Автор неизвестен - Торикаэбая моногатари, или Путаница

— Расскажи ей, как ты беспокоилась эти последние дни и как тебе было трудно все это сносить.

— Эти месяцы были очень тревожными, мы не знали, к кому обратиться за помощью, что предпринять, как заботиться о Принцессе. Мы пытались что-то придумать, но Принцесса не могла прийти в себя и только повторяла, что нужно дождаться вашего возвращения. Хотя кому-то и может показаться, что я нахожусь здесь всегда, но на самом деле мне приходится отлучаться, и каждую ночь я возвращаюсь к себе домой. Только вы, как только здесь появились, никогда не расставались с Принцессой, и уж, наверное, должны знать, что к чему. Последнее время она постоянно недомогала, мы волновались, а Принцесса тревожилась, что вы так долго остаетесь дома. Потом стало понятно, что означает ее неожиданное и необъяснимое нездоровье. Все удивились, потому что это было так неожиданно, но, как водится, мы посчитали срок, и надели ей пояс, но как такое могло случиться, я не понимаю. Думаю, такого не может быть, чтобы никто ничего не знал, самой же мне ничего толком не известно и я хотела бы спросить вас, уж я так беспокоилась, так хотела, чтобы вы пришли, уж вы-то наверняка должны знать, в чем дело. Я так волнуюсь, даже если вы тоже ничего не знаете, вы тоже наверняка станете беспокоиться и разделите мои чувства, поэтому я так нетерпеливо ждала вас, — говорила Сэндзи, заливаясь слезами.

Химэгими не знала, что ответить, и какое-то время молчала, собираясь с мыслями. Она растерялась, но она привыкла быть мужчиной и умела найти выход из затруднительного положения. «Если я скажу, что вовсе ничего не знала, это будет слишком больно для Принцессы. Она сейчас в таком плачевном состоянии, и я так хорошо понимаю ее». Химэгими всхлипнула. Было очень неловко, что Принцесса лежала совсем рядом и внимательно слушала, однако, придет время — и все разъяснится, решила Химэгими.

— Да, я заметила кое-что странное в Принцессе, но отчего это — я не знала, так что никому не сказала. К тому же я и не подумала, что это то самое, а тут случилась эта пренеприятная история с братом, я должна была вернуться домой и обо всем пришлось позабыть, а там я сама тяжело захворала и несколько месяцев пролежала, не различая ни дня, ни ночи. Я всей душой беспокоилась о Принцессе, но даже письма не могла написать — так мне было плохо, и вот так в тревоге я провела несколько месяцев, а как только мне стало лучше, я тут же заторопилась, когда же можно будет посетить Принцессу. Как-то брат по секрету сказал мне: «Мне был сон, будто бы Принцесса понесла. Никаких подтверждений этому нет, но думаю, это так. Побыстрей отправляйся к ней и во всем помогай ей», — когда он так сказал, я тут же поняла, что к чему, и решила поскорее отправиться к ней. Раз теперь вы все видите и знаете, то и мне радостно, что заботы выпали не одной мне, и что мне есть на кого положиться, — сказала Химэгими. Она выглядела точно так же, как раньше.

К тому же никто никогда не видел ее лицом к лицу, поскольку она всегда почтительно прислуживала Принцессе за пологом, так что никто не мог и подумать, что она — не та. Сэндзи считала, что это та самая Распорядительница женских покоев, и поняла дело так, что она сговорилась с братом и свела его с Принцессой. Долгое время Сэндзи ничего не могла понять, но теперь она приободрилась. Они стали обсуждать предполагаемое время родов. Распорядительница женских покоев была напористее, чем обычно, раньше она говорила мало и слабеньким голоском, теперь же она говорила так, чтобы быть услышанной и понятой, ее речь была так обаятельна, что ее хотелось слушать и слушать.

— Так когда же Принцессе настанет время рожать?

— Брат говорит: «Думаю, она разрешится в двенадцатую луну».

— О боги! Тогда это может быть и сегодня, и завтра! — удивленно вскрикнула Сэндзи.

