Я испытываю незаслуженное чувство гордости, когда вижу фото, на которых он пересекает финишную линию, а потом стоит на подиуме с наградой в руках. Может, я и помогла ему понять проблему, но остальной путь он проделал сам.
Я рада за него. Счастлива, что он участвует в гонках. Что он вернул ту жизнь, о которой мечтал. Он вернул все ее аспекты, если верить прессе.
С начала гоночного сезона имя Леандро были связано с несколькими женщинами, да и вот передо мной фотография, на которой он со спутницей.
Каждая из них причиняет одинаково сильную боль.
Он двигается дальше. Я так и знала.
Знала, что его привязанность ко мне была чистой воды близостью, выстроенной лечением, а его чувства были вызваны благодарностью.
И от того, что я была права, боль меньше не становится, учитывая, что я его не забыла.
Просматриваю только те страницы, где можно прочитать новости.
С прошлого просмотра, несколько дней назад, ничего не изменилось. Все те же фотографии, где он запечатлен возвращающимся в Англию для участия в Гран-при, стартующем на следующей неделе.
Уставившись на фотографию, я пальцем провожу по линии его лица на изображении, напоминая какого-нибудь преследователя, которым, в общем-то, я и стала.
Не то чтобы он не был привлекательным раньше — ведь, конечно же, был — но на этом фото он выглядит потрясающе. Это сияющее выражение лица, которого не было прежде. Полагаю, это оттого, что он вернулся к гонкам.
Он выглядит великолепно.
Откидываясь на спинку кресла, я закрываю глаза и пытаюсь облегчить страдания, вызванные тоской по нему.
Закончится ли это когда-нибудь?
Я думала, что все пройдет. Может, если бы я перестала пытать себя просмотром новостей о нем, то тогда была бы способна двигаться дальше.
Садясь ровно, я закрываю крышку ноутбука.
На телефоне высвечивается имя Джетта.
— Привет, дорогой, — отвечаю я на звонок.
— Все еще на работе, мам?
— Ага. Только что закончила и собираюсь домой.
— Ну, я просто хотел, чтобы ты знала, что я на картодроме с дядей Китом и Картером. Мы собираемся перекусить. Постараемся быть дома не слишком поздно.
Ужин на одного. На вынос. И бутылка вина.
— Хорошо, будьте аккуратны и повеселитесь.
— Обязательно. До встречи, мам.
— Пока, дорогой. — Я кладу телефон на стол и туда же с глухим стуком роняю голову.
В пятницу вечером я погружаюсь в состояние всепоглощающей грусти: свободна от ребенка, но лучшее, на что способна, это еда на вынос и бутылка вина.
Каждую неделю я браню себя и за это тоже, но лишь до тех пор, пока сценарий не повторяется вновь.
Раздается стук в дверь.
Я отрываю голову от стола.
— Входи.
Заходит Софи, моя новая секретарша. Она со мной уже месяц. Сэйди со своим парнем отправилась путешествовать.
— Я отправляюсь отдыхать. — Софи пересекает комнату. — Вот почта. Забыла отдать ее раньше.
— Спасибо. — Я забираю почту у нее из руки.
— Верхнее письмо было доставлено лично.
— Лично? Что значит «лично»?
— Чуть раньше приходил мужчина. Попросил меня убедиться, что вы точно получите это письмо.
— Как он выглядел? — Я переворачиваю письмо в руке. Мое имя написано спереди от руки.
— Черные волосы. Очень симпатичный, — ухмыляется она.
Сердце начинает колотиться.
— И у него был акцент. Кажется…
— Бразильский?
— Да… думаю, да.
Руки дрожат, и я не могу перестать пялиться на письмо.
— Ладно, в общем, мне пора уходить. Хороших выходных, доктор Харрис, — говорит она, удаляясь.
— Ага, и тебе тоже, — бормочу я отстраненно.
В ту секунду, когда дверь закрывается, пальцем скольжу под загиб конверта и открываю его. Во рту пересохло, пальцы дрожат. Достаю содержимое.
Билеты. Два билета на Гран-при в «Сильверстоуне» на следующей неделе. ВИП проход на все выходные.
И приложен сложенный лист.
Раскрывая его, читаю слова, написанные той же рукой.
«БИЛЕТЫ ДЛЯ ДЖЕТТА, КАК ОБЕЩАЛ. НАДЕЮСЬ УВИДЕТЬ И ТЕБЯ ТОЖЕ.
Л.»
Сердце уходит в пятки.
Он принес билеты сюда. Сам доставил их. Но не попросил о встрече.
Конечно, не попросил.
В нашу последнюю встречу я покончила с нами прежде, чем что-то успело начаться.
