В одном из указов Генриха IV отходники названы мастерами фифи. Старинные способы, применявшиеся чистильщиками отхожих ям, недавно отменены правительством, и теперь вступили в силу новые правила, проверенные опытом и одобренные Академией наук.
Новый способ очистки не содержит недостатков, свойственных прежним. Теперь с помощью огня устраняют вредные зловонные испарения, и славное научное учреждение, не побрезговавшее заняться этим вопросом, заслуживает глубокой благодарности.
Работы химиков уменьшили число несчастных случаев, связанных с очисткой отхожих ям и колодцев. В настоящее время открыто многое, о чем так долго не имели понятия; теперь известно, что́ представляют собой мефитические испарения и каким образом можно бороться с их вредным и даже смертоносным действием. Благодеяния химии с каждым днем становятся многочисленнее; благодаря ей мы обрели целый ряд новых средств, крайне интересных и важных для человечества.
Городская администрация стала чаще обращаться за советами к естествоиспытателям. Благодаря им был отменен старый обычай употреблять медную посуду для доставки в Париж молока и изъяты из употребления медные весы, которыми имели обыкновение пользоваться торговцы солью, табаком и фруктами, ибо малейшее разложение этого металла производит незаметное, но губительное действие на животный организм; пришлось не только разъяснять это народу, но и применять власть, чтобы оградить его от заболеваний.
По совету тех же химиков полиция запретила виноторговцам употреблять у себя в лавках свинцовые стойки и столы, так как беспрестанно проливаемое на них вино легко вызывает окисление и отравляет организм. Теперь этому старому обычаю положен, к счастью, конец. Как видите, я одинаково говорю как о дурном, так и о хорошем.
Ремесло отходников сделалось свободно только со времени издания нового закона. Прежде им мог заниматься не всякий. Кто бы мог это подумать?!
Разумеется, нет закона, который мог бы принудить людей — даже преступников — спускаться ежедневно в отхожие ямы, дышать там испорченным воздухом, со всех сторон быть окруженным зловонными, ядовитыми испарениями, которые подтачивают, иссушают, гложут людей и преждевременно придают их лицам мертвенную бледность. И вот то, что было бы не под силу никакой тирании, никаким притеснениям, сделали без всякого принуждения деньги.
Полиция обратила, наконец, сочувственный взор на этих несчастных, которые в целях борьбы с медленно убивающим их ядом вынуждены прибегать к употреблению чрезмерного количества спиртных напитков. Им нужно одурманиваться, чтобы презирать все эти тлетворные миазмы; постоянные же расходы на водку не дают им возможности выбраться из нищеты, несмотря на труд, который, в сущности, никакие деньги не могут вознаградить.
Эти жертвы общества вместо вполне заслуженной награды получают только мучительную и преждевременную старость. Но полиция взялась загладить чудовищную несправедливость людей: она позаботилась о том, чтобы этим несчастным и их семьям была оказана поддержка и помощь. В случае болезни они теперь всегда найдут место в больнице; во время безработицы они будут получать пропитание и смогут удовлетворять свои повседневные потребности.
Внимание, оказываемое классу людей, которые пребывают в самом унизительном состоянии, — людей, от которых последний гражданин с презрением отворачивается, заслуживает, конечно, всяческих похвал. Мы видим, что начинают, наконец, овладевать искусством здраво разбираться в различных отраслях управления, ибо разве не счастье для нас, что находятся люди, которые ради денег посвящают себя такой отвратительной работе? И не обязаны ли мы чем-нибудь вознаграждать их из чувства простой справедливости?
Порядок сдирания шкур с издохших лошадей обратил на себя внимание полиции. Тех, кто приканчивает лошадей, называют живодерами, а живодерством называется работа по сдиранию шкур и разделке туш. Тех же, кто продает внутренности животных, идущие на выделку струн для различных инструментов, тех самых струн, которые под искусной рукой наших артистов становятся такими благозвучными и чувствительными, — называют торговцами требухой.
