Шоу встал.
— Держись подальше от Аарона, — повторил он. — И тебе следует сказать своим друзьям из ФБР сделать тоже самое.
— Мы расследуем серийные убийства, — сказала я, нарушая своё молчание. — Не вам решать, с кем могут, а с кем не могут говорить следователи.
Слоан перевел взгляд своих голубых глаз — таких же голубых, как глаза Аарона, таких же голубых, как глаза Слоан — на меня.
— У моего сына нет для вас полезных сведений. ФБР просто тратит на него своё время, как и на глупейшую идею о том, что убийца, которому пока что удавалось избежать ареста, решит любой ценой совершить следующее убийство в Большом Бальном Зале «Его Величества».
— Это не глупая идея, — Слоан встала. Её голос дрожал. — Ты просто не видишь этого. Ты не понимаешь. Но только потому, что ты не понимаешь чего-то, не значит, что ты должен это игнорировать. Нельзя просто притвориться, что схемы не существует и всё пройдёт.
Именно так он притворялся, что не существует тебя. Так он игнорировал тебя.
— Довольно, Слоан.
— Это не глупо, — Слоан сглотнула и повернулась к двери. — Вот увидишь.
Ты
Выжидать оказалось сложнее, чем ты думал.
Каждую ночь ты сидишь, балансируя ножом на колене. Каждую ночь проводишь, обдумывая каждый пункт твоего плана, все вероятности, все до единой секунды, ведущие к мигу, когда ты встанешь позади твоей цели и перережешь горло ножом.
Всего лишь ещё одно вычисление. Ещё одно число. На шаг ближе к тому, кем ты однажды станешь.
Ты хочешь этого. Так сильно хочешь, что чувствуешь его вкус. Ты хочешь этого прямо сейчас.
Но ты находишься на милости чисел, а числа говорят ждать. Так что ты ждешь, и наблюдаешь, и слушаешь.
Тебе сказали, что ФБР подозревает, что местом следующего убийства станет Большой Бальный Зал. Тебе сказали, что они следят за ним. Выжидают, совсем как ты. А значит, кто-то разгадал твою схему — её крохотную часть, её осколок.
В самые тихие моменты, когда ты глядишь на нож, ты думаешь о том, кто из агентов ФБР разгадал её.
Ты гадаешь о том, может ли этот человек по заслугам оценить твои труды и то, чем ты станешь. Но разве такое возможно? Кем бы они ни были, что бы, как им казалось, они не знали, это лишь отражение правды.
Они знают лишь то, что ты позволил. Ты выстелил им путь к открытиям.
Ты хочешь вовсе не их внимания.
Медленно, задумчиво, ты снимаешь рубашку. Ты берешь нож. Ты поворачиваешься к зеркалу и прижимаешь кончик ножа к собственной коже, а затем начинаешь рисовать. Течет кровь. Ты приветствуешь боль. Вскоре ты перестанешь её чувствовать.
Пусть ФБР придёт за тобой. Пусть сделают всё, что смогут. И на последок, возможно, пора отправить сообщение. Ты на милости чисел.
Так пусть весь мир окажется на их милости.
ГЛАВА 31
По возвращению в номер, мы обнаружили там пару свертков. В первом оказалась видеозапись последнего разговора Стерлинга и Бриггса с Тори Ховард. А вот второй прислал Аарон Шоу.
Не произнеся ни слова, Слоан распаковала второй сверток. Внутри было шесть билетов на сегодняшнее представление Тори Ховард. Дополнившая их рекламная листовка обещала «чарующий вечер невероятных развлечений». Снизу Аарон дописал от руки: «За счет заведения» и оставил свою подпись.
— Сейчас мне нужно кое-что сделать — совсем не поплакать, — сказала Слоан. — И я бы хотела сделать это одна.
Она сбежала прежде, чем кто-либо успел открыть рот.
Мы с Лией многозначительно переглянулись. Вскоре к нам присоединились Майкл и Дин, а мы ввели их в курс дела. Лия перебросила волосы через плечо и как можно лучше постаралась сделать вид, что ей плевать на Слоан — да и вообще плевать на всех, кроме неё самой.
— Так, — сказала она, взяв в руки присланную ФБР запись, — кто хочет посмотреть как Стерлинг и Бриггс подвергли перекрёстному допросу девушку Аарона Шоу?
На записи агент Бриггс, агент Стерлинг и Тори находились в помещении походившем на комнату для допросов, а с ними и мужчина, судя по всему, адвокат Тори.
— Спасибо, что согласились снова встретиться с нами, — Бриггс сидел напротив Тори. Слева от него устроилась Стерлинг. Адвокат Тори сидел за её спиной.
