прежде, чем убивать, я хотел поговорить.
— О чем⁈
— О том, что если вы дадите мне гарантии, то я не стану уничтожать ваш род.
— Ты и так практически меня уничтожил, а теперь заявляешь, что тебе нужны гарантии⁈ Да ты псих! — прорычала княгиня и вытянула вперед вторую ладонь.
Я вновь почувствовал давление. Сил у княгини еще осталось дай бог.
Моя вторая рука протянулась навстречу княжеской длани и равновесие восстановилось.
— Мне нужна свобода от вашей мести или что вы там творите, — продолжил я. — Взамен этого, обещаю дать вам возможность существовать. Не убью ни вас, ни ваших родственников. Только ограничения в действиях и пятидесятипроцентный взнос в мой фонд от всего, что вы добываете.
— А может тебя еще в задницу поцеловать⁈ — взревела Смирнова.
— Фу, от вас мне такого не надо, а вот внучку свою можете отправить ко мне, ей позволю, — через силу рассмеялся я.
— Ах ты урод! — зарычала княгиня. — Да я лучше выдвину тебя на получение титула, чем отдам свою внучку.
— Титула? — удивился я и чуть не ослабил натиск.
Пузырь вокруг нас переливался всеми цветами радуги, искрил и колыхался, но не пропадал. Было видно, как он подпитывается из тех ручейков силы, что текли от меня и от княгини, соединялись вместе, образуя тонкую пленку.
Со стороны все могло казаться идиллией. Два человека протянули руки друг к другу и разговаривают. Что тут такого? Но я ощущал мощь, что разливалась вокруг. Напряжение силы, что я не так уж хорошо понимал. А кто ее понимает? Может, Фон Кляйнен? Найти бы поганца и спросить.
Я снова вспомнил про этого крысеныша, что умудрился сбежать и разозлился.
— Считай, что я твой шанс на вхождение в высший свет, — напряженно пробормотала Смирнова, услышав заинтересованность в моем голосе.
— Только вы? Или это может сделать любой из десяти семей?
Княгиня фыркнула, аж слюни полетели во все стороны. Хорошо, что нас разделяла пленка.
— Если ты надеешься на Мироновых, то напрасно. Я по праву рода княгиня, а им титул дарован. Эти выскочки только и могут что дергать своими ручонками в Палате.
— Но ведь кроме Мироновых есть еще семьи, — не унимался я.
Мне нравилось наблюдать, как княгиня злится. Ее лицо в такие моменты становилось на редкость мерзким, как у старухи Шапокляк при виде плюшевого Чебурашки.
— Есть, но от них ты точно ничего не добьешься!
Добьюсь или нет — это не ее дело, да и вообще вопрос праздный. Возможно, что та же Дана может представить меня к титулу, просто по молодости лет не знает об этом.
Но не в этом дело. Я не хотел становиться зависимым от Смирновой. Да, информация, что титул можно получить так просто, меня порадовала. Но становиться Смирновским ставленником я точно не собирался.
Правда сейчас мне нужно было как-то свести это противостояние к миру. А что может быть лучше, чем сделка? Когда есть обоюдная выгода, даже непримиримые враги могут зарыть труп третьего, ну или топор войны, кому что ближе.
— Отлично! — сказал я. — Расходимся и делаем обещанное.
— Отпускай первый, — хитро произнесла Смирнова.
— Ага, разбежался! — рассмеялся я.
Она меня что за дурака держит?
Черт! Вот, как плохо не знать матчасть! Что будет, если я ослаблю напор первым? Меня убьет, разорвет на части или защита исчезнет, и никто не пострадает? Дар Смирновой мгновенно не убивает в отличии от моего. Даже если отпущу и почувствую удушение у меня будет время ответить.
Рассуждать об этом хорошо, но стоит ли пробовать? Я решил упереться и не сдаваться. Вспомнилась Олеся, что частенько притворялась бараном в подобных ситуациях.
Смирнова некоторое время смотрела мне в глаза и не шевелилась. Я видел, как выступил пот у нее на лбу, как едва заметно скользнула нога, словно я давил со всей силы, а княгиня упиралась.
Интересненько! Кто не выдержит первым? Кто здесь сегодня слабое звено?
Что самое странное, я такого напора не чувствовал. Для меня это противостояние было не больше, чем детсадовское перетягивание каната.
— Черт! — выругалась княгиня. — Сдаюсь!
Я даже не представлял какого ей, особе голубых кровей, произнести такое. Наверное, если бы в комнате был хоть кто-то живой, кроме ее внучки, после того как услышал такие слова точно бы на завтра проснулся с головой в тумбочке.
Напряжение со стороны княгини разом пропало. Что-то изменилось и в пленке кокона. Она вдруг подернулась пеленой и разлетелась цветными искрами.
По пальцам вновь забегали мурашки и пошли крохотные разряды. Я все еще стоял, вытянув руки вперед.
— Ослабляй! — вскрикнула Смирнова, заметив молнии.
Я улыбнулся и опустил руки.
— Ну ты и фрукт! — выдохнула княгиня.
— Я такой фрукт, что хрен откусишь. А если откусишь, то подавишься.
Смирнова недовольно на меня посмотрела, словно я ей пошлый анекдот рассказал.
— Как ранг-то поднял до седьмого? Или это восьмой? Признавайся! — спросила княгиня.
— Вот еще! Стану я такое рассказывать. Это же стратегически невыгодно.
Эх, знал бы я сам, как такое случилось. Но ничего, выясню!
— Не люблю самоуверенных, — пробормотала сквозь зубы старуха, но я ее услышал. — Что с внучкой моей сделал, изверг? — недовольно кряхтя, княгиня пошла в обход стола.
Я следил за ней. Не доверял? Может быть. А может моя чуйка заставляла меня это делать.
Смирнова присела над внучкой, так что мне не стало ее видно из-за крышки стола. И вдруг резко выпрямилась, словно пружиной подброшенная. В ее руках был пистолет, что выронил Фон Кляйнен. И черная точка дула смотрела на меня.
Но я уже стоял, вытянув руку вперед и со скользящими меж пальцев молниями. Едва я понял, что задумала старушка, начал действовать.
Топора у меня не было, пришлось мочить так.
Молния сорвалась с кончиков пальцев и изломанной линией устремилась прямиком в лоб княгине.
Прозвучал выстрел, и я удивленно глянул на уже рассыпающийся прахом пистолет в таких же почерневших и начавших крошиться руках.
Я видел, как пуля замерла в воздухе, задрожала, словно старалась преодолеть сопротивление среды, но никак не могла сдвинуться с места. Разряд гасил кинетическую энергию микро-взрыва патрона дольше, чем рассыпалась в пепел старуха.
Кажется, последняя черная жирная снежинка упала на пол одновременно со свинцом.
Я выдохнул.
Нельзя