Останки лошадей, с которых сняли кожу, обычно валялись и распространяли на смежных участках страшное зловоние, худшее, чем от отхожих мест. Отвратительному зрелищу издохших и ободранных лошадей и других животных, их шкур, внутренностей, костей и мяса, которые рвали на части своры голодных собак, положен конец благодаря тому, что теперь в окрестностях города, в расстоянии нескольких миль от Парижа, устроены особые ветеринарные ямы. Таким образом, остатки животных веществ, страшно усиливавшие зловоние, больше не заражают предместий столицы. Мы спешим сообщить об этом; мы видим, что теперь более чем когда-либо заботятся об исправлении недочетов и ошибок. И это дает нам силу продолжать картину, где, как на полотнах Рембрандта, преобладают темные краски. Но в этом виноваты не мы: виноват сам сюжет.
Если меня спросят, как же можно жить в этом грязном логовище всевозможных пороков и болезней, нагроможденных друг на друга; в атмосфере, отравленной множеством гнилостных испарений; среди скотобоен, кладбищ, больниц, сточных канав, ручьев урины и груд кала; среди красилен, кожевенных и дубильных мастерских; среди непрекращающегося дыма от сжигаемых в несметном количестве дров и угля; среди частиц мышьяка, серы и смолы, беспрерывно выделяемых мастерскими, обрабатывающими медь и прочие металлы, — если меня спросят, как могут люди жить в этой бездонной яме, где тяжелый и зловонный воздух так густ, что его видишь простым глазом и чувствуешь за три льё в окружности, где он не может свободно двигаться, а лишь крутится в лабиринте домов; если меня спросят, наконец, как могут люди добровольно гнить в этих тюрьмах, между тем как даже прирученные и выдрессированные животные, если бы их только выпустили, стремительно ринулись бы, руководимые простым инстинктом, прочь из города на поиски воздуха, зелени и простора полей, напоенных ароматом цветов, — я отвечу, что привычка роднит парижан и с влажными туманами, и с тлетворными испарениями, и со смрадной грязью.
А кроме того, опера, комедия, балы, зрелища и распутницы вознаграждают их за потерю здоровья. Что из того, что жидкости, текущие в наших венах, сгущаются, свертываются и образуют заторы, раз это не мешает любоваться танцами Вестр-Аллара{76}? Не нужно ни сил, ни отваги, чтобы пройти расстояние, отделяющее одно зрелище от другого.
Парижане не особенно стремятся быть в общении с небесным сводом и его красотами. Любоваться небом — удел крестьянина; парижанин же смотрит на солнце без восхищения и без благодарности, почти так же, как на лакея, который освещает ему путь.
Жить при свете свечей считается даже признаком благоденствия: хорошо проводят время и собираются друг у друга только при свечах, — богатые люди не в ладах с солнцем. День не создан для того, чтобы освещать их удовольствия: в его свете нет благородства. Парижане — это сборище мертвецов, живущих в герметически закупоренных гостиных, при свете факелов.
Требуется не мало времени, чтобы завести порядок даже в наименее сложных областях полицейского управления. Кто поверит, что всего еще лет двадцать назад всякий раз, когда вытаскивали из воды утопленника, вместо того чтобы немедленно оказать ему соответствующую помощь, его оставляли по пояс в воде до прибытия пристава и составления протокола? До этого никто не смел прикоснуться к нему; приставленный часовой всех грубо отстранял. Невежественность доходила до того, что утопленника подвешивали за ноги, вниз головой, руководясь ложной мыслью, что в таком положении из него скорее выйдет вода. И, разумеется, ни один утопленник не избегал смерти.
В конце концов пришли к убеждению, что вместо пристава целесообразнее звать врача. Первым человеколюбивым мероприятием по отношению к утопленникам мы обязаны городскому управлению; это побудило полицию обратить внимание и на других несчастных. Итак, мы видим, что только путем примера совершенствуются различные отрасли общественного управления. Был предпринят целый ряд более или менее благодетельных, хотя и запоздалых мер, вырвавших многих граждан из объятий смерти и вернувших их семьям.
Прибор для окуривания, а также для растирания и вдувания воздуха занимает первое место в деле оказания помощи извлеченным из воды, — помощи, без которой утопленники, несомненно, гибли бы. Дополнительными средствами служат камфарный спирт и летучий щелочной фтор, употребляемый в качестве возбуждающего средства и вводимый в ноздри с помощью комочков бумаги.