— Моя клиентка была рада прийти сюда и разъяснить все неточности, которые вы могли обнаружить в её предыдущих показаниях, — адвокат говорил спокойным баритоном. Даже издалека его часы выглядели жутко дорогими.
Тори не нанимала его. Я не стала подвергать эту догадку сомнению. Тори была жесткой, она всегда говорила то, что думала, а ещё она умела выживать. Когда-то она жила без родителей. А значит, ей пришлось бороться за всё, что она имела. Она бы наверняка наняла лучшего адвоката, которого только могла себе позволить, чтобы не дать ФБР прижать себя к стенке — но она бы выбрала кого-то более агрессивного и с меньшей любовью к дизайнерским костюмам.
— Мисс Ховард, во время нашего последнего разговора вы сказали, что в тот вечер именно Камилла Холт решила пойти в ресторан «Его Величества».
— Разве? — Тори и глазом не повела. — Это не правда. Это я предложила пойти туда.
Я вспомнила о том, как Тори разговаривала с Аароном в том коридоре. Они обсуждали допрос? Он советовал ей, как именно отвечать на вопросы?
— Вы знали, что место убийства Камиллы было выбрано заранее? — спросил агент Бриггс.
— Нет, — ответил за ней Майкл. — Не знала. Вы только посмотрите, — он указал на экран, хоть я понятия не имела, что в выражении лица Тори навело его на такую мысль. — У неё мурашки по коже.
Агент Стерлинг воспользовалась моментом:
— Каковы ваши отношения с Аароном Шоу?
Тори всё ещё была так погружена в только что раскрывшуюся правду об убийстве Камиллы, что действительно собиралась ответить, но её адвокат подался вперед.
— Моя клиентка не станет отвечать на какие-либо вопросы об Аароне Шоу.
— Видите, как у адвоката раздулись ноздри? — сказал Майкл. — Пока что это единственное подобие эмоций, которое выразил этот парень.
Другими словами:
— Он заботиться не о защите Тори, а о защите Аарона, — сказала я. Она не нанимала его, — снова подумала я. — Семья Шоу наняла.
На экране Стерлинг и Бриггс обменялись многозначительным взглядом. Судя по всему, они тоже это заметили.
— Ясно, — сказал адвокату агент Бриггс. — Дальше, мисс Ховард, мы надеялись, что вы сможете просветить нас насчет ваших познаний в области гипноза.
Тори мельком взглянула на адвоката. Возражений не последовало.
— Что именно вы хотите знать?
— Вы могли бы описать, что происходит, когда вы гипнотизируете человека? — спросил Бриггс. Пока что он задавал общие вопросы.
Обращается с ней как с экспертом, а не как с подозреваемой. Умно.
— Обычно я начинаю с того, что прошу добровольцев сосчитать от ста до одного. Если я хочу, чтобы воздействие было сильнее, то использую технику, которая дает более быстрый результат.
— И что же это за техника?
— Можно отправить человека в состояние гипноза с помощью шока, — ответила Тори. — А можно начать что-то вроде простой последовательности — вроде рукопожатия — а затем прервать её.
— И когда человек находится под гипнозом, — сказал Бриггс, — вы можете внедрять некоторые предложения, заставлять людей делать определенные вещи?
Тори была много кем, но оно явно не была наивной.
— Если вы имеете в виду что-то конкретное, агент Бриггс, — сказала она, — просто спросите.
Стерлинг подалась вперед.
— Вы могли бы с помощью гипноза заставить человека сделать татуировку?
— Зависит от того, — спокойно ответила Тори, — хотел ли человек сделать татуировку до гипноза, — я думала, что на этом она закончит, но она продолжила говорить. — Гипноз — это вам не контроль разума, агент Стерлинг. Я всего лишь подаю идеи. Нельзя переделать личность человека. Нельзя заставить человека сделать то, чего он не хочет. Загипнотизированный человек — это не пустой лист. Он всего лишь… открыт.
— Но если человек был не против сделать татуировку…
— Тогда, да, — сказала Тори. — Я могу подать ему такую идею. Но учитывая то, как сильно я ценю свою работу и то, что я не хочу, чтобы рассерженные зрители подавали на меня в суд, я стараюсь придерживаться менее долгосрочных вещей.
Татуировка Александры Руис была нарисована хной, — подумала я. Куда менее популярна, чем обычные татуировки — и куда менее долгосрочна.
— Загипнотизировать можно любого? — снова спросил агент Бриггс.
— Нельзя загипнотизировать того, кто не хочет этого, — Тори откинулась на спинку стула. — Некоторых людей гипнотизировать легче, чем других. Мечтателей. Тех, у кого в детстве был воображаемый друг.
