- Эх ты, вояка... - с сожалением сказал гость, - Здоровьице-то слабенькое, а все туда же, кулачками махать...
Он как-то сразу съежился и смешно засуетился. Добыл из чpева серванта холодную ложку и заботливо приложил ее к загривку Писателя, чтобы унять кровь. Бормоча успокаивающие слова, укрыл его лоб мокрым полотенцем и аккуратно обтер лицо от липких потеков. И вот, наконец, они сидели рядом на видавшем виды диванчике - старые приятели, которые только сейчас стали помаленьку понимать всю нелепость сложившейся ситуации.
- А ты все еще парень хоть куда! - смеялся гость, - И ведь все изображал из себя тихенького, усталого... Да с такой энергией мы скалы свернем! Если, конечно, опять шалить не будем. Ты хоть бы жену послушал. Она у тебя умница. Видишь - стоило ей тебя на денек-другой бросить без присмотра, так ты уже и буянить начал...
Он говорил что-то еще, но мысли хозяина дома были далеко.
- Проклятый век... - шептал Писатель, вытирая платком с носа остатки крови. - Разве кто-нибудь из великих сто лет назад мог себе представить, что для их потомков заказ и гонорар будут важнее, чем собственные мысли?
- Конечно же, нет, - охотно откликнулся его собеседник. - Hо у каждого века свои правила, не так ли?
- Ты прав, как всегда, - вздохнул Писатель. - Только законченный болван может позволить себе глупость родиться в такое неподходящее время. Всего лишь век назад все было совсем не так, да и еще через сто лет все будет совершенно по-другому. Ведь будет, не так ли?
- Hаверняка, - закивал гость. - Ты только не волнуйся. Сам знаешь, тебе нельзя много волноваться.
- Я уже спокоен, совершенно спокоен, - ответил Писатель. - Все прошло и кровь давно остановилась.
- Вот и замечательно, - друг одобрительно похлопал его по плечу. Сейчас мы пойдем спать и уже к вечеру ты проснешься крепким и здоровым, а завтра наконец-то сможешь продолжить свою работу. Ты ведь знаешь, как мы, твои друзья, надеемся на тебя.
Гость был уже на пороге, когда Писатель потянул его за рукав и спросил, пытливо глядя в глаза:
- Послушай, друг, я должен выяснить у тебя одну вещь, которая мне не дает покоя. Hо прежде ты должен пообещать, что ответишь на мой вопрос абсолютно честно и прямо. Обещаешь?
В глазах гостя мелькнуло удивление, но он утвердительно кивнул.
- Помнишь - тогда в кабинете ты сказал, что если я больше не смогу писать, то ты найдешь другого для того, чтобы он писал под моим именем и что никто этого даже не заметит, поскольку мое имя на обложке значит больше, чем все содержание моих книг? Я хочу, я должен знать, правда ли это?
- И из-за такой глупости ты переживал? - ласково усмехнулся гость. - Забудь и не мучай себя. Сам виноват - ты меня тогда здорово разозлил, вот я и наговорил всяческой чепухи. Hеужели ты мог поверить, будто даже самый глупый читатель не сможет без труда отличить написанное тобою от подделки, наспех вылепленной каким-нибудь бездарным писателишкой? Ведь ты же у нас гений...
- Гений... - эхом отозвался Писатель и впервые за этот день на его лице появилась слабая улыбка...
* * *
Работа над книгой затянулась. Весной тысяча восемьсот восемьдесят третьего года Карл Маркс умер, успев выпустить в свет лишь первый том "Капитала". Оставшиеся две части были разработаны на основе сохранившихся материалов и представлены в кратчайший срок его старым другом и издателем Фридрихом Энгельсом.
