Подобные стычки происходят непрерывно на громадном участке космического пространства размерами в сотни парсеков, которое занимают столкнувшиеся с неимоверной скоростью скопления галактик.
Потрясающий межгалактический фейерверк вспыхивающих Сверхновых делает этот участок космоса сотканным из нестерпимого ярчайшего света.
Еще более страшный оттенок чудовищной картине придает полнейшее безмолвие совершающейся космической трагедии. Космический вакуум не передает никаких звуков, и безобразный неслышный хруст сминаемой материи можно только видеть. В гнетущей застывшей тишине лишь возникают колоссальные вспышки, сцепившихся в смертельной схватке уже Сверхновых. И уж, конечно, абсолютно беззвучны испепеляющие все вокруг ярчайшие фотонные лучи, несущее неумолимую смерть живым организмам рентгеновское излучение и разрушающая неживую материю, не такая спешная, но жуткая в своей неизбежности, гравитационная зыбь.
Но даже, если бы звук в месте взрыва существовал, то образовавшиеся вокруг сверхплотные вакуумные поля с невероятной плотностью энергии, сжатые немыслимым давлением взрывной волны, не дали бы ему прорваться извне.
Увы, вся эта головоломная квинтэссенция последствий происходящей катастрофы не может быть запечатлена и истолкована обычным людским мышлением.
Бесполезно также подсчитывать неимоверное число звезд, с их системными придатками и межзвездным веществом, несущихся с обеих сторон и найдущих свою смерть в исполинском чреве взрыва. И столь же бессмысленно пытаться определить их суммарную массу - она не поддается существующему математическому исчислению и не подвластна человеческому разуму.
Возможно, там, в суперсжатом нутре черной дыры и ее окрестностях, совершенно не действуют все основные известные законы природы, а также образуются и иные измерения, с которыми человечество пока незнакомо даже теоретически. А кривизна пространства в этом районе наверняка имеет структуру, не поддающуюся никакому осмыслению.
Температура газовых потоков, бешено вращающихся и мчащихся со скоростью кластера, достигает семидесяти миллионов градусов.
Миллиарды звезд, вышвырнутые из эпицентра столкновения колоссальной силой взрыва, таща за собой длинные шлейфы межзвездного газа, с громадной скоростью удаляются от места космического катаклизма, чтобы обрести новое место обитания в близлежащей галактике.
Звездную участь разделяют и планетарные системы.
Еще задолго до того, как обитаемые планеты попадают в сферу взрыва Сверхновой и испаряются, жесткое рентгеновское излучение убивает на поверхности планеты все живое. Те разумные формы жизни, которые, чтобы спастись, уходят от воздействия смертоносных лучей вглубь планеты, уничтожаются последующим накатом гравитационных волн. Гравитация разрушает и всю внутреннюю структуру планеты, поэтому в страшное и безжизненное огненное царство попадают уже крупные куски и осколки материков и гигантские каплевидные массы бывших океанов.
Последние протуберанцы, взметнувшись со стороны эпицентра своими парсековыми сполохами, отдают как бы салют погибшей материи.
И еще тысячи лет гравитационная рябь, растекаясь по Вселенной концентрическими кругами будет уничтожать на огромном пространстве существующие и только зарождающиеся формы жизни, в том числе и разумной.
Отголосок чудовищного космического катаклизма дойдет до Земли в виде мощной световой вспышки, заметной невооруженным глазом, лишь через три тысячи лет. Еще через тысячу лет земные материки вздрогнут от последствий гравитационной ряби, а океаны выплеснут на разрушающиеся города сметающие все на своем пути цунами.
А на месте космической катастрофы остается лишь шрам в виде сверхмассивной черной дыры, диаметром со звездную систему, окруженной гигантским ореолом межзвездного газа и уцелевших в катаклизме звезд, медленно, но неуклонно втягивающихся в ее жуткий невидимый зев. И все это покрыто красивой легкой вуалью, образовавшейся в результате взрыва, планетарной туманности, которая стыдливо пытается скрыть следы злодейского преступления, совершенного Темным веществом.
А сбоку уже, медленно, но неумолимо наползает безмолвная рыхлая хлябь Темного вещества...
И никто во вселенной не подозревает, что началось нашествие, которое может положить конец и материи, и движению, и времени, и, в конечном итоге всей вселенной.
Никто?...
КНИГА ВТОРАЯ. ЧУЖОЙ МИР.
