Императора Александра и Короля Прусскаго. Нанолеон предложил открыть
конгресс для веденія переговоров одновременно с военными действіями;' но
Союзные Монархи, не видя в том никакой пользы, повелели объявить герцогу
Бассано, что: „неимея возможности решить сами собою это дело, без
предварительнаго соглашенія с прочими союзниками, они не замедлять сообщить
им предложенія Франціи".... (7|). Образованію грозной коалиціи против Наполеона
много способствовали знаменитые государствен-
131
ные мужи Поццо ди-Ворго и Штейн. Первый из них, плебей, предводитель
республиканской партіи своего отечества—Корсики, был поборником монархизма
и аристократіи ; второй, потомок древней фамиліи германских баронов,
поддерживал начала демократіи; но оба они взаимно сходились во вражде к
Наполеону и к преобладанію Франціи. С тех пор, как Бонапарты предали Корсику
Франціи, Поццо ди-Ворго, личный враг их, встречается везде, где только можно
было вредить Наполеону : уклоняясь от преследованія могучаго непріятеля,
поступаешь в русскую службу; при открытии войны 1812 года, содействует
заклнженію союзных трактатов Россіи с Англіею и Швеціею; старается склонить
шаткую политику венскаго кабинета на сторону коалиціи и возобновляет свои
старинныя сношенія с партіей недовольных в Париже. Неменее важныя услуги
общему делу оказал Штейн при заключеніи союза между Россіею и Пруссіей.
Одушевляемый чистейшею преданностью к своему отечеству, он и в изгнаніи
неотчаявается в возстановленіи независимости Германіи, пріобретает доверіе
Императора Александра прямодушіем своим, и является ревностным
сподвижником нашего Государя в борьбе против врага общаго. Получив известіе о
приступленіи Австріи к союзу против Франціи. Штейн писал к графу Мюнстеру :
„Надеюсь — вы уже получили мое письмо из Рейхенбаха. А, между тем, решен
важный вопрос о присоединеніи к нам Австріи. Мы достигли этого, с Божіею
помощью, благодаря основательности действій Гумбольдта и Анштетта, безумію
Наполеона, великодушію Императора Александра, непоколебимости Короля и
государственнаго канц-
9*
132
лера*), но отнюдь не слабой эгоистической политике Меттерниха и его добраго
Императора" (72).
Присоединеніе Австріи к Союзным державам увеличило их силы и дало им
возможность действовать из Богеміи на сообщенія Наполеона с Франціею. Но,
вместе с тем, Союзники, по внушеніям австрійскаго правительства, отказались от
одного из важнейшил своих средств — возбу;кденія народной войны, которая
была противна духу меттерниховской политики, да и в самых действіях Союзных
армій уже не было прежняго единодушія, по различію видов Австріи с видами
прочих держав: Император Александр!, и неизменный друг его Король Прусскій
считали низложеніе Наполеона единственным залогом прочнаго спокойствія
Европы, а Император Франц ограничивал цель войны ослабленіем своего зятя.
Дальновидный Штейн предугадал, что Император Александр, обрадованный
присоединеніем Австріи к коалиціи, невольно допустить преобладающее вліяніе
Меттерниха в Союяных Советах, и что такое вліяніе не могло иметь благопріятных
последствій для Германіи (73).
*) Гіірденберп,.
ГЛАВА XLII.
Сражешя при Гросс-Беереие и Дрезден!..
В конце перемирія, Союзныя державы успели собрать огроыныя вооружеыныя
силы, снабженный в изобиліи всеми средствами для предстоявших действій.
Войска, иаходившіяся в Силезіи, были разделены на две части, из коих одна, под
начальством Барклая де-Толли, была назначена поступить в Гласную, или
Богемскую армію; а другая образовала Сплсзскую армію: в составе первой были:
большая часть арш'и графа Витгенштейна, в числе 82-х тысяч человек с 92-мя
орудіями; прусскій корпус Клейста, до42-х тысяч человекъс 112-ю орудіями, и
русско-прусскіе резервы, под начальством Цесаревича Великаго Князя
Константина Павловича, до 50-ти тысяч человек с 198-ю орудіями: всего 124
тысячи человек с 402-мя орудіями, несчитая войск состоявших при главной
квартире(1); во второй-же части находились: войска графа^Ланжероіш, усиленныя
частью арміи Витгенштейна до 48,500 человек с 170-ю орудіями; корпус Сакена,
усиленный до 17,800 человек с GO-іо орудіями, и прусскій корпус Іорка, в числе
38-ми тысяч человек с 104-мя орудіями: всего-л;е около ста тысяч человекъ
_1?L
с 340 орудіями ('). Войска Барклая де-Толли, на следующій день по окончаніи
перемирія, 30 іюля (11 августа), вступили в Богемію и 7—10 (19—22) августа
соединились в лагере цри Будине с австрійскою арміей, считавшею в рядах
110,500 человек при 270-ти орудіях (3). Оледовательно —в Главной арміи было
вообще до 234-х тысяч человек.