Принцесса слушала все это лежа, речи были такими странными, что она ничего не понимала. День за днем Сэндзи все вздыхала, но Принцесса думала, вот сейчас придет Распорядительница женских покоев и все разъяснится, но та говорит такое, что совершенно невозможно понять. Принцесса никогда не встречалась с Советником — братом Распорядительницы, даже во сне, отчего же она говорит такое? Тут Принцесса подумала: поскольку Распорядительница открыться не может, она хочет все свалить на брата. Тогда что означает это письмо? Принцесса беспокойно возвращалась в мыслях к одному и тому же, но понять ничего не могла. Эта Распорядительница не отличается от той, прежней, но в то же время совсем не похоже, что она и есть возлюбленная принцессы. Та была такой несказанно мягкой и близкой, а эта безгранично блистательна, глаз не оторвешь. Принцесса была не в силах понять, что все это значит. Тот человек, ее возлюбленная, что с ней сталось, зовется ли она теперь Советником? Тогда кто такая эта женщина? Она никогда не слышала, чтобы у Распорядительницы были еще братья или сестры. Долгие дни Принцесса в тоске и беспокойстве ждала ее прихода, а теперь ей кажется, что это вовсе не тот человек. Принцесса сделалась еще более подавленной и печальной, спрятала голову в одежды и заплакала. Химэгими поняла, что для этого есть причина, ей было нечего сказать, нечем успокоить Принцессу, она тоже плакала, улегшись рядом с Принцессой.

Когда стемнело, пришел Вакагими. Перед этим он уже успел повидаться с Химэгими, которая потихонечку поведала ему о том, что происходит с Принцессой, о беспокойстве Сэндзи, об их разговоре. Вакагими тоже плакал. Когда сумерки сгустились, и все утихло, Химэгими скрытно проводила Вакагими к Принцессе. Оба они ощущали себя будто во сне — не знали, что и сказать. Бесконечно продолжаться так не могло, но даже если Вакагими откроет все без утайки, не скажет ли Принцесса, что он рассказывает ей небылицы?

И все же он решил, что не станет ничего скрывать, и рассказал ей все — с самого начала. Это было так необыкновенно и странно! Принцесса же подумала: «Выходит, ему не было трудно покинуть меня. Если бы ему было жаль меня, он никогда бы вот так со мной не расстался! Он видит, в каком я ужасном состоянии и все равно расстается со мной только затем, чтобы войти в общество. Он променял меня на других и пренебрег мною. И почему он раньше не сказал мне, в чем дело? Я бы ведь держала язык за зубами. Все эти долгие дни я беспокоилась, вспоминала, какой он нежный и заботливый. Он представлялся мне таким милым и красивым. Это правда, он не должен был запирать себя, то, что произошло, должно было произойти. Но пока я в таком положении, ему не пристало перепоручать меня другим, он должен был сам позаботиться обо мне. А он покинул меня, когда мне так плохо».

Принцессе стали ясны и жестокость этого человека, и стыд своего жалкого положения. У нее потекли слезы. Принцесса сказала то, что она думала — он опечалился, но у нее действительно были основания говорить так. Плача и плача, он объяснял, отчего пренебрег ею, но она, казалось, не слышала. Обливаясь слезами, он убеждал и успокаивал ее, уже стало светать, и ему пора было уходить, но он так привык, что может лежать рядом с ней — будь то утро или вечер — ему было трудно расстаться. Он грустил.

— Теперь все по-другому. Но я хочу, чтобы наши отношения продолжались, хотя бы как сейчас. Может, кто-то и найдет нашу связь предосудительной, но никто не подумает, что она невозможна. Верь, что я хорошо позабочусь о тебе, — сказал он.

— Так что нет смысла, чтобы это теперь вышло наружу и стали распространяться слухи о нашей любовной связи, — плача ответила Принцесса.

Ее слова заставили его страдать больше, чем если бы дна бесконечно говорила о своих обидах.

— Что ж, кажется, тут нечего обсуждать. Устроить наши свидания будет не труднее, чем сегодня, однако нам уже не придется лежать рядом день и ночь, как мы привыкли, нужно расставаться, как это ни жаль. Твое положение позволяет, чтобы я был твоим близким другом, я в близких родственных отношениях с Распорядительницей женских покоев, так что я стану заботиться о тебе и верно служить тебе, — сказал он. Когда уже совсем рассвело, Вакагими ушел.

О Принцессе Вакагими не думал с такой страстью, как о старшей дочери принца Ёсино или о дочери Удайдзина, но эта любовь уже пережила годы, и чувство было глубоким, так что время от времени, когда тому благоприятствовали обстоятельства, Химэгими в строжайшей тайне устраивала их свидания. Принцесса страдала оттого, что он уже не любит ее по-прежнему, к тому же поползли слухи об их связи. «Какая печальная судьба уготована мне прошлыми жизнями!» — в смятении думала она. Уже близились роды, и она почти не двигалась, стало трудно скрывать ее положение, поскольку она не поднималась с постели. Все, кроме Химэгими и Сэндзи, считали, что она очень больна, так было сказано и ее отцу, прежнему государю, все во дворце были опечалены.