я вроде тебя не держу, — развел руками.
Годзилла вскочил с кровати, но тут же согнулся и свел ноги вместе.
— Ты мне здесь не перди, засранец, — с трудом сдерживая смех, погрозил парню.
Петр, не обращая внимания на мои слова, бросился к выходу, зажимая здоровой рукой задницу.
Ага, как будто это поможет, держи карман шире… Хотя, шире уже некуда.
Теперь братец будет гадить, дальше — чем видеть.
Подскочил с кровати и выглянул ему во след. Годзилла бежал по коридору к ближайшему туалету, но явно не успевал, из штанины полилось что-то темное и вонючее.
Я даже отсюда почувствовал запах.
Самое смешное, что коридор не был пуст: рядом с лестницей стояли две девушки из прислуги, а из дальней комнаты вышел еще один брат вместе дядькой.
— Петь, ты чего бежишь, как на пожар? — поинтересовался Илья.
Годзилла вскинул голову на брата и тут же поскользнулся на своем дерьме, плюхнувшись на задницу.
— Уа-а-а, — завопил он.
— Ха-ха, — заржал я, закрывая рот ладонью и нырнул обратно в комнату, так как меня засекли, а значит, скоро пожалуют остальные родственники справиться о здоровье или скорее уточнить, почему я не сдох.
Вообще, пока «общался» с братцем, успел структурировать воспоминания Власа и теперь все стало абсолютно понятно. Даже удивляться не стоило, почему парня хотели изжить со свету.
У Власия, а значит — теперь и у меня, насчитывалось восемь сестер и шесть братьев. Все по отцу. Петр, кстати, был моим одногодком.
Глава рода Потемкиных, Лев Алексеевич, имел на данный момент семь жен. Моя мать была третьей по старшинству: именно что — была. Я ее никогда не видел — умерла при родах, так что материнской ласки я не знал. Другие жены отца относились ко мне холодно, иногда даже враждебно.
Причина оказалась банальна и проста.
Маменька, последняя в роду, получила от отца не хилое наследство.
Очень не хилое… Я бы даже сказал — ОГРОМНОЕ, и по документам оно должно было перейти ко мне после совершеннолетия.
Сейчас же, всеми моими активами распоряжался отец.
Будь я сильным одаренным, мог пригодиться роду, а бездарность никому не нужна, это как пятое колесо в телеге, вроде бы ценность имеет, а пристроить некуда. От таких как я обычно избавлялись и причем делали это очень грамотно. Вариантов устранения проблемы было много, но мои родичи выбрали самый простой. Непонятно, кто именно решил меня убрать, может даже батя приложил руку к попытке убийства своего сына.
Да и ладно, большинство родственников те еще отморозки и жалеть я их не стану, меня бы никто не пожалел.
И наследство свое непременно заберу, хрен они получат даже копейку. Я не жадный — я бережливый, да и не заслужили они ничего. Вот, как-то так…
А ведь родственникам не захочется терять такой куш.
Покажите мне того идиота, который откажется от кучи деньжищ…
Кроме того: там не только бабки, а еще заводы, фабрики и параходы.
— Да я миллионер!
Как офигенно, даже трудиться не нужно, чтобы сколотить состояние.
Только вот кто-то не хочет отдавать мои денюжки…
А придется: если не по хорошему — то, по-плохому.
Мне они больше нужны. У меня на них ого-го какие планы. Я собираюсь вернуть былое могущество. Вновь стать ВЛАСТЕЛИНОМ, а раз моего королевства здесь нет и возвращать нечего, значит, нужно завоевать новое.
Что у нас тут: Российская Империя? Подойдет.
Правда, прежде чем встать на путь завоевания, надо прокачаться и повеселиться от всей моей темной души.
А уж развлечений я себе найду, будьте уверены.
Глава 2
Нехороший я и «милые» родственники
Петька — дурак, мог бы и у меня в туалет сходить, но даже не додумался, помчался задрав голову. Так и надо ушлепку.
Ладно. Пара вставать. Негоже валяться в постели в преддверии «гостей».
Свесил ноги с кровати, потянулся, встал, попрыгал на месте, взмахнул несколько раз руками.
— Пойдет, — кивнул довольно и рванул в душ.
Не прошло и десяти минут, как я уже был одет, причесан и готов к знакомству с родственничками.
Они не заставили себя ждать, явившись всей делегацией.
Ух, ты, какое внимание к мой скромной персоне!
Во-о-н, даже в дверь нормально зайти не смогли: толкаются как на рынке, упыри поганые.
Прищурился, глядя насмешливо на дядьку с женой, четырех отцовских жен (остальные куда-то запропастились, наверняка позже визит нанесут), нескольких братьев и двух старших сестер.
— Набились как сельди в бочку, — проворчал себе под нос, тихо посмеиваясь.
— Жив, значит, — пробасил дядька.
— Угу, а что не рады?
— Кх-а, кх-а, — послышалось со всех сторон.
— Влас, что ты такое говоришь? — всплеснула руками одна из сестер.
— А чего тогда с такими кислыми рожами приперлись, словно на похороны?
— Влас, как ты можешь? Головой, случаем не ударился? — прорычал дядя, — Ох, точно, ударился, как же это я запамятовал. Да и вообще, тебе вставать можно? Ну-ка, ложись обратно.
Я лишь отрицательно мотнул головой.
Насильно ведь не станут в постель запихивать?
— Твое право. Как себя чувствуешь?
— Что, действительно интересно?
— Конечно, — ответил на правах старшего дядюшка, остальные молча кивнули, — Мы переживали.
Угу, так я вам и поверил, ждали небось, когда я ласты склею, а тут такой облом.
— Хе-х, — рассмеялся, запрокинув голову, не сумев сдержаться, — Да ладно вам, дорогие родственнички. Все мы прекрасно знаем, что вы бы с облегчением вздохнули и радостно потерли ручки, если бы я сыграл в ящик.
— Влас, хватит! — рявкнул дядя, — Ты что, белены объелся?
Ну а что, не ожидали? Привыкли играть в молчанку и устраивать пакости, порой смертельные, за спинами друг друга, но вот чтобы высказать глаза…
Непривычно?
А ведь, если копнуть поглубже, я могу увидеть их гнилостные души, ощутить, сколько дерьма они наворотили в своей жизни, сколько безвинных душ загубили.
Я тоже не сахар, белых пятен в моей душе: раз — два и обчелся, но… Я старался не убивать без нужды, не глумился на слабыми, ибо в этом нет никакого веселья, не портил девственниц, то есть портил, конечно, но только по взаимному согласию. Противников выбирал по силе, чем сильнее — тем лучше, ибо только так можно развить самого себя до необходимых высот.
— Как ты с нами разговариваешь, мелкий сучонок! — рявкнул из-за спины самый