Может, он не хотел меня видеть. Надежда пронизывает сердце, даже несмотря на то, что это неправильно, ведь между нами на самом деле ничего не изменилось. Только время. Я все еще оставалась его бывшим психотерапевтом.
«Надеюсь увидеть и тебя тоже».
Вдруг он не хочет меня видеть и просто ведет себя, как хороший парень, каким и является, и отдает Джетту обещанные билеты.
Сердце снова упало.
Я скучаю по нему. Как не скучала ни по кому за всю свою жизнь.
Мне необходимо увидеть его. Зачем — не знаю. Я правда не знаю, что делаю. Знаю только, что не могу продолжать жить с теми чувствами, что овладевают мной сейчас.
И если он не хочет меня видеть, то это станет толчком, чтобы двигаться дальше, потому что за предыдущие семь месяцев я не нашла способа забыть о нем.
Но, кажется мне, есть только один способ узнать, хочет ли он меня видеть.
Так что, по всей вероятности, я отправляюсь на Гран-при в Англии.
Глава девятнадцатая
ОНИ ЗДЕСЬ.
Она здесь… Индия.
Прошло семь месяцев с тех пор, когда я видел ее в последний раз, и сейчас мы под одной крышей.
Я чувствую ее близость подобно проносящимся через мое тело разрядам, систематически делающим меня живым и напуганным до ужаса.
Она здесь. Недалеко от меня, а я боюсь столкнуться с ней лицом к лицу.
В голове возникает миллион причин, почему мне не нужно с ней видеться.
Я попросил парня из ВИП зоны написать мне, когда Индия и Джетт приедут.
Получил я сообщение час назад и до сих пор не набрался мужества встретиться с ней.
Себя я убедил, что мне нужно в бокс. Но на самом деле сейчас тренировочная сессия, и один из тестовых драйверов прогоняет мой болид по трассе.
Я же стою здесь и наблюдаю на экранах за проверкой моего авто.
А мог бы пойти и увидеть Индию.
Вот только мне неизвестно, хочет ли она видеть меня. Само собой, она здесь, но Джетт одержим Формулой-1, так что, несомненно, она привела его.
Это она покончила с нами. Ну, вообще-то, нас в этом смысле и не было, ведь она не дала даже шанса.
Конечно, это при условии, что, уйдя, я не пытался вернуться. Выйдя из дома, я отказался от всего.
Я не общался и не виделся с Индией с того дня, когда стоял в ее коридоре.
Впоследствии я был задет, растерян и выведен из себя не на шутку, и вместо того, чтобы отправиться домой, я отправился прямо в головной центр «Лисса», получил свой болид, сел в него и выехал для тестового заезда на трек.
Благодаря моей злости на Индию я преодолел последний рубеж моего страха. Таким образом, я вернулся к гонкам и потому не думал о ней. Это работало только, когда я был за рулем. Любой другой момент был пропитан и контролируем мыслями о ней.
Я вернул все, чего так хотел после аварии. Страхи до сих пор не отпустили меня, но теперь не завладевали мной, как прежде. Но без Индии моя жизнь кажется пустой, какой она была до этого без гонок.
Словно вселенная играет со мной в гребаные игры.
У меня отобрали гонки, но подарили Индию. Заполучив гонки обратно, я потерял ее.
Ну, не скажу, что она когда-то была моей.
Но то, что у меня было с ней, чувства к Индии…
Я не смог с ними покончить.
Я пытался. Изо всех сил. Мне казалось, что возвращение на трассу и в мир гонок помогут.
Не помогли.
Я поселился за пределами страны, подальше от нее. После того, как в марте отправился в Мельбурн, чтобы принять участие в первой гонке сезона, дальше я просто перелетал из одного места проведения соревнований в другое, не возвращаясь домой в надежде, что хоть расстояние поможет.
Не помогло.
Я думал, что связь с другой женщиной может помочь.
Но нет.
Я понимал, что с меня хватит, когда меня целовала одна из сексуальнейших моделей, а я не ощущал ничего, кроме чувства вины, ведь мне казалось, что неким образом, целуя другую женщину, я предаю Индию.
Да, знаю, как тупо это звучит. Но все обстоит именно так.
Так что я держался от женщин подальше, даже если беспрерывно контактировал с ними.
Если мне приходилось говорить или позировать с женщиной, то на следующий день пресса выставляла все так, словно я с ней встречаюсь, либо трахаюсь. СМИ вторгаются в мою жизнь чрезвычайно агрессивно с того самого момента, как я вернулся в обойму. Полагаю, этого стоило ожидать после аварии, пагубной зависимости и внезапного возвращения.
Но нездоровая часть меня надеялась, что Индия видела эти фотографии, где я с другими женщинами, и они задевали струны в ее душе.
Надеюсь, они причиняли ей боль.
Знаю, что подобные надежды делают меня ублюдком, но мне плевать.
