выбрать что-нибудь почти наугад, мне позвонил сын человека, которого я бесконечно уважаю. Тамир, мой друг. Его семью вообще была, пожалуй, самой уважаемой в нашем районе. И всё благодаря отцу и деду Тамира. Когда шла первая гражданская война, вспыхнувшая то ли сразу после развала СССР, то ли прямо перед, дед Тамира пошел на службу к русским. Работы не было, а военнослужащим полагался паёк, и его стоимость в то время куда превышала стоимость ничего не стоящих денег. Особенно в воюющей стране. Особенно в стране, население которой голодало. Тогда тысячи умерли от банального голода. Дикость? Вовсе нет. Просто мир ни тогда, ни сейчас не знал и знать не хочет чужих проблем. Не удивлюсь, если вы о тех событиях даже не слышали.
Так вот, дед Тамира привозил свой паёк родным. Но не только. Он покупал у русских офицеров и контрактников их паёк, который они не съедали. Иногда ему что-то отдавали просто так. Муку, например. Хотя могли бы продать её, просто позвонив по телефону спекулянтам. Многие так и делали. Что-то дед выпрашивал на кухне. Ему давали, ведь несъеденное всё равно было бы выброшено. А дед привозил всё это на старом БТРе и раздавал старикам. Просто раздавал. Не продавал, понимаете? В основном русским. Ведь в Республике только у русских пенсионеров не было родни, которая могла бы им помочь. России на своих стариков было плевать. Некоторых вывезли родственники. Но многие так и остались. А впрочем, какое вам дело до этих давно усопших стариков?
Я не знаю, чем руководствовался дед Тамира. Он не был русским. Он только смеялся, когда его об этом спрашивали и говорил, что все русские — его братья. И плевать ему было на тех, кто думал иначе. В некоторых из таких он и стрелял не раз. А бывало — стреляли в него. Гражданская война — это не романтика, а грязь, грязь и еще раз грязь. И еще кровь. И горе людское. Возможно, если бы я жил в другом, мирном, регионе, я бы этого и не понимал. Из-за ежедневных приездов БТРа бандиты остерегались соваться в наш район. Даже дома по соседству от нашего так и остались неразграбленными. В то время солдаты стреляли не раздумывая. Кто задумывался, тех упаковывали в брезент. Тамир рассказывал, что его дед тогда постоянно ходил увешанный запасными магазинами. Многие люди, не только русские, приходили к ним домой, кланялись, некоторые плакали, и говорили «спасибо». Все знали, сколько стоит на черном рынке мешок пшеничной муки I сорта. Намного дороже человеческой жизни. Но ни разу груз не пытались отобрать. БТР обстреливали, — да. Но не пытались ограбить.
Впрочем, это всё — совсем другая история. Тамир позвонил и мы долго радостно галдели о том и этом. О всяком, в общем. И помимо прочего он порекомендовал мне, раз уж приперло, выбрать боевое самбо или айкидо. А потом задумался и добавил, что есть у него на примете один человек. Специалист по УНИБОС. Он и его отец служили раньше вместе. Если я хочу, Тамир скажет отцу, и тот позвонит. Позвонит сам, потому что Тамир не знает, захочет ли друг отца учить кого-нибудь или нет. И когда я спросил, а стоит ли оно того, и Тамир коротко, без акцента, ответил «да», я согласился.
Так и шло. Описывать тренировки в реале не хочу. Смысла не вижу. Мой учитель, он еще на первой встрече попросил называть его не тренером, а учителем, говорил, что в данной системе, как и везде, всё пересекается со всем. И не думаю, что он лукавил. Некоторым потрясением для меня стало то, что уже на втором нашем занятии он стал объяснять мне основы медитации. Впрочем, думаю, что в тот день удивился не только я. А остальное… Я не стал за эти недели великим мастером рукопашного боя. Но и бесполезной трату своего времени и денег тоже не считаю. После одной из тренировок я выходил из дома цепляясь за стену. От усталости и слабости заплетались ноги, голова кружилась, очень боялся, что меня стошнит или я упаду, потеряв сознание. Но одновременно это была самая счастливая тренировка в моей жизни. В учебном бою с еще одним учеником, мужиком лет сорока, весьма крепкой комплекции, я держался очень достойно. Проиграл, тупо «сдох», когда закончилась выносливость, но чувствовал себя — победителем.
Подходящей жертвы в Игре всё не находилось, и я уже начинал тревожиться. Впрочем — не сильно. В конце концов, без дозволения ах-Иберна я даже выйти из локации не могу. А потом опять активизировались Игроки и пришлось вместо тренировок заниматься совершенно посторонними делами. Впрочем, — всё какое-то разнообразие. Вот, опять ситуационное задание по обороне скидывают. Ну, всё, я побежал.
Эти… нехорошие люди в одном месте баррикаду навалили. Материал с собой притащили, не иначе. Откуда в подземелье взяться сырым древесным стволам? Ого! И ещё здоровенные корзины с чем-то тяжелым установили. Наверное, камнями набили или землей. Хорошая задумка. Я подумал, что вот так, потихоньку передвигая баррикаду, Игроки вполне могут проходить туннель за туннелем. За баррикадой воины и лучники. Только сунься…
Хорошо быть командиром. Пусть и с достаточно банально звучащим воинским званием. Моё, вкупе с рангом «боевой некромант» однозначно возносило на самый верх здешней иерархии. Ну, не на самый, конечно. Но на трех верхних уровнях старше меня по званию ни одного представителя нежити сейчас не было. Как ни странно, мобы довольно послушно пошли за мной на верхний уровень руин. Я даже растерялся немного. Не ожидал, что это будет так легко. Ждал подлянки. Ах-Иберн, только, одернул, — дал команду не трогать «народ» на третьем и четвертом уровнях и оставить заслон на переходе с первого уровня на второй. В итоге, с верхних двух уровней у меня «под рукой» скопилось чуть больше трех десятков мертвецов. Почему так мало? А на первом уровне нежить почти вся уже полегла. Причем Игроки, твари, кости павших бросили в разведенный у входа в локацию костер. Окончательная смерть!
Про костер я из общеигрового чата выловил. Придумка «мажоров». Есть в Игре такая группка игроков. Богатенькие буратины, играют с самого начала и с личных капсул. Скупают самый ценный лут, самое ценное оружие и т. д. Самая сильная организованная группа в Игре. Можно не любить детей богатеньких родителей, но справедливости ради стоит заметить, что и весьма толковых
