Поначалу она работала, будучи буквально пропитана неутолимым желанием Претерпеть, полностью отказаться от собственной воли, а потом втянулась и работала, как машина, практически бездумно. Хотя бы стала спать по ночам.
Когда неузнаваемое, молчаливое существо в черной юбке почти до самого полу, в глухо завязанном платке темного цвета собиралось, стараясь и двигаться-то бесшумно, так, как будто ее уже нет, Мама Даша молчала. Когда увязывало скудные пожитки в убогий, - лучшего термина не подобрать, - узелок, несколько раз порывалась что-то сказать, да так и не сказала. Потому что больно уж неуместными казались любые слова. Надо сказать, что глубокого сопереживания дочке не было, слишком сильно в Дарье Степановне было варварское начало: ну, горе конечно, но, однако же, не повод так отчаиваться. Дети и всегда мрут. Почитай, у всех. И редко какая баба не хоронила хотя бы одного-двух младенцев, - все б в монастырь уходили. А тут еще и родилось-то Бог знает что, вырос бы каким-нибудь калекой, сам бы мучился, и мать мучил. Только когда дочь, поклонившись, как в церкви, еле слышным голосом попрощалась, нашла повод сказать хоть что-то.
- Счастливо тебе. Возвращайся, если что.
Только дождавшись, когда черная фигурка скроется из глаз, махнула рукой и плюнула, - не вслед, не дай Бог! - в сторону, как плюются от досады.
- Совсем сдурела девка. Ведь полгода, край к весне, - отойдет, и будет в том скиту мучиться. Либо сбежит, либо упрется и жизнь себе сгубит. А Эшенбах сказал то, чего она и ожидала от него услышать.
- Она - своя собственная, Дарья, - проговорил он своим обычным в таких случаях, чуть назидательным тоном, - как решит, так и будет жить.
В тот период после тщательного контроля в Лаборатории Пересадки Органов (НИКЛПО) в брак шли процентов сорок поступивших матриц. Еще процентов тридцать подлежали исправлению, и только тридцать можно было направлять на замещение сразу после контроля. Так вот Рифкат Зарипов, начальник Контрольной Лаборатории отметил, что у одной работницы в дело идут, в конечном итоге, девяносто пять процентов матриц, причем восемьдесят - не нуждаются в доводке, и идут прямо в дело. Настолько удивился этому поразительному факту, что даже поставил в известность начальство. Демихов не так уж редко посещал Староскитский Завод, не ленился, и, в очередной раз, попросил показать ему этакое чудо, как "А.А. Пыжова". Глянул, ужаснулся, но виду не показал. Все-таки уже довольно давно был по факту врачом, не физиологом, привык иметь дело с пациентами и их родственниками. Она стояла, опустив глаза, и безучастное лицо ее не выражало никаких чувств.
- Да ты хотя бы знаешь, что делаешь-то?
- Знаю, - чуть шевельнулись бледные губы, - грех. Непотребство творим над отжившей плотью. Только старец говорит: тот грех Господь простит. Старец говорит, - перейдет грех на тех, кто похотел дьяволова искуса, а сам Он за всех нас, грешных, помолится. Чтобы крепче было.
- Это лечить-то, - грех?
- Оставлять в нашей юдоли греха тех, кого Господь в неизреченной милости своей решил прибрать к себе, - идти против воли Его. Грех наряду с волшбой, гаданием и диаволовым искусством.
- А-а... Работящему мужику, сорок лет, пятеро детей, заменили сердце на то, которое сами сделали, - уже полгода, как работает вовсю, семью кормит. А то бедовали бы всю жизнь, незнамо кем выросли. Девчонка родилась с больной печенью, как сейчас перед глазами стоит, желтая иззелена, в прыщах красных, один живот вздутый, да ручки, как веточки, - так теперь бегает, болтает. Бантики в косичках. - Слова его падали медленно и веско, как каменные плиты, внутри все дрожало от тяжкого негодования, потому что, - у него была своя, может, и немудренная, но искренняя вера, которую сейчас оболгали и оскорбили. - Родители, которых видал в горе, - счастливы! Не, я правда думал, что это болезни от дьявола, а мы доброе дело делаем. А оно вон как, оказывается. Наверное, теперь бросать надо...
И, не в силах терпеть неожиданно прорвавшегося возмущения, повернулся к двери. Бросил только через плечо:
- И ты бросай, не бери грех на душу. Как бы рукоделия твои кого на дно не утянули. Если ты в них такую-то душу вкладываешь.
Ну, понятно, самому-то старцу, при закрытых дверях, он вломил, как следует, не боясь ранить его нежную душу. Сам от себя не ожидал ни слов таких, ни напора, в эти слова вложенного. "Лицемерный кровосос" было в длинном ряду терминов чуть ли ни самым безобидным, сказанным в начале беседы. Для разогрева.
Больше он ее не хотел видеть, но продукцию, по-прежнему безукоризненную, разумеется, использовал. Спустя примерно год матрицы ее ремесла поступать перестали. Земля полнится слухом, и он также случайно узнал, что Анфиса ушла с завода, вернулась домой и вышла замуж. Непонятно только, в какой последовательности все это произошло.
