– Я не знаю её имени, но я говорил с ней. И никак не мог её переубедить.
– Но как она сделала это? Только серебро может убить нас.
– Лезвие меча вполне могло быть серебряным. Она назвала себя Охотницей на Волков, но это
ведь невозможно, – сказал Нэш, – Все Охотники умерли. И наша тайна умерла с ними.
Всё это казалось какой-то бессмыслицей. Пятнадцать лет стая жила мирно, и теперь некая
Охотница с серебряным мечом вторгается на их территорию. Как она узнала об их
единственной слабости? Случайно?
Вдова Корта, Рэлла, накинула толстый халат на плечи его матери.
– Стэйша, вы простудитесь.
Стэйша прикрыла наготу и встала с колен. Она долго смотрела на могилу старшего сына.
– Нэш, ты обязан разобраться с этим, – сказала она деревянным тоном. – Я оставляю выбор
способа за тобой. У тебя двадцать семь дней до следующего полнолуния.
Нэш кивнул. Как Хранитель Волков он обязан был гарантировать безопасность своей стаи. Он
был первым за последние пятьсот лет, кто не был подвластен проклятию полнолуния. В
остальном Нэш ничем не отличался от других представителей своего вида. Он мог легко
обернуться из Волка в человека. По сути, он был бессмертным. Сильным. Выносливым. И при
этом проклятие рода не коснулось его. Нэш был единственным Волком, который не сходил с ума
при свете полной луны. Поэтому на его плечи легла огромная ответственность.
– Я позабочусь об этом, – пообещал он. – Охотница на Волков она или нет, но я больше не
позволю ей убить кого-то из нашей стаи.
Его мать повернулась к нему спиной и медленно побрела в деревню, скрытую за густым лесом.
Нэш знал, что она умирала внутри, но как лидер стаи, Стэйша была вынуждена оставаться
сильной. Он предпочел бы, чтобы она накричала на него, ударила его, причинила ему боль. Что
угодно было бы лучше, чем её тихое смирение и бессильное требование.
– Дядя Нэш, – его племянница, Кэрша, ухватилась за рукав его кожаного пальто. Сейчас она
была в своем человеческом обличии, ведь луна зашла, и девочка могла управлять своим
обращением. Нэш сел на корточки перед ней, убирая тёмно-серые волосы с щеки. – Почему ты
положил папу в землю? – спросила Кэрша с широко распахнутыми янтарными глазами. – Он
будет в грязи, когда проснется.
Смерть была крайне редкой в их стае. Старшие Волки, которые доживали до трёхсот лет,
уходили, когда чувствовали себя слишком хилыми, чтобы представлять ценность для стаи. Они
никогда не возвращались, потому что травили себя серебром. Его вид был бессмертным, но на
самом деле Волки старели, хоть и медленно. Триста лет было достаточно долгим сроком, чтобы
устать от жизни, и ритуальное самоубийство считалось благородной смертью в его стае. У Нэша
не было слов, чтобы успокоить девочку или объяснить ей бессмысленность смерти. Он мог
только вспомнить душераздирающую боль, которую испытал, когда Охотники убили его отца и
деда пятнадцать лет назад в сражении за судьбу его народа.
– Кэрша, – сказал он бесцветным голосом, – Твой папа не проснётся.
Она выглядела смущенной.
– Но дядя Нэш…
– Пойдём, Кэрша, – сказала мягко её мать. Она потянула за руку свою маленькую дочь. –
Пойдём домой. Уже поздно.
Рэлла избегала смотреть на Нэша или замечать его присутствие.
– Но хочу увидеть папу, – бормотала малышка, её глаза наполнились слезами.
– Кэрша! – прикрикнула на неё мать.
Девочка подбежала к Рэлле и взяла её за руку, слёзы тихо катились по щекам, пока они
возвращались в деревню. Девятилетние сыновья Корта, близнецы Ларк и Лорд, превратились
обратно из людей в белых Волков и плелись следом, низко опустив головы.
– Я бы тоже хотел увидеть твоего папу, – прошептал Нэш маленькой Кэрше, отступая.
В воздухе висел тяжёлый аромат недавно потревоженной земли. Нэш смотрел на могилу Корта.
Но она казалась расплывчатой и нечёткой. Нэш в своих мрачных раздумьях не воспринимал
течение времени, пока новый день не окрасил небо в оранжевые и розовые цвета. Он подошёл к
дереву и вырезал карманным ножом имя Корта рядом с именами отца и деда. Когда Нэш
закончил, он нежно погладил надпись.
