— Здесь не с чем работать.
— Не с чем?
— Нужно приложить больше усилий, чем оно того стоит.
— Хорошо, девятый: являются ли чудеса разновидностью обмена?
— Между кем и кем?
— Э, — читает она с несчастным видом, — любовь, обратные физические законы, дающий и получатель.
— Мысль неясна, и мне не хочется ее прояснять. Следующий.
— Удивляюсь, как вы это терпите. В ваших книгах вам эта тема не нравилась.
— Я думал, что раскрыл ее более чем полностью, но не вижу причины не сказать побольшое о том, как работает творческий процесс. Может, еще случайно бестселлер напишу.
— О, это было бы круто.
— Да, круто, — соглашаюсь я. — Я бы мог попасть на популярное утреннее шоу и рассказать ведущим о забавных способах попросить о повышении зарплаты или как найти родственную душу, а может даже выболтал бы свой секретный рецепт приготовления лапши.
— Вы не большой любитель ТВ, как я посмотрю.
— Сидеть на высоком табурете рядом с парнем из «Как стать миллионером» и еще какой-нибудь звездой, обсуждать реальность и давать советы, как сбросить десяток лет.
— Вы сделали это для моей мамы. Два десятка лет. Люди думают, она моя сестра.
— Она сделала это для себя, и это не чудо, это исправление ошибки, устранение искусственного препятствия. Затор расчищен, и правильность восстанавливается. Это все, о чем мы на самом деле разговариваем, об исправлении ошибки, а источник ошибки — это эго, которое, между прочим, не какой-нибудь архизлодей, но ключевой элемент царства сновидений. Если бы было где-то лучшее место и эго удерживало бы нас подальше от него, это было бы плохо, но такого места нет. Я заболтался. Где мы?
— Так она сама сделала это? Моя мама сделала себя моложе, здоровее, счастливее и так далее?
— Линии могут быть слегка размыты, но да, ее омоложение это ее заслуга, не моя. Я видел такое много раз.
— Так вы не ее ангел-хранитель?
Мне приходится задуматься на минуту.
— Я чувствую искушение использовать это понятие, когда правильный человек приходит в правильный момент, — отвечаю я. — Кто-то, кто может показаться маловероятным во всех отношениях, но он соответствует конкретной необходимости в конкретной ситуации, как ключ замку, и потом исчезает. Если понимать это таким образом, любой может быть чьим угодно ангелом-хранителем в какой-то момент. Однажды, когда я был маленьким, меня выручил из очень опасной ситуации какой-то опустившийся бомж. Его появление и его помощь были крайне неожиданными. Когда я думаю об ангелах-хранителях, то вспоминаю его. В паттерне нет пустот или разрывов, но иногда в его ткани слегка выделяются заплаты.
— Хорошо, — говорит она, — но то, что случилось с мамой, было больше похоже на исцеление. Это был восьмой принцип. Чудеса исцеляют?
— Исцеляет процесс настройки, — говорю я. — Эго может деформировать нас, но когда влияние деформации исчезает, мы обретаем гибкость, позволяющую нам принять нашу подлинную форму. Вот это и сделала твоя мама, он исправила настройку, вроде как выполнила духовную хиропрактику. Мое появление в жизни твоей мамы в правильном месте и в правильное время было ее чудом, не моим, и точно так же ты, твои мать и дед появились как раз тогда, когда это требовалось для книги, над которой я работал, а я служу этим книгам, так что, полагаю, это уравновешивание взаимно или что-то вроде того, на случай если это есть в твоем перечне.
— Так это был обмен?
— Это было уравновешивание.
Она несколько минут делает записи, которые я позже вычеркну, чтобы проверить, что я чувствую по этому поводу. Я использую это время, чтобы спросить самого себя, почему я не оставляю бокал с вином ближе к тому месту, где я его пью. Звучит как неплохая идея, думаю я, а может и нет.
— Это похоже на историческую запись, — говорит Мэгги, пока записывает. — Как будто я служу цели привести вас к ответам на все эти вопросы, пока вы с нами.
— Пока я с вами? Боже мой, это же не интервью на смертном одре.
— Когда мне будет столько же, сколько вам, вы будете мертвы, а я, черт, я же была рядом с этим парнем. Мне надо было вытащить из него все.
— Так вот чем мы занимаемся. Снимаем урожай плодов моих размышлений?
— Я имею в виду, что вот есть эта книга, верно? «Курс чудес», очень популярная, проданы миллионы экземпляров, но на самом деле она не слишком хороша, разве нет?
— Ты спрашиваешь?
