Я киваю.
– Не могу поверить, что мы это сделали.
– Я тоже.
– Думаю, нам лучше привести себя в порядок перед вечеринкой.
Мы поправляем одежду и, спотыкаясь, выходим из машины. Подходим к входной двери, он достает ключи, не в состоянии смотреть мне в глаза, и тихо спрашивает:
– Ты на таблетках?
– Нет, – я лихорадочно пытаюсь подсчитать, какой у меня день цикла – похоже, месячные должны вот-вот начаться – но мне не хочется думать обо всех потенциальных последствиях нашего незащищенного секса. Вместо этого я хочу пребывать в том счастливом благословенном состоянии, когда я признала, что я полностью и безумно влюбилась в Финна Робертса.
– Все будет в порядке, – говорю я ему, не имея абсолютно никакой уверенности в этом. Я была счастлива признать, и уж если я это сделала, то все обойдется. Я буду в порядке! Все будет прекрасно!
Он кивает и входит, провожая меня в маленькую ванную рядом с его комнатой. Я поворачиваюсь и смотрю через открытую дверь, когда он подходит и достает чистое полотенце. На кровати лежит его открытый чемодан, заполненный аккуратно сложенными вещами.
– Ты завтра уезжаешь?
– Возможно, – отвечает он и потом продолжает: – Ну, наверное, нет. Я не знаю, – он кивком указывает в сторону ванной, и я захожу туда первой.
Открыв горячую воду, Финн держит руку под струей, ожидая нужную температуру и смачивает полотенце.
– Иди ко мне.
Я наблюдаю, как его рука исчезает под платьем, и закрываю глаза, когда его рука скользит по внутренней стороне моего бедра, а потом и вокруг него, после чего спускает мои трусики по ногам до колен. Я дышу с трудом, когда он мягко проводит теплым влажным полотенцем у меня между ног.
– Так хорошо? – спрашивает он.
– Да, – больше, чем хорошо. Райские ощущения. – Мне очень приятно.
Он и второй рукой забирается под платье и сжимает пальцами мое бедро.
– Я имею ввиду тебя. Ты в порядке?
– А ты? – в ответ спрашиваю я.
Он смотрит на меня и улыбается так искренне, что в уголках глаз появляются тонкие морщинки.
– Да, в порядке.
– Даже если я могу залететь?
– Да. Мы разберемся.
Сглотнув, я киваю.
– Тогда и я в порядке.
Выражение его лица вновь становится обычным, как вдруг он выпаливает:
– Скажи мне, что это был не просто секс.
Слегка пошатываясь от такого, я запускаю руку ему в волосы и тяну его к себе.
– Это уже давно не просто секс. Думаю, именно поэтому я и хотела остановиться. Сейчас столько всего происходит. У нас обоих, – добавляю я.
Он приподнимает подбородок, чтобы посмотреть мне в глаза, и прижимается им к моему животу.
– Мы же в любом случае попробуем? Я имею в виду… – он нервно сглатывает. – Я тебя очень хочу, и не совсем так, как раньше.
Я кусаю губу, было огромное желание поведать ему все свои переживания за прошедшие пару недель: беспокойство по поводу мамы, использование его для отвлечения, и как я потом стала зависимой от него, и что я захотела его так сильно, что боялась, ни один из нас и представить себе этого не может. И вот теперь он говорит, что тоже меня хочет. Я закрываю глаза и думаю о его телешоу, о пункте контракта, чтобы он не состоял в отношениях, и о слабо завуалированной цели найти ему любовь на экране. Пойти самым простым путем – подписаться на шоу – значит сделать наши отношения невозможными. А даже если он откажется от него и вернется домой налаживать бизнес, мы будем редко видеться, ведь он будет работать вдвое больше, нежели раньше.
– Я так сильно этого хочу, что не могу дышать, – говорил он, сжимая руки вокруг моих бедер, а я смотрю на него сверху вниз. – Я пытался сосредоточиться на возвращении домой, но могу думать только об этом.
– Я тоже этого хочу, – говорю я ему. – Просто я не знаю, как мы это сделаем.
Он поднимается, целует мое горло и, умышленно понимая меня не так, предлагает:
– Мы можем пропустить вечеринку, и я покажу тебе, как.
Я начала было отвечать:
– Абсолютно… – но останавливаюсь. В голове что-то щелкает. У него нет другой возможности спасти свой бизнес, кроме как участвовать в шоу, и это решение всегда было у нас под носом.
***
Держась за руки, мы идем на вечеринку. Между нами что-то изменилось, и это было так болезненно-нежно, что я хочу прижаться к нему всякий раз, когда он смотрит на меня, говорит мне что-то или когда, обняв за поясницу, впивается пальцами в мое бедро, будто все это создано специально для него.
