углом высокого дома. На противоположной стороне улицы к большому зданию в форме конуса бесшумно подлетел двухместный вертолет. Он причалил к балкону на восьмом этаже. На балкон выпрыгнула из вертолета стройная девушка. Она помахала рукой кому-то, оставшемуся в кабине, и вертолет бесшумно взмыл к облакам.
Ваня не переставал удивляться. Гоша ко всему относился спокойно. Он делал вид, что все это ему уже давным-давно известно.
— Подумаешь, — говорил он, — ну, летают! Были бы у меня такие крылья, и я бы полетел… Ну, куда же мы пойдем?
— Куда? В школу, — не очень уверенно сказал Ваня.
— Да ты что? — засмеялся Гоша. — За кого ты меня принимаешь! Да я ни за какие коврижки…
— Ну нет! — твердо сказал Ваня. — Ты думаешь, если мы перенеслись в будущее, то и учиться не надо?
— Ничего не думаю. Только и школы-то нашей давно на свете нет. Может быть, и вообще-то теперь без школ обходятся? — с надеждой добавил Гоша.
— Не может этого быть, — убежденно сказал Ваня.
Оглядевшись по сторонам, он увидел на углу табличку:
— Ну, вот видишь! — обрадованно воскликнул Ваня. — Улица Ленина… Третий дом от угла. Здесь должна быть наша школа.
Веточкины нашли третий дом от угла. Здесь и в самом деле была школа. Но как она изменялась! Рядом с новым высоким зданием расположились спортивные площадки, плавательный бассейн В саду поблескивали стеклянные крыши уютных домиков.
— Я пойду разыскивать свой класс, — сказал Ваня. — А ты?
— А я подожду тебя здесь, — поспешно ответил Гоша.
— Нет! И ты пойдешь к себе в класс! — твердо решил Ваня.
Гоша нехотя поплелся за братом.
В школу Веточкины пришли перед самым звонком.
Гоша побежал отыскивать свой класс — четвертый «А». Ваня поднялся по лестнице в пятый «Б». Ему все еще казалось, что стоит только протереть как следует глаза, и сон исчезнет.
Прозвенел звонок. Ваня робко вошел в класс. Это был совсем не такой класс, в каком он учился. Просторная светлая комната с окном во всю стену. Повсюду — цветы. На стенах — картины. Вместо классной доски — серебристый экран. Рядом какой-то аппарат и вмонтированный в стену щиток с множеством рычажков и кнопок. Вместо парт — два ряда невысоких, удобных столиков.
Ваня увидел незнакомых ребят. Мальчики были одеты в красивые светло-синие комбинезоны и белые рубашки, на девочках были голубые платья.
— Новенький, новенький пришел! — закричал какой-то мальчишка, похожий на Егорку Бабакина.
Ребята окружили Ваню и принялись рассматривать его серую, топорщившуюся гимнастерку. А тот, что был похож на Бабакина, даже потрогал медную пряжку на ремне.
— Ты откуда приехал? — спросил он. — С другой планеты? Да?
— Чего ты пристал? — отмахнулся Веточкин. — Откуда надо, оттуда и приехал. Ты что? Не узнаешь меня, что ли?
В эту минуту Ваня и в самом деле вдруг решил, что это его приятель Егорка — до того мальчишка был похож на Бабакина, с которым он сидел за партой.
— Да я тебя первый раз вижу! — удивился мальчик.
— Брось разыгрывать! — засмеялся Веточкин. — Ты же Бабакин! Егорка Бабакин?
— А ты откуда мою фамилию знаешь? Только я не Егорка, а Анатолий. Егором зовут моего прадедушку. Он тоже когда-то в этой школе учился. Только давно это было. В двадцатом веке.
— Слушай, Егорка… то есть Толя, а теперь какой век?
— Вот чудак! Двадцать первый.
Тут в класс вошел учитель географии, и все сели на свои места.
— Петров, — вызвал учитель. — Скажи нам, Петров, столицы каких стран Всемирного содружества наций тебе известны?
Петров подошел к экрану и нажал кнопку. Экран засветился, на нем обозначились контуры географической карты.
— Что это? — удивленно спросил Ваня своего соседа, вихрастого широкоплечего паренька.
— Разве не видишь? Обыкновенная телевизионно-географическая карта.
Ваня хмыкнул и сделал вид, будто эта загадочная карта его вовсе не интересует.
— Вот столица Английской народной республики — Лондон, — показывал Петров. — А вот Варшава, это Париж. А это Вашингтон — главный город Социалистических Штатов Америки.
Одну за другой Петров называл столицы разных стран и рассказывал о них. На экране, словно в цветном кино, появлялись города, широкие, прямые улицы, большие дома. По улицам мчались невиданной формы приземистые автомобили. В небе стремительно проносились стратосферные скоростные аэропоезда. В Риме ярко светило солнце, а в Вашингтоне часы отбивали полночь. Над Лондоном моросил дождь, прохожие кутались в плащи и прятались под зонтики.
— Садитесь, Петров, — сказал учитель. — А теперь пусть Толя Бабакин покажет нам природные зоны нашей страны — Союза Советских Коммунистических Республик.
Бабакин вышел к экрану и нажал кнопку. На экране появилась степь. Ваня почувствовал, как в воздухе распространился легкий аромат трав и цветов, почудилось дыхание ветерка.
Степь сменилась панорамой лесов, и Веточкин ощутил смолистый запах сосны, сыроватый грибной запах опавших листьев.
Учитель попросил показать побережье Северного Ледовитого океана. Тотчас раздался приглушенный рокот, на экране взметнулись громадные волны с белыми гребешками пены, и Ваня почувствовал солоноватый запах водорослей.
— Расскажи-ка нам, Бабакин, — попросил учитель, — о том, как была решена проблема Северного Ледовитого океана и улучшен климат в полярных и умеренных широтах земного шара.
— Значит, так, — начал Толя.
И Веточкин отметил про себя, что этими словами начинал обычно отвечать урок и Егорка, прадедушка нынешнего Бабакина, и его никак не могли отучить от этого.
— Значит, так, — повторил Толя, — климат многих районов нашей страны, а также Америки и Канады был суровым. Морозы и метели мешали людям жить, строить фабрики и заводы, прокладывать дороги. Особенно трудно приходилось в Арктике, в краю вечных льдов, где земля никогда не оттаивала и не было ни лесов, ни садов, ни пашен, А всему виной был Северный Ледовитый океан.
На экране снова появился безбрежный простор океана, и послышался рокот волн.
— На тридцать миллионов квадратных километров, — продолжал Бабакин, — простираются воды Ледовитого океана. Отсюда холодные массы воздуха устремлялись на Советский Союз. Поэтому почти половину нашей территории занимала вечная мерзлота. Суровое дыхание Арктики сказывалось не только у нас в стране. На севере Японии часто не вызревал
