Его выражение становится нейтральным, и он отворачивается, глядя на маленький танцпол.
– Тебе не надо. Ты прекрасна даже по утрам, – я задерживаю дыхание. Я точно знаю, про какое утро он говорит: когда мы проснулись вместе. Обнявшись, и в моей постели. Я до сих пор помню, каким он был теплым.
– Тогда я удивлена, почему ты не прокомментировал след от подушки на лице или запах изо рта.
– У тебя и правда были следы от подушки, и волосы в полном беспорядке, – понизив голос, он добавляет: – Но ты была идеальна.
Я слишком ошеломлена, чтобы говорить, и поэтому просто продолжаю пытаться сглотнуть комок в горле; кажется, что сердце увеличилось в груди раз в десять.
Он кашлянул, заметив, что я долго молчу, и решает сменить тему.
– Кто тебе рассказал про Мелоди?
Я отпиваю воды и наконец отвечаю:
– Оливер, но он ни в чем не виноват. Я все выпытала.
Финн кивает, делая еще один глоток пива. Кайл включил музыку погромче, но даже сейчас кажется, что мы находимся в своем маленьком мирке, хотя наши друзья сидят всего в метре от нас.
– Я узнала только ее имя и что она была тихоней, – признаюсь я. – Ты расскажешь о ней?
– А с чего это тебе вдруг стало интересно?
– Наверное, по той же причине, по которой ты спрашивал, облизывал ли меня Тоби Амслер.
Он поднимает на меня взгляд.
– Что ты хочешь знать?
– Она все еще живет рядом с тобой?
Он кивает.
– Мы вместе учились в старших классах и начали встречаться спустя пару месяцев после окончания. Ее семья владеет местной пекарней.
– Вы были влюблены друг в друга?
Финн пожимает плечами.
– Тогда я был совсем другим. Как только мы сошлись, я бросил универ и начал рыбачить с семьей, – вспомнив мой вопрос, он добавляет: – Да, я любил ее.
– И до сих пор любишь?
– Не-а. Хотя она, конечно, милая девушка.
Я понимаю, что спрошу, не зависимо от того, хочу ли знать ответ или нет.
– Милая девушка, с которой ты до сих пор спи…
– Нет, – спокойно перебивает он. Его взгляд возвращается ко мне, и он медленно осматривает мое лицо. – Мы с Мелоди расстались пять лет назад, сейчас она замужем, с ребенком, – и, к моему удивлению, он бормочет: – Дома у меня никого нет, Харлоу, уверяю тебя.
Снова сглотнув, я киваю.
– И если ты помнишь, – продолжает он уже более сильным голосом, – именно ты переспала с другим мужиком за день до того, как снова была со мной.
Черт.
– Ты хоть представляешь, как это меня бесит? – спрашивает он.
Если честно, даже боюсь представить. Он расстался с Мелоди пять лет назад, и кажется, мне хочется расцарапать ей лицо. Это просто нелепо. Я – нелепая.
– Я знаю, что между нами ничего нет, и мы просто друзья, – говорит он. – Но не потому что секс не был действительно хорош, Харлоу. До тебя в Вегасе прошло два года. И до тебя у меня было всего четыре женщины и никаких серьезных отношений, так что все это сейчас странно для меня. Я могу тебе обо всем рассказать, идет? Когда я знаю, каково это – отчаянно хотеть знать каждую мелочь, я готов все тебе рассказать. Только спроси меня, а не моих друзей. Мне хочется, чтобы мы все выяснили между собой.
Что это за безумная буря эмоций? Я на грани обморока, чувствую облегчение, вину, и потребность поцеловать его идеальный рот.
Я пожимаю плечами и говорю:
– Мне не хотелось, чтобы ты знал, что мне это интересно.
Финн смеется, подносит пиво к губам и говорит:
– Социопатка, – и делает большой глоток.
– И скольких ты связывал?
Он сглатывает и смотрит мне в глаза. Я замечаю, что после моего вопроса у него на шее участился пульс. Я вижу, как он бьется. Его голос выходит более хриплым, нежели обычно, когда он признается:
– Всех.
Моя кровь превращается в ртуть, бурлящую и ядовитую.
– Всех?
– Да, Харлоу. Я… Мне это нравится, – он опускает голову и потирает заднюю часть шеи, глядя на меня сквозь ресницы. – И я уверен, многие на это соглашались, только чтобы быть со мной, а не потому что им самим нравилось.
– А кому-нибудь из них все же нравилось?
Он кивает.
– Может быть, моей первой.
– А как ее звали? – ничего не могу поделать. Вопросы так и сыплются из меня, до того как я соображаю, о чем спрашиваю.
Он немного отходит от стола, и я следую за ним.
– Эмили.
– Но ты не уверен, что она это любила? – это так странно: сидеть с друзьями в баре у Фреда и вести с Финном наш самый интимный разговор.
