас есть на «Действующую армию веганов», - произнес он. – Но я склоняюсь к тому, что тебе необходимо сосредоточиться на той леопардовой шкуре, поскольку ты знаешь цену этой похищенной вещи.
Он сделал паузу.
- Что ты думаешь об О`Брайене?
- Помимо того, что он шовинистический козел?
- Я имею в виду, рассматриваешь ли ты его в качестве подозреваемого. Был ли у него мотив убить Готта?
Она покачала головой.
- Они были приятелями по охоте. Он мог бы запросто застрелить его в лесу и назвать это несчастным случаем. Но да, я размышляла насчет О`Брайена. И его личного ассистента. Готт был настолько нелюдим, что подозреваемых совсем немного. По крайней мере, тех, о которых нам известно.
Но стоит копнуть поглубже чью-то жизнь, и всегда открываются сюрпризы. Она подумала о других жертвах, других расследованиях, которые раскрыли тайных любовников, спрятанные банковские счета или бесчисленные незаконные увлечения, всплывшие на свет только потому, что чья-то жизнь прервалась насильственным способом.
И она подумала о своем собственном отце, у которого тоже были секреты и чей роман с другой женщиной разрушил его брак. Даже человек, которого, как она считала, хорошо знала, человек, с которым она встречала каждое Рождество и каждый День Рождения, оказался незнакомцем.
Позже тем же вечером ей пришлось противостоять все тому же незнакомцу, когда они с Габриэлем подъехали к дому Анджелы, чтобы забрать свою дочь. Джейн заметила знакомую машину, припаркованную на подъездной дорожке, и сказала:
- Что здесь делает папа?
- Это его дом.
- Прежде был его домом.
Она вышла наружу и посмотрела на «шеви», припаркованный на своем обычном месте, словно никуда отсюда и не уезжал. Словно Фрэнк Риццоли мог просто шагнуть назад в свою прежнюю жизнь, и все бы стало как прежде. На левом переднем крыле «шеви» красовалась новая вмятина, и Джейн стало интересно, была ли она делом рук девицы Фрэнка, и кричал ли он на нее так же, как когда-то орал на Анджелу, когда та поцарапала дверцу машины. Если достаточно долго встречаешься с одним человеком, начинаешь замечать недостатки даже в самом прекрасном новом любовнике. Когда девица заметила, что у Фрэнка в носу растут волосы, а по утрам плохо пахнет изо рта, как и любого другого мужчины?
- Давай просто заберем Реджину и уедем домой, - прошептал Габриэль, пока они поднимались на крыльцо.
- А что, по-твоему, я собираюсь сделать?
- Не участвовать в привычной семейной драме, надеюсь.
- Семья без драмы, - ответила она, нажимая на дверной звонок, - была бы не моей семьей.
Дверь открыла ее мать. Хотя она и выглядела как Анджела, но была всего лишь ее блеклой зомби-версией, поприветствовавшей их безжизненной улыбкой, когда они вошли.
- Она крепко спит, не беспокойтесь. Ужин хорошо прошел?
- Да. Что здесь делает папа? – спросила Джейн.
Фрэнк прокричал:
- Я сижу в своем собственном доме, вот что я делаю. Что еще за вопрос?
Джейн вошла в гостиную и увидела отца, восседающего в своем прежнем кресле: свергнутый король вернулся, чтобы занять свой трон. Его волосы имели странный черный оттенок крема для обуви… с каких пор он их красит? Были и другие перемены: шелковая рубашка с открытым широким воротом, дорогие наручные часы. Это заставило его выглядеть какой-то Вегас-версией Фрэнка Риццоли. Может, она зашла не в тот дом, а в альтернативную вселенную с андроидом-мамой и диско-папой?
- Я заберу Реджину, - проговорил Габриэль и благоразумно скользнул в коридор. Трус.
- Мы с твоей мамой наконец-то пришли к пониманию, - объявил Фрэнк.
- И что это значит?
- Мы собираемся все исправить. Вернуть все, как было.
- С блондиночкой или без нее?
- Какого черта с тобой происходит? Ты пытаешься все разрушить?
- Ты и сам отлично с этим справился.
- Анджела! Скажи ей.
Джейн повернулась к своей матери, которая стояла, уставившись в пол.
- Ты этого хочешь, мам?
- Все будет хорошо, Джейни, - тихо произнесла Анджела. – Все получится.
- Твой голос полон энтузиазма.
- Я люблю твою маму, - заявил Фрэнк. – Мы семья, мы свили свое гнездо, и мы останемся вместе. Вот что важно.
Джейн смотрела взад-вперед на своих родителей. Отец уставился на нее в ответ, раскрасневшийся и воинственно настроенный. Мать отводила взгляд. Ей так много хотелось сказать, ей следовало сказать очень многое, но время было позднее, и Габриэль уже стоял у входной двери со спящей дочерью на руках.
- Спасибо, что присмотрела за ней, мам, - сказала Джейн. – Я тебе позвоню.
Они вышли из дома и направились к машине. Пока Габриэль пристегивал Реджину в ее детском кресле, входная дверь распахнулась, и Анджела вышла из дома, неся игрушечного жирафа Реджины.
- Она будет вопить как резаная, если вы забудете Бенни, - сказала она, протягивая жирафа Джейн.
- Ты в порядке, мам?
Анджела обхватила себя руками и оглянулась на дом, словно ожидая, что на этот вопрос ответит кто-то другой.
- Мама?
Анджела вздохнула.
- Все идет так, как надо. Этого хочет Фрэнки. И Майк тоже.
- В этом деле мои братья не имеют права голоса. Ты единственная, кому решать.
- Он так и не подписал документы о разводе, Джейн. Мы все еще женаты, а это что-то, да значит. Значит, он никогда не переставал верить в нас.
- Это значит, что он хотел и рыбку съесть, и в пруд не лезть.
- Он твой отец.
- Да, и я люблю его. Но тебя я тоже люблю, и ты не кажешься счастливой.
Стоя на тенистой подъездной дорожке, она увидела, как ее мать пытается выдавить из себя отважную улыбку.
- Мы семья. Я справлюсь.
- А как же Винс?
Одно лишь упоминание имени Корсака в мгновение искривило улыбку матери. Она зажала руками рот и отвернулась.
- О, Боже. Боже мой….
Когда она начала всхлипывать, Джейн отняла ее руки от лица.
- Я скучаю по нему, - призналась Анджела. – Я скучаю по нему каждый день. Он не заслуживает этого.
- Ты ведь любишь Винса?
- Да!
- А папу ты любишь?
Анджела заколебалась.
- Да, конечно.
Но настоящий ответ прозвучал в этой паузе, в тех молчаливых секундах, перед тем как она смогла опровергнуть то, что ее сердце уже знало. Она отстранилась от Джейн, сделала глубокий вдох и выпрямилась.