... Ну что ж, - с возвращением. Похоже, - не разучилась. Так что та несчастная девчонка получит пару новеньких, с пылу - с жару, почек. И у детей ее тоже не будет поликистоза, потому что половые клетки тоже есть производное мезенхимы. "Натуральных" матриц не хватало, довольно давно уже синтезировались искусственные, хотя все волокна и нельзя было отличить от родных. Но вот структура. Она оставалась как-то грубоватой. Колонии подселенных клеток чувствовали себя не оптимально, и функция оставалась далекой от идеала. Нет, на этом направлении постоянно достигались какие-то успехи, и, к примеру, к полученной таким способом печени или сердцу в последнее время особых претензий не было, а почки и, тем более, легкие получались далеки от идеала. Нет, с ними было в тысячу раз лучше, чем к моменту пересадки, даже первые образцы стали истинным спасением для сотен и тысяч людей, но все-таки не то. Вторым направлением стали искусственные органы, сложнейшие самовосстанавливающиеся устройства, черпающие энергию из окисления субстрата, как, в принципе, и сами живые ткани. Тут тоже прогресс был налицо, и по расчетам Рэмки, при таких темпах искусственные органы уже через пять-шесть лет станут лучше родных. Понятно, против цифири не поспоришь, но, однако, в такую перспективу все равно не верилось: наверное, возраст.
А пока самый старый, консервативный способ давал, как ни крути, наилучшие результаты. Как раз то, что нужно для самых ценных пациентов, главного сокровища любой уважающей себя нации: молодых женщин.
"Интернейшнл"
Уже через полгода после создания Сахалинского Центра, когда до руководства страны дошел истинный масштаб явления, под него пришлось поспешно создавать законодательную базу. Поспешно, - оно и есть поспешно, а демагоги есть в любой структуре, сколько-нибудь напоминающей парламент. Даже в Верховном Совете Союза ССР. Согласитесь, что бить себя в грудь, требуя, чтобы "граждане СССР получали медицинскую помощь с применением особо сложных способов лечения с использованием клеточных и молекулярных методик в первую очередь", очень легко и приятно, а спорить против такого идеологически непробиваемого пункта, наоборот, и трудно, и даже небезопасно. Вот только с появлением ГСТО, и, заодно, реальной политики, прежнее, предельно легкое отношение элиты к законам закончилось. Там, где есть равные, слишком большое преимущество получал тот, кто действовал по закону, а неисполнение закона, - в виде исключения, исходя из исторической целесообразности, - тебе могли припомнить в самый неподходящий момент. А данная формулировка обозначала, что, к примеру, какой-нибудь князь Монако фактически не имеет шансов, поскольку на каждый данный момент находился гражданин, нуждающийся в этом самом лечении. И не один.
Поэтому, после неожиданно бурного обсуждения, кончилось законотворчество компромиссом в виде семидесятипроцентной квоты для граждан, причем людям трезвомыслящим был отчетливо виден бездонный идиотизм даже такого компромисса. Почему, спрашивается, семьдесят, кто просчитал, что именно эта цифра будет оптимальной? Нет ответа. Но понт (раньше его архаически именовали "честью", а применительно к государству именуют "престижем"), как известно, дороже денег. Так что норму сохранили до тех пор, пока не появились материальные и организационные возможности к тому, чтобы обойти ее на вполне законных основаниях. А потом отмена попросту потеряла смысл.
А ближайшим следствием стал поток иностранцев, прямо-таки жаждущих получить советское гражданство. Политического убежища, - как последовательные борцы с империализмом, - просили такие орлы, при одном взгляде на которых хотелось перейти на другую сторону улицы. Ну, невзирая на катастрофу, постигшую НКВД в сорок третьем году, кое-какие традиции сохранились, и кандидатов рассматривали не то, что под лупой, а прямо-таки под микроскопом.
Как-то раз Ботвинник, бывший хорошим приятелем Костоправа, и более известный, как чемпион мира по шахматам, в ответ на жалобы Костоправа подсчитал, что для удовлетворения только платежеспособного спроса в перспективе пяти лет потребуется от семнадцати до двадцати миллионов работников, так или иначе, прямо или косвенно завязанных на Сахалинский Комплекс. Тех, кто лечит, обследует, производит потребное для лечения и обследования, ухаживает за больными, обслуживает гостиницы, - которые еще надо построить! - снабжает все это едой, чистой водой, электричеством, обеспечивает транспорт на всех этапах и занимается утилизацией твердых и жидких отходов, включая потенциально опасные стоки. А еще существовала настоятельная необходимость в продолжении исследований и создании новых технологий. Кроме того, целый ряд неприятных событий, что складывались во вполне определенную тенденцию, показали необходимость создания целостной, универсальной системы безопасности комплекса. Тут надо заметить, что Костоправ посвятил его в некоторые перспективы, уже никак не связанные с травматологией и ортопедией, и расчеты делались уже исходя из этих. Сам шахматист слыл человеком с сомнительными идеями, и старшее поколение управленцев СССР косо смотрело на его экономические экзерсисы, а употребляемую им между делом терминологию вообще считали чем-то вроде ереси.
