— Я слышал, Лев, — сказал император, сверля глазами спафария, — что ты недоволен своим положением при моей персоне и желаешь проявить себя в качестве стратига.
Лев побледнел, опустив глаза вниз. А логофет боязливо отодвинулся от спафария, чтобы дать понять императору о своей неприязни к спафарию, посмевшему быть недовольным своим положением. От внимательного взгляда Юстиниана не ускользнуло и малейшее движение его приближенных. Лев, справившись со своим волнением, с достоинством отвечал:
— Мне остается только скорбеть, государь, о том, что слух твоей священной особы оскверняют клеветники и мои недоброжелатели. Бог свидетель, что я предан тебе всей душой и готов умереть за тебя в любую минуту. Всем своим положением я обязан только тебе, моему господину, и никому другому. Слова клятвы, произнесенные мною, теперь навсегда написаны на скрижалях моего сердца.
— Я тебе верю, мой верный Лев. Потому и хочу поручить тебе очень ответственное дело. Ты поедешь на Кавказ и приведешь тамошние народы к повиновению нашему престолу. Тебе надо убедить дружественный нам народ аланов напасть на абазгов, вошедших в тесное сношение с сарацинами. Абазги должны поплатиться за свое предательство. Пусть все знают, что василевс ромеев не прощает измены. Великий логофет снабдит тебя золотом, достаточным для оплаты военного похода аланов. Если ты с честью справишься с этой непростой миссией, то быть тебе стратигом фемы.
Уже на следующий день Лев отбыл из Константинополя на корабле вместе с небольшим воинским отрядом армян. Прибыв на второй день каботажного плавания в Трапезунд, он с интересом осматривал старинный греческий город. Трапезунд был одним из важных торговых портов империи. Этот город соединял торговые пути из Персии на Кавказ и Таврию, а на запад по морю с Европой. Когда-то процветающая греческая колония, Трапезунд был построен над морем в виде трех ступеней. На вершине — античный акрополь и дворец. Ниже, окруженный рвом, располагался средний город с узкими улочками, акведуком, собором, многочисленными церквами в виде купольных базилик с греческими крестами. Эта средняя часть города соединялась большими воротами с нижним городом, который был, как и верхний, защищен крепостной стеной. Здесь располагались торговые и ремесленные кварталы. В муниципальном дворце Льва с почетом встретил глава купеческой корпорации Трапезунда и вручил императорскому посланнику семь тысяч золотых, согласно требованию императорской логофии. Деньги были взяты в счет уплаты налога в казну и предназначались для военного похода аланов на абазгов. Вечером Лев со своей свитой отдыхал в одной из городских терм, а назавтра утром уже отбыл на корабле в Фазиду, портовый греческий город Кавказского побережья.
2
Прибыв в Фазиду, Лев стал вербовать себе провожатых из местных жителей. Идти по горным дорогам Кавказа с семью тысячами номисм[63] он не решился, а оставил казну у трапезундских купцов. Благополучно миновав горные перевалы, он прибыл к аланам, где был со всеми почестями принят аланским царем Итаксисом, который вместе со своей свитой встретил императорского посланника на границе земли аланов. Сопровождавшие царя Итаксиса воины были в черных бурках из нежного каракуля. А на царе была бурка из белого. Такую же белую бурку Итаксис преподнес Льву. Они бок о бок ехали с царем впереди всей свиты. Рядом с ними ехал командир армянского отряда. Он хорошо знал язык аланов и переводил разговор Льва с царем.
Когда уже подъезжали к крепости, где располагалась резиденция Итаксиса, к ним навстречу вышла большая толпа народа. Царь спешился с коня, а вслед за ним и все остальные. От толпы отделился высокий старик. В руках он держал огромный рог, инкрустированный чеканным серебром. Сбоку к нему подошел молодой алан с бурдюком вина. Он налил старику полный рог вина, а тот, в свою очередь, передал рог царю. Итаксис торжественно повернулся ко Льву, держа на вытянутых руках рог, и прокричал что-то на своем гортанном языке. Армянин перевел Льву:
— Царь приветствует тебя, Лев, на своей земле как почетного гостя и предлагает тебе выпить этот рог вина за дружбу ромеев с аланами.
Лев принял из рук царя рог и, отпив немного вина, хотел передать рог назад. Но Итаксис улыбался во весь свой рот и отрицательно качал головой.
— Вино надо пить до конца, — подсказал армянин, — такой у них обычай. Не выпить — значит обидеть царя и всех аланов.
— Но вино даже не разбавлено водой, — смутился Лев, — и, поколебавшись немного, все же стал пить.
