— Я не великодушен и не герой, когда выпиваю пару банок крепкого портера и позволяю себе биться свободно, а не глупо. Это из-за тебя. В основе моего не сопротивления был корыстный интерес. Я не хочу побеждать твоего брата, Лейла, превращая его в неумолимого врага. Иногда, ваш сегодняшний соперник становится вашим завтрашним соратником. Я хотел, чтобы мы были на равных. Уверен, я нравлюсь Джеку, но я не собираюсь из кожи лезть, или как-то маневрировать, чтобы подстроиться под него.
В шоке от его признания, я сижу сложа руки и смотрю на него.
— Ты действительно сказал правду Джеку, что любишь меня?
Он со свистом выдыхает.
— Люблю тебя? Ты как сотни фотовспышек, Лейла. Ты ослепляешь меня своей красотой. И так всегда было. С тех самых пор, когда ты пришла в церковь со своими братьями, одетые в старые бабушкины занавески, которые пожертвовали в благотворительный магазин. Мама усмехалась, но мое сердце раздувалось от гордости, когда я смотрел на тебя. Просто понимая, что существует такая красота в этом мире. Я пытался бороться с этим. Я даже притворялся самому себе, что ты избалованная принцесса. Все эти годы, — он покачал головой. — Какой-то непостижимый тип женщины. Но никто и близко не мог сравниться с тобой. Мое сердце принадлежало тебе.
Я чувствую себя почти в полной эйфории.
— Так вот почему ты хранишь булавку для галстука с именем «Лейла».
Он краснеет.
— Да я купил ее, когда мне стукнуло 15. Однажды, я пообещал себе, что пойду к алтарю с этой девушкой, и тогда надену ее. Но потом ты упала, и когда я подошел, чтобы помочь тебе подняться, ты обращалась со мной, как будто я кусок собачьего дерьма. Я понял, что ты для меня слишком далека. И я попытался убить любовь в своем сердце. Вернее, я думал, что убил, но просто обманывал себя все это время.
— Я люблю тебя, Би Джей, — шепчу я.
Он тяжело сглатывает.
— Это не смертельный приговор, — слабо шучу я.
Он смотрит на меня сверху своего роста.
— Ты не понимаешь. Я думал, ты никогда этого не скажешь. Я думал.... Ты даже не представляешь, сколько я ждал, чтобы услышать твои слова, — хрипло бормочет он мне на ухо, его голос странно вибрирует.
И вдруг я вижу что-то очень дорогое в этом прекрасном мужчине.
— Я люблю тебя так сильно, что могу умереть, — тихо говорю я.
Он поднимает голову, его темные глаза сверкают.
— Скажи еще раз, — просит он.
— Я люблю тебя так сильно, что могу умереть.
— Еще.
На этот раз эти слова полились из меня, как река, ломая плотину.
Он становится опять серьезным.
— Ты говорила правду? О беременности? Или, чтобы остановить Джека вышибать дерьмо из меня? — спрашивает он непринужденно, но я его уже хорошо знаю. Все его тело напряжено, словно пружина.
Я радостно улыбаюсь.
— Вчера вечером текст на беременность показал окрашенную полоску, так что мы внесли свой вклад в мировую проблему перенаселения.
Он смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
— Черт побери, женщина. Просто ты не можешь действовать как жена твоего брата, вручившая ему детские пинетки, вместо этого выплескиваешь все это чувственное душещипательное дерьмо, как есть в этой ситуации, — хрипит он.
Я оглядываюсь, замечаю свою сумочку, валяющуюся в нескольких метрах, и иду к ней. Достаю маленькую коробочку с детской обувью и тычу ею ему в грудь.
— Открой, — торжественно восклицаю я.
Для меня наступает шок, потому что слезы наполняют его глаза.
Я чувствую, что мои глаза тоже начинают пощипывать.
— Господи, Би Джей. Если бы я знала, что могу так легко заставить тебя заплакать, я бы забеременела раньше.
— Я ненавижу клише, но, черт возьми, Лейла. Это лучший день в моей чертовой жизни, — он усмехается, и просто вижу, как счастье бурлит в нем. Вдруг, он хватает меня за талию и поднимает высоко вверх, насколько могут дотянуться его руки, кружась. Я знаю, почему он так делает, потому что я рассказала ему о Лили и как у них все было.
Я начинаю смеяться.
— У меня начинает кружится голова.
— Я знаю, — смеется он. — Таков план. Ты всегда тихая, когда тебя кружат.
— Почему бы тебе не воспользоваться своим обычным способом? — поддразниваю я его.
Он ставит меня на ноги.
— Я приберег его напоследок, — говорит он и накрывает мой рот.
Когда он отрывается от моих губ, внутри у меня все тает.
— Мы собираемся править миром, не так ли? — мечтательно спрашивая я.
Он ухмыляется.
— Однозначно. Я буду королем, а ты будешь моя королева.
— И мы будем сидеть на золотых тронах.
Он дотрагивается до моего лица.