В осеннем походе 1813 года, ни одною ш Союзных армій не командовал русскій
военачальникъ; наши генералы были подчинены иностранцам, несмотря ни на
значительное число русских войск, ни на подвиги и пожертвованія Россіи в двух
предшествовавших походах. Главная армія, в числе более 230-ти тысяч человек,
находилась под начальством фельдмаршала князя Шварценберга; Силезская, в
числе до 100 тысяч, под начальством Блюхера; СЬьверная, около 1С0-ти тысяч
(4), расположенная впереди Берлина и на нижней Эльбе, была вверена
Наследному шведскому принцу. Иностранные писатели уверяли, будтобы
Император Александр домогался верховнаго начальства над Союзными
арміямир). Конечно— еслибы оно было предложено, как добровольная дань
признательности и доверія Монарху, подвизавшемуся за спокойствіе и
благосостояніе Европы, то он, по всей вероятности, не отказался-бы от столь
почетнаго званія, но домогаться его—было несовместно, ни с характером нашего
Государя, ни с обычны м ему политическим!, тактом. Что-же касается до
назначенія Барклая главнокомандующим Богемскою арміей, то оно былобы
пріятно Императору Александру, но он знал, что гордые германскіе феодалы
сочли-бы себя оскорбленными, еслибы их подчинили двоюродному брату
рижекаго бургомист'ра. Россійскій и Прусскій Монархи.
185
желая ) годить Австріи, предоставили честь командованія арміей, состоявшею
менее нежели на половину из ея войск, австрійскому генералу. Общественное
мненіе указывало на эрцгерцога Карла, как на единственнаго полководца,
достойнаго состязаться с Наполеоном, но эрцгерцог, еще со времени суворовских
походов в Италіи и Швеицаріи. не пользовался расположеніем Русских, считавших
его виновником пораженія Римскаго-Корсакова при Цюрихе. К тоыу-же эрцгерцог
Карл был в явной вражде с Меттернихом и возбудил против себя подозреніе
Императора, своего брата: носились слухи, будтобы эрцгерцог, в войну 1809 года,
когда дела приняли неблагопріятный оборот для Австріи, вошел в сношеніе с
Наполеоном, предлагавшим ему богемскую корону, с тем, чтобы он
присоединился к Рейнскому Союзу: так были выказаны врагами эрцгерцога
попытки его замедлить переговорами наступленіе Наполеона после сраженій при
Ландсгуте и Регенсбурге. Император Франц, вообще не терпевшій, чтобы кто-либо
выходил из нределов предоставленной им власти, никогда не мог простить
своему брату этого поступка (6).
Как, за исключеніем эрцгерцога Карла, никто из австрійских генералов не успел
заслужить громкую европейскую славу, то оставалось назначить
главнокомандующие кого-либо из лиц высшей аристократіи. Выбор пал на
фельдмаршала князя Шварценберга. Хотя о нем и говорили в насмешку, что »
солдаты считают его хорошим дипломатом, а дипломаты — хорошим солдатом»,
однакоже сам Блюхер отдал ему справедливость, нровозгласив, на обеде в
Карльсбаде в 1819 году, тост: „за здоровье князя Шварценберга, полководца, в
чьем лагере было три Государя, и который, не смотря на
136
то, бил непріятелей" (7). И дейетвительно— чтобы действовать в присутствіи трех
Монархов, в кругу множества лиц их главной квартиры, надлежало быть одарену
именно теми качествами, кои соединял в себе Шварценберг, отличавшійся
светским образованіем, ловкостью и сговорчивостью, благородный, бескорыстный
челові.к и храбрый воин, хотя и не полкиводец, в насгояіцем значеніи этого слова.
Осторожный, тонкій, нриветливый, князь Шварценберг не был одарен обширньш
умом, но обладал высокою душею. Трудно сказать, удалосьли-бы великому
полководцу действовать с таким благоразуміем на его месте. Армія, ему
вверенная, состояла из разноилеменных войскъ; ни одно из его распоряженій не
приводилось в исполненіе в войсках Барклая де-Толли без доклада Императору