– Честно говоря, – тихо начинает он, – я не знаю. Вернее, думаю, что нравилось, только мне бы хотелось знать, как она воспринимает эти ночи сейчас. Она переехала после окончания, но мы были вместе чуть больше года до этого, – он отворачивается. – Единственным местом, где мы могли уединиться, была старая весельная лодка отца на пристани. Мы тогда украли пиво у ее отца. Я просто баловался с ней, с веревкой, и это было… – он молчит, но потом просто говорит: – М-да.
Я снова киваю, отпивая воду. И кажется, понимаю, о чем он хотел сказать. Он видел, как его девушке нравится, что его возбуждает, и это переросло в то, кем он стал. Но я действительно не хочу, чтобы он продолжал говорить об этом.
– Тем утром, когда я увидел тебя в Старбаксе… – начинает он. И я жду, что он продолжит, но он молчит.
– И? Что насчет того утра?
Он пожимает плечами и награждает меня «мне-что-правда-надо-объяснять?» взглядом.
– Я заметил, что ты выглядела растрепанной, но мне не показалось, что ты была расслабленной.
– А, ладно. Нас разбудила его мамочка, – говорю я. – Собственной персоной. Это был второй худший секс в моей жизни.
Он громко и радостно хохочет.
– А с кем был первый?
– С моим первым. Сейчас я понимаю, что он был крошечным, хотя было больно. Клянусь, оказалось, что меня лишили девственности маленькой морковкой.
– И о чем вы тут разговариваете? – появившись из ниоткуда и встав рядом со мной, интересуется Лола.
Финн едва может успокоить свой смех.
– Поверь, тебе лучше не знать.
– О маленьких морковках, – отвечаю я с понимающей улыбкой.
Лола кивает и улыбается ему.
– Прелесть, правда? Бедный Джесси Сандовал.
– А наша девочка настоящая поэтесса, – соглашается Финн.
Наша девочка. Это облегчает маленький болезненный укол, который я все еще ощущаю, когда вспоминаю, как Финн рассказывал мне о своем теле-шоу и по какой причине он не хотел делиться этим с близкими ему людьми.
Подходит Оливер и присоединяется к нашей маленькой компании.
– И почему мы сегодня стоим? Обычно Харлоу любит сидеть и швырять вещи через весь стол.
Я смеюсь, потому что это правда.
– У тебя просто жуткие способности Крокодила Данди15.
– Я ниндзя, – Оливер поправляет свои съехавшие на нос очки, и мы все хохочем. – И ты знаешь, как сильно я люблю твои узкие познания об австралийской культуре.
– Я стараюсь.
За ним на диване все еще сидит НеДжо, пританцовывая на сиденье и пялясь на группу студенток на танцполе.
– Оливер, тебе и НеДжо непременно нужно подкатить вон к тем дамам.
– А почему не с Финном? – с понимающей ухмылкой спрашивает Оливер. – Он тоже холостой.
Я качаю головой.
– Конечно, холостой, но посмотри, как он сегодня нарядился. Будет, как в фильме «Ночь в Роксбери», и все будут его стесняться. – Финн, конечно же, откажется танцевать, а если и нет, амазонка внутри меня решает, что он должен быть со мной и только со мной. По крайней мере, пока не уедет.
Внезапно я чувствую панику. Финн завтра уезжает? Он побывал на встрече в Л-А, значит, ему пора?
Смеясь, Оливер смотрит на танцпол, но перед этим мельком оценивает реакцию Лолы.
– Эти цыпочки маленькие.
– «Маленькие» – это молоденькие? – уточняю я и наклоняюсь, чтобы получше их разглядеть. Девушкам явно было больше двадцати лет. – Или низенькие?
– Очень низенькие.
– Но посмотри на себя, – говорит Лола. – В тебе больше 190 см. По статистике тебе положена девушка ростом в 160.
– Это сейчас убило всю мою логику, – с улыбкой отвечает ей Оливер.
– Так, дружок, раз ты не танцуешь, неси мне еще пива, – заявляю я.
– Я бы пошел, но уверен, что парализован от пояса до пальцев ног.
Я шутя толкаю его.
– Тогда пусть Лола с тобой сходит. Ей надо еще выпить.
Лола начинает протестовать, что ей хватит, но все равно идет с ним, а я за ними наблюдаю. Она высокая, а он все равно возвышается над ней и наклоняется в ее сторону, когда они идут, словно примагниченные друг к другу. Интересно, а Оливер в курсе, что, позволяя ему это делать, Лола считает его одним из своих. В этот частный закрытый клуб входим только я, Миа, папа Лолы, мои родители, а теперь и Оливер.
– Он никогда не попробует, – говорит позади меня Финн, и я понимаю, что он говорит об Оливере, что тот не попробует ухаживать за Лолой. – Он убежден, что ей это не интересно.