— О, Лейла. Ты словно мечта, в которую я даже не смел верить.
Я не могу перестать улыбаться.
— Я всегда хотела быть мечтой, но никто не решался на это.
— Я думаю, тебе придется выйти за меня замуж, причем довольно-таки быстро, не так ли?
— Это твое предложение, Би Джей Пилкингтон?
— Нет, я сделаю все правильно позже, когда буду между твоих ног.
— Боже мой!
— Давай. Давай выбираться отсюда.
— Да, давай, — говорю я пьяная от любви. Не в силах поверить, что этот ужасный день так закончился. Я так нервничала, собираясь все рассказать Джеку о Би Джее и сказать Би Джею о беременности. Но теперь все просто встало на свои места самым странным образом. Я знаю, что Джек поменяет мнение. Би Джей радуется, что у нас будет ребенок. И все разрешилось просто идеально.
26.
Лейла
Около 8:00 вечера я добираюсь до дома Джека. Все окна освещены, и в одном из верхних окон я вижу силуэт бабушки Лили, держащую свою племянницу на руках. Нервничая, я иду на кухню в надежде поговорить с мамой. Шейн сидит, положив ноги на стул, и ест клубнику.
— Привет, Медвежонок, — говорит он, облизывая ложку.
— Хорошо, ты как раз к обеду, — говорит мама, не отрываясь от шинковки овощей.
— А почему от есть десерт перед обедом? — спрашиваю я.
— Потому что я не останусь, — говорит Шейн.
— Шейн, мне нужно поговорить с мамой, — многозначительно говорю я ему.
— Не обращай на меня внимания, — отвечает он, не сходя со своего стула.
Моя мать поднимает на меня глаза.
— Что ты хочешь сообщить своей матери? Что у тебя есть мужчина.
Я смотрю на нее в шоке.
— Да. А откуда ты знаешь?
— Ты думаешь, что я дура, Лейла?
— Будь я проклят, — говорит Шейн, улыбаясь и хлопая себя по бедру. — Кто этот бедолага?
— Конечно, знаю, — говорит мама. — Ты вся в мечтах уже целый месяц. Я ходила к Квини, и она сказала, что он хороший мальчик. Один из наших. И я терпеливо ждала, когда ты мне сообщишь об этом. Присаживайся.
Ошеломленно и приятно удивленная, как легко все получается, я сажусь и сообщаю, что это Би Джей.
— Что? Би Джей! — возмущенно восклицает Шейн. — Черт, Лейла, он самый худший мужчина-шлюха во всей Англии и Шотландии.
— Это ты так говоришь, — цыкнула я на брата, с тревогой поглядывая на маму.
Но выражение мамы осталось прежним.
— Билли Джо — хороший человек, — защищает она его. — Он будет хорош для тебя. Он всегда питал к тебе слабость.
— Ты знала, что он питал ко мне слабость? — растерянно спрашиваю я.
— Конечно. Это было видно за версту. Он так пристально смотрел на тебя в церкви, я думала, что у него просто вылезут глаза из орбит.
Я улыбаюсь. Кстати моя мама явно преувеличивает, думая, что я какой-то необычайной красоты.
— Правда?
— Он и половина парней в церкви, — добавляет Шейн.
— Да, у бедного Джека всегда были заняты руки, раздавая тумаки за их грязные взгляды, — говорит мама.
— Так ты думаешь, что я сделала хороший выбор? — счастливая спрашиваю я у мамы.
— Я, бл*дь, так не думаю, — отвечает Шейн.
Но мама непоколебима в своих убеждениях.
— Я думаю, да. Но Джека тебе придется убеждать. Он в библиотеке. Пойди и поговори с ним перед обедом.
— Э-э, ма. Я хочу кое-что сказать тебе еще.
Она перестает шинковать овощи. Ее рот раскрывается.
— Ох, Лейла. Ты не...
Я прикусываю губу.
— Да.
— Что? — спрашивает с замешательством Шейн, переводя взгляд от меня к маме и обратно на меня. — Ты что?
— Я беременна.
Глаза Шейна увеличиваться.
— Бедный Би Джей!
— Иди сюда, — говорит мать. Она упорно борется со слезами.
Я присаживаюсь рядом с ней. Я вижу все мелкие морщинки, избородившие ее лицо. Мама стареет. Сама мысль меня тревожит. Я не хочу, чтобы моя мать старела. Я не хочу ее потерять. Она берет мое лицо между своими натруженными ладонями и целует меня в лоб.
— Моя мать была права. Всегда от безумной любви залетают. Всегда хорошие девочки. Сколько уже недель?
— Только около четырех.
Она кивает.
— Прости, мам.
Она убирает руки от моего лица.
— Не горюй. Он хороший мальчик. Он сделает все как надо для тебя. Сейчас пойти и поговори с братом.
Я целую руки мамы.
— Я люблю тебя, ма.
— Я тоже люблю тебя, Лейла, — говорит она и в ее глазах все еще стоят слезы.