Струйки вина потекли по его подбородку, а он все пил и пил. Ему казалось, что этот рог бездонный. Наконец Лев допил вино и, с облегчением вздохнув, отдал рог царю. Итаксис, перевернув рог, убедился, что он уже пуст, и все аланы одобрительно загудели. От выпитого вина у Льва с непривычки стала кружиться голова, и он подумал, что взобраться на коня ему теперь будет трудно. Но на коней уже никто не садился, а в крепость все зашли пешком. Едва Лев успел умыться и переодеться с дороги, как его позвали обедать. Обед был накрыт прямо на улице под навесом, защищающим от солнца. Льва усадили рядом с царем, а от них полукругом располагались с одной стороны аланы, а с другой сопровождавшие Льва армянские воины, которые чувствовали себя здесь словно у себя дома. Невдалеке от пиршественных столов слуги жарили на углях мясо и тут же подносили его к столу. Вновь был наполнен рог, на этот раз его пил сам царь. Перед тем как приложиться к рогу, он произнес целую речь, в которой восхвалил мужество императора Юстиниана, сумевшего отобрать свой престол у врагов и поразить их всех своей рукой.
— Мы помним, как царь ромеев был здесь, на Кавказе, и мужественно сражался с абазгами, покушавшимися на его жизнь. Я выпиваю этот рог вина за здоровье и славу Юстиниана, великого воина и мудрого правителя.
Пока он говорил, всем присутствующим слуги также преподнесли по рогу вина. И пришлось опять пить до дна. «Как же неудобно пить из рога, — досадовал про себя Лев, — пока не выпьешь, его не положишь на стол. То ли дело ромейские кубки — отхлебнул глоток, поставил, и кушай себе не торопясь». Но вскоре все мысли Льва перемешались, так что он даже забыл, зачем прибыл сюда, в Аланию. В самый разгар пира неожиданно дробно застучали барабаны и несколько человек из аланов вскочили из-за стола, выхватив из ножен кинжалы. Лев тоже попытался вскочить, хватаясь за свой меч. Но не смог приподняться от выпитого вина с места, а меча на его поясе не было. У него мелькнула тоскливая мысль: «Все, теперь зарежут меня здесь, как овцу». Но вскочившие аланы выбежали на ровную площадку перед трапезой и стали отплясывать какой-то замысловатый танец, выкрикивая порой дружным хором какой-то клич, который Лев никак не мог разобрать, то ли «хой!», то ли еще как-то. Танец был до того заразителен, что ему самому хотелось плясать. Царь Итаксис важно разгладил усы, встал и пошел к танцующим. Танцоры сразу же сомкнули вокруг Итаксиса круг и, встав на одно колено, стали бить ладонью о ладонь в такт музыке. Царь, привстав на цыпочки, пошел вдоль круга в танце, отбрасывая руки то вправо, то влево. Танец закончился, все опять сели и подали рог Льву, чтобы он сказал приветственное слово. Лев встал с трудом, и то при поддержке слуг, но все равно, не роняя чести ромеев, произнес витиеватую речь и поблагодарил Итаксиса за радушный прием посланников императора.
Очнулся Лев у себя в комнате. Утром он вспомнил, зачем находится у аланов, и хотел начать переговоры, но из этого ничего не вышло. Опять начался пир с великими излияниями вина. И так было три дня подряд. На четвертый день царь Итаксис пригласил Льва на охоту. Там, на охоте, Льву и удалось поговорить с царем о своей миссии. Охота была удачной. Добыли трех кабанов и двух горных баранов. Причем одного из кабанов Лев убил сам. Матерый секач, потревоженный загонщиками, вышел прямо на Льва, так что лошадь под ним шарахнулась в испуге, чуть не скинув седока. Но отважный спафарий не растерялся и, спрыгнув с лошади, метнул копье, угодив точно в кабанье горло, чем привел в немалый восторг аланов.
Итаксис и его приближенные довольно-таки легко согласились исполнить просьбу Юстиниана. Уже через неделю аланы собрались в поход и, напав неожиданно на абазгов, опустошили и разграбили несколько их селений. Вернулись они в Аланию с богатой добычей. Лев был доволен, что сумел выполнить задание императора, но вскоре его ждали неприятности.
Каким-то образом Юстиниан узнал, что деньги оставлены Львом в Фазиде, и распорядился вернуть всю сумму в столицу. Эти сведения о деньгах дошли до абазгов, и вполне вероятно, что об этом им подсказал кто-то из Константинополя. Абазги не преминули сообщить об этом аланам, намекнув, что Льву нечем будет с ними рассчитаться. В то же время пообещали Итаксису, что если он выдаст виновника нарушения мира абазгам, то они готовы уплатить за него три тысячи золотых. Но гордый аланский царь заявил, что он исполнил волю императора не из корысти, а из уважения, и отказался выдать царского спафария.