— Да.
— Я припоминаю мысль, что это был довольно впечатляющий текст в ту пору, когда я имел с ним дело. Я бы не сказал, что он плох, просто он написан с точки зрения ребенка, который хочет играть во взрослые игры, не взрослея. Зачем заигрывать с этой демографической проблемой?
— Хорошо, зачем?
— Зачем что?
— Зачем заигрывать с этой демографической проблемой?
— Ах да, верно. Хороший вопрос. Причина заигрывать с детским чтивом заключается в том, что недоосознанность — это официальный статус царства сновидения, оптимальное состояние в этом царстве. Наше существование на диапазоне осознанности соответствует положению сказочной героини вроде Златовласки: не слишком умная, не слишком глупая.
— Видите, — говорит она. — Сколько людей, по-вашему, знают об этом? Сколько людей могут сидеть здесь вот так и узнавать об этой проблеме вот так и прояснять ее?
— Так я теперь твой проект? Это для твоего сценария?
— Возможно, не знаю. Вы всегда знаете, что и зачем вы делаете?
10 — Злоупотребление чудесами
— Следующий принцип номер десять, это о чудесах как зрелищах.
— Это было бы неверной интерпретацией.
— Ага, неверная интерпретация, здесь так и говорится.
— Делать что-то напоказ или чтобы доказать что-то для меня немыслимо. Мой разум отшатывается от этой идеи. Уверен, я бы даже не смог этого сделать. Я могу указать на собственные переживания и проиллюстрировать, как все работает, но идея, что я могу заниматься трюками или чем-то таким… Я не понимаю этого. Эта штука по-настоящему утонченна, с ней просто нельзя баловаться. Я бы не смог, во всяком случае. Если бы у кого-то было такое подлинное желание, если бы все было так настроено, если бы было достигнуто именно такое равновесие, возможно, но я правда не знаю. Не могу со всей решительностью сказать, что в царстве сновидения что-то невозможно, если речь не идет о злоупотреблении чудесами. В этом нет смысла.
— Хорошо, — сказала она. — Это как капитуляция перед высшей силой?
— Так я об этом не думаю. Это больше похоже на то, что ты перестаешь плыть против течения, перестаешь бороться с океаном, вот и все. Если бы ты была рыбой, думала бы ты об океане как о высшей силе? Или как об энергетической среде, в которой ты плывешь и играешь? Ты можешь даже не осознавать со всей ясностью, где кончаешься ты и где начинается океан. Для меня это больше похоже на направленную энергию. Ты расслабляешься в ней и позволяешь себе плыть с течением, а делая это, ты открываешь, что место, куда все движется, и место, куда ты хочешь попасть, — это в точности одно и то же место. Вот где ты познаешь разницу между эгоистическим и подлинным желаниями.
— Разве это не то же, что я перед этим сказала? Принятие неизбежного?
— Хорошо, два замечания. Во-первых, в том, что ты сказала, кажется, недоставало компонента взаимодействия: это больше похоже на отказ, чем на участие в со-творении. То, что я описываю, похоже на плавание по течению, а то, что ты сказала, звучит, будто кто-то захромал и его несут. Для меня это чувствительное различение, потому что это выглядит как западня, в которую легко попасться. Во-вторых, ты это не сказала от себя, а повторила за кем-то. Если бы идея действительно исходила от тебя, я бы придал ей больший вес.
Она делала записи, а я спрашивал себя, не слишком ли неделикатно высказался, что водится за мной, пусть я и не придаю этому особого значения. Когда она заговаривает, я понимаю, что у нее полный иммунитет к моему недостатку обаяния.
— Итак, — повторяет она, — не напоказ?
— У проблемы зрелищности нет соответствия в интегрированном состоянии. Это я и имею в виду, когда говорю, что это немыслимо для меня. Я допускаю, что эгоистичный человек может думать подобным образом, и что именно для него «Курс чудес» и написан. Зрелище не нужно.
— Чтобы пробудить веру, сказано тут.
— Я знаю, что сказано, но зачем пробуждать веру? Я не помню, предполагалось ли, что автор книги Иисус, но разве не Иисус был тем, кто творил чудеса, чтобы пробудить веру? Неважно, я в это не полезу. Человек, побуждаемый эго, может, и захочет делать фокусы, чтобы впечатлить других, но никто из тех, кто пробужден в царстве сна, даже не думает подобным образом, так что можно сказать, что это обращено к незрелому уровню понимания.
— Что вполне разумно.
— Конечно. Мы не пытаемся осуждать этот перечень, просто стараемся выделить значение.
