они знают грамоту и арифметику. В то же время более старшие дети разделились на прошлогодние группы с Вильфридом и Шарлоттой в центре, а затем начали играть в каруту и карты. Мои брат и сестра так проверяли, насколько все стали лучше с прошлой весны.
Я, оглядевшись со своего кресла, была впечатлена увиденным. Было ясно, что в мое отсутствие они набрались опыта в том, что они делали и хорошо справлялись со своей работой.
— Впервые за два года сладости Розмайн будут вручены в качестве сегодняшней награды, — объявил Вильфрид. Дети тут же отреагировали одним из двух способов: либо растерянно заморгали, никогда раньше не пробовав сладостей Эллы, либо мгновенно посерьезнели.
— Сегодня я использую всю свою силу, — сказал один мальчик. — Я не могу позволить себе проиграть это сражение.
— Ха! Я не проявлю к тебе милосердия! — воскликнул другой. И с этими словами они начали яростную схватку в каруту.
— Леди Розмайн, это сведения, которые я собрал, за последние два года наблюдения за проходящим в игровой комнате обучением. Пожалуйста, просмотрите их, — сказал Мориц.
Я взяла документы и просмотрела их.
— Судя по тому, что я вижу, все довольно хорошо. Документы указывают на то, что средняя оценка увеличилась, поэтому мы можем спокойно увеличить сложность арифметических задач.
— Вы хотите снова увеличить сложность? — переспросил Мориц, широко раскрыв глаза.
Я кивнула.
— Ауб Эренфест поручил мне повысить средний балл успеваемости всех учащихся из нашего герцогства, пока я буду посещать Королевскую академию в качестве кандидата в эрцгерцоги. Чтобы исполнить это его пожелание, я прошу в этом вашей помощи, профессор Мориц.
— Как Вам будет угодно.
— Тем не менее, я своим отсутствием, безусловно, возложила на вас тяжелую ношу. В мои намерения не входил столь долгий сон, поэтому я не оставила после себя ничего, кроме набросков планов на зимнюю игровую комнату. Должно быть, трудно было обойтись без ясных наставлений и объяснений.
Записки, в которых я начеркала наброски будущих планов для игровой комнаты, по-видимому, были переданы людям в виде моих недвусмысленных приказов. Я могла себе представить, как им было трудно понять, чего я хотела и каковы были мои намерения.
— …Честно говоря, в первый год мы столкнулись со многими неудачами, и оправиться от них было нелегко. Мы были вынуждены использовать метод проб и ошибок, и только спустя много времени мы осознали существование и суть тех ваших деликатных, не бросающихся в глаза способов, которыми вы направляли происходящее в нужном направлении. Сейчас зимняя игровая комната действительно проходит очень гладко, но нам потребовалось два года, чтобы добиться этого, — ответил Мориц.
Уверенность, которую он приобрел за последние два года работы, ясно читалась на его лице. Сейчас ему и Шарлотте можно было полностью передоверить управление игровой комнатой.
— Я должна восполнить пропущенные за два года уроки, и поэтому с завтрашнего дня не смогу посещать игровую комнату. Я доверяю управление её делами тебе.
Мориц в ответ опустился на колени и скрестил руки, и в этот момент раунд игры в каруту закончился. Победители испускали победные крики и размахивали руками, а Вильфрид в отчаянии колотил кулаками по полу.
Победителей по очереди вызывали за их наградой, а все остальные с завистью наблюдали, как те начинали дрожать от восторга после первого укуса врученных им сладостей.
— Уууу… Я требую реванша! — завопил Вильфрид.
— Сначала надо создать новые команды для игры, выбрав участников из победителей, — осадила его Шарлотта.
— Нг…
Вильфрид, очевидно, слишком увлекся игрой, но одного этого замечания было достаточно, чтобы привести его в чувство. Он встал, нахмурившись, затем присоединился к Шарлотте, создавая новые команды. В целом, все это было проделано довольно умело. Мало того, что противоборствующие команды состояли из детей одного возраста, не было такого, что бы детям, еще не посещающим академию противостояли ее ученики, но было ясно, что они также были разделены на членов фракции Вильфрида и фракции Шарлотты, судя по тому, как дети собрались вокруг них.
— Леди Розмайн, — послышался голос.
Обернувшись, я встретилась взглядом с явно нервничающей Филиной. В тот момент, когда я увидела дощечки, которые она прижимала к груди, я поняла, что у неё за дело ко мне.
— Филина, ты хочешь показать мне свои рассказы?
— Да, Леди Розмайн.
Её глаза светились, когда она начала показывать мне коллекцию историй, собранных за эти годы. Более ранние дощечки были заполнены неуклюжим почерком, а содержимое представляло прямую речь ребенка не обученного этикету, поэтому их было трудно читать, но два года практики привели к тому, что она со временем становилась все лучше и лучше. Её понимание письменной и устной речи значительно усилилось, и всего один взгляд на последнюю доску показал, насколько она выросла.
— Ты весьма много всего записала, — сказала я, чувствуя, как мои губы растягиваются в улыбке.
— Вы внесли рассказ моей матери в свой сборник рыцарских историй, и я не могу описать, как я была счастлива, услышав, что другие дворяне с удовольствием читают его, — сказала она. — Все остальные были вне себя от радости, увидев, что их истории также есть в книге.
Книга, о которой шла речь, включала рассказы, собранные в зимней игровой комнате. Похоже, пока я спала, дети позаимствовали её копии, и мне было очень приятно слышать, как они были рады увидеть в них свои собственные истории.
Жаль, что я этого не видела…
— Они никогда не предполагали, что истории, которые они отчаянно пытались припомнить, чтобы заимствовать учебные материалы, будут превращены в книгу. После этого Родерик потратил много времени на сбор новых историй.
— Я помню, что читала рассказы Родерика. Они были довольно приятными. Я собираюсь изменить стиль повествования на более литературный и добавить их в книги. Ты записала остальные рассказы своей матери, Филина? — спросила я, вспоминая разговор двухлетней давности.
Она печально опустила глаза, потом покачала головой.
— Нет, не все… Есть несколько