ВМЕСТО ПРОЛОГА
Возможно, а скорее наверняка, язык моего повествования будет
скуден, но так же беден был красками и тот мир, в который я попал. Поэтому я не смогу живописать его полностью земными образами и понятиями со всеми их разнообразными колерами и оттенками. Однако пережитые мной приключения были чрезвычайно серьезными и опасными.
Глава первая. Чужой мир.
Это был явно чужой и неведомый мир. Кромешная тьма не позволяла разглядеть его подробностей, но напрягшиеся от неизвестности органы чувств четко отметили новизну и некоторую шероховатость ощущений, нахлынувших внезапно, всеохватно и потому пугающе.
Человек сидел на корточках в позе эмбриона, обхватив руками колени и, несмотря на неудобство позы, пока не собирался ее менять. Не нужно делать никаких движений, могущих привлечь чье-то внимание. Следовало постепенно приобщиться к окружающей обстановке, которая могла быть очень опасной и непредсказуемой.
Прежде всего, запахи. Обоняние не улавливало ни одного знакомого запаха. Чужой мир пах почти однородно, но преобладали кисловато-горькие оттенки. Запах слегка подгнившего лимона, если сравнивать с чем-то земным. И еще чуточку корицей, но не резко, а ароматно, как легким дуновением очень дорогих женских духов.
Окружающие звуки были приглушенными и неясными. Так бывает, когда вокруг густой туман, разбавленный осенним моросящим дождиком. Собственно, отчетливых звуков, как таковых, слух не улавливал - так, какой-то расплывчатый фон. Может быть, легкий шелест листьев на темных силуэтах окружающих деревьев. Судя по высоте, скорее даже, не деревьев, а высокого и густого кустарника.
Вокруг, несомненно, был лес, или что-то родственное ему. Зрение пока не могло зафиксировать деталей неизвестной растительности, но по земным понятиям это была флора. Подтверждением этому послужило сразу же усилившееся шуршание, вызванное незначительным порывом ветерка. Кожа лица явственно ощутила перемещение воздушной массы и отреагировала ощущением легкой прохлады, вызванной этим порывом.
Слава богу, воздух, по своему составу, если и отличался от земного, то весьма несущественно. То же можно было сказать и о его температуре. По привычным меркам - около восемнадцати-двадцати градусов по Цельсию. Вполне терпимо для ночной поры, а то, что это была ночь, сомневаться не приходилось. Небо было сплошь усеяно абсолютно незнакомыми созвездиями. Никакого подобия туч наверху не наблюдалось, а разноцветные звезды сияли ярко и однотонно, не изменяя своего блеска. Вероятно, атмосфера незнакомой планеты была более прозрачной. Не хватало и привычной Луны, хотя была почему-то уверенность, что какое-то подобие ей должно существовать и здесь.
Доказательств долго ждать не пришлось - над верхней границей растительности показалось ночное светило. Точнее, не светило, поскольку чужеземное небесное тело лишь отражало свет истинного светила, а что-то типа земной Луны. Только цвет его был каким-то кровавым, густо-багровым, в отличие от приятного лунного цвета, который по иному, кроме как лунный, и не назовешь, пожалуй. И по размерам здешний спутник планеты был несколько меньше. Однако бег его был стремительнее, а движение расчерчивало небесный свод ровно посередине.
А вот от следующего видения могло захватить дух у самого закаленного и искушенного зрителя. Над горизонтом почти одновременно всплыли еще две луны, почти втрое крупнее первой. Они, как бы сопровождали соседку, одновременно стремясь ее догнать и двигались по обеим сторонам главной луны, только очень низко по краям горизонта. Цвет сопровождающих был нежно-розовым. Все три ночных светила создали весьма приличное освещение, сравнимое с земными белыми ночами северных широт.
Теперь можно было и осмотреться. Егор покрутил головой - вокруг был только высокий и густой кустарник. На деревья здешняя растительность явно не тянула, как по высоте, так и по толщине стволов. Листья кустарника были какими-то странными - выпуклыми, вытянутыми в длину и остроконечными. Ими была усыпана почва вокруг, и Егор поднял один листок. Что-то, типа стручка земного гороха. Он сдавил пальцы, лист хрумкнул и развалился на две части, а изнутри посыпались мелкие круглые семена, совсем, как маковые зернышки, только темно-коричневого цвета. И сразу же усилился запах слегка подгнившего лимона.