Брат.
Корт не мог умереть. Это было невозможно. Он всегда был приятным и общительным. Такой
улыбчивый. Смешливый. Друг для всех. Беспечный в своей любви. Внимательный муж.
Безумно любящий отец. Ему было всего сто тридцать, меньше половины пути его возможной
жизни. Нэш всегда чувствовал себя лишь тенью рядом со своим жизнелюбивым братом, но он с
удовольствием отдал бы свою жизнь, чтобы вернуть его назад. У Корта была жена. Дети. У
Нэша никого не было. И теперь, когда его брат погиб, Нэш ощутил себя еще более одиноким.
Он не мог выразить всю глубину своего горя, пока оставался в человеческой форме. Поэтому
Нэш снял своё пальто и другую одежду, кинув всё на землю. Оставшись голым, он принял
волчью форму. Волк с мехом, чернее ночи, с белой отметкой над левым глазом в форме
полумесяца, сидел у могилы и, задрав морду к небу, выл о своей тоске.
Глава 2
Марали металась во сне, не в состоянии очнуться от кошмара.
– Останьтесь здесь, дети. Не выходите, что бы ни случилось. Вы поняли?
– Да, мама, – пообещала Марали.
– Лелэнд? – спросила мать у старшего брата Марали.
– Почему мне тоже нельзя сражаться? – ответил тот, состроив недовольную мину на своем
юном лице.
Мягко улыбаясь, мать погладила его светлые волосы. Лелэнд увернулся от материнской ласки.
Мать и сын были похожи – светлые волосы, голубые глаза. Марали же походила на отца –
волосы цвета воронова крыла, глаза серебристые. А ей так хотелось больше походить на свою
красавицу маму. Она была словно ангел. Источник света и доброты.
– Ты ещё слишком молод, – сказала мама нежно, но настойчиво. – Но через пару лет будешь
готов.
Марали ахнула, когда вой послышался в доме. Волки были близко. Странно, что они прибыли
сюда, будто сами искали смерти. Полнолуние ещё не наступило. Волки никогда прежде не
появлялись в другие ночи. Мать посмотрела на дверь погреба, а затем снова на своих детей.
– Останьтесь здесь. Я скоро к вам вернусь.
– Мама, я не ребёнок, – крикнул Лелэнд, – Мне уже десять.
Она снова улыбнулась ему, а затем закрыла люк снаружи. Марали слышала звук упавшего на
дверь ковра и скрип пододвигаемого стола. Здесь они были в безопасности. Но под домом было
темно. Дрожа, Марали взяла старшего брата за руку, но он уже поднялся на деревянную
лестницу.
– Ты можешь сидеть здесь как маленькая мышь, спрятавшаяся в погребе, – сказал Лелэнд. – А
я собираюсь помочь Охотникам.
– Лелэнд! Мама велела нам оставаться здесь.
– Я устал от того, что она нянчится со мной. Я умею пользоваться мечом, почти так же
хорошо, как отец.
– А вот и нет, – прошептала Марали.
Отец ежедневно учил их обращаться с мечом, но ни один из них не был готов сразиться с
Волком.
– Если ты пойдешь, я всё про тебя расскажу.
Лелэнд разозлился.
– Ты такая трусиха.
Брат толкнул люк плечом, и стол над ними упал. Вспышка света осветила низкое помещение.
Лелэнд ворчал, пока пролезал под ковром. Дверь закрылась, и Марали осталась одна. Темнота
окутала девочку. Свет и тепло родного дома казались такими далёкими. Марали сжалась от
страха. Такая маленькая. Напуганная, трусливая мышка.
Марали сидела в паутине напротив опорного каменного столба и смотрела в темноту.
Длинное, низкое завывание пронзительно зазвучало в воздухе, отчего девочка задрожала.
Повсюду слышался звон разбитого стекла. Рычание. Женский крик. Мама?
Шаги Лелэнда раздавались над ней, пока он готовился к своему первому реальному сражению.
Не в силах закрыть глаза, Марали вслушивалась в происходящий над ней хаос. Крики людей,
которых она любила, смолкли, когда Волки растерзали каждого человека в доме – всех, кроме
нее, трусливо прятавшейся в погребе.
Как только звуки стихли, что случилось спустя не одну вечность, Марали набралась