Папа пришел сегодня один, без мамы, он увидел нас, когда мы зашли на кухню, извинился перед небольшой группой людей, с кем разговаривал, и подошел, чтобы поприветствовать нас.
– Вы, должно быть, Финн, – протягивая руку, говорит он. – Я Александр Вега, отец Харлоу.
Только двоих своих парней я знакомила с папой, и все время они заикались и нервничали. Да это и понятно. Папа как-никак получил две награды киноакадемии и был весьма известной персоной в кинематографе. А еще он высокий, мускулистый и при желании мог выглядеть грозно.
Но прямо сейчас я вижу, что он не хочет. Хотя это и не имеет значения, потому что Финн, в отличие от остальных, поприветствовал его твердым рукопожатием и уверенной «спасибо-что-меня-пригласили» улыбкой.
Положив руку Финну на плечо, папа ведет его в комнату знакомить с остальными гостями. Папа кивает, показывая, чтобы я присоединялась к ним, но мне больше хочется понаблюдать за этими двумя на расстоянии, как они приветствуют папиных коллег; я никогда не видела, чтобы он так душевно принимал парня, с которым я недавно целовалась.
Именно этой мужской связи мне сегодня и не хватало.
Я направляюсь на кухню взять напитки и поздороваться с дочерьми Сальваторе. Они на шесть и восемь лет старше меня, но по-прежнему живут с родителями; Валентина и Екатерина Марин – это две самые избалованные девчонки в киноиндустрии, но мне нужно быть с ними приветливой, ведь у папы с Сэлом совместные проекты.
Каждую целую в щеку и чувствую, что у Валентины духи Chanel, а у Екатерины что-то новенькое, похожее на Prada Infusion d’Iris. Два года назад они сильно поругались и не разговаривали почти три месяца из-за того, что не могли решить, у кого Chanel №5 будет фирменным ароматом.
Финн привык думать, что я такая же.
– Твой парень – это что-то, – говорит Валентина, показывая на Финна.
Я наливаю себе стакан минералки.
– Это точно.
– Такой грубый, – мурлычет она.
– Обожаю рабочий класс, – добавляет Екатерина.
Начинается. Я окидываю взглядом комнату в поисках Финна, прекрасно понимая, что они сделали выводы, глядя на его одежду. Он определенно выделяется из толпы. Он мускулистый, именно такая фигура была в моде в Голливуде, с короткими волосами, он стоит, поставив ноги на ширине плеч, словно пытается устоять от напора волны.
– У него свой рыболовный бизнес, – говорю я им.
– О-о, – воркует Екатерина. – Интересная ниша.
Я нацепляю улыбку, которая тут же становится настоящей, когда в комнату входит их отец и наклоняется ко мне, чтобы я поцеловала его в щеку. Его дочери невыносимы, но Сальваторе для меня с Беллами как второй отец.
– Как моя дорогая девочка? – спрашивает он.
– Просто чудесно. Еще раз поздравляю с началом нового дела, Неженка. Ты, наверное, в восторге?
– Да. Нужно затащить твоего отца в «Бескрайний Горизонт».
– Кажется, он уже в деле, – отвечаю я ему.
– Значит, остается, чтобы ты начала на меня работать, и все сложится идеально.
Глубоко вдохнув, я говорю:
– Вообще-то, Сэл, именно об этом я и хотела с тобой поговорить…
***
Финн прижал меня к стене возле моей квартиры, рыча, что я долго вожусь с ключами. По дороге домой мы раза четыре чуть не съехали с дороги, потому что его руки были под моим платьем, его рот на моей шее, и он постоянно клал мою руку себе на бедро, в то время как сам вытащил свой член, шепча, чтобы я его потрогала:
– Харлоу, теперь ты меня попачкала, ты же вылижешь его, да, когда мы приедем домой?
Он был весь такой скользкий, когда я гладила его по всей длине. Я дрочила ему, пока он не оторвал бедра от сидения и не начал подталкивать всякий раз, когда я доходила до головки, пока другой рукой вела машину. Когда мы припарковались возле моего дома, он уже задыхался и был твердым, как камень.
Он застонал, убирая мою руку.
– Только не в машине.
Звон ключей эхом раздается в пустом коридоре, когда он, все еще прижавшись ко мне, забирает их у меня, открывает дверь и заталкивает меня в квартиру. И уже через долю секунды, после того как дверь захлопывается, я лежу на полу.
Финн нависает надо мной, как оглядывающий свою добычу хищник. Я скольжу рукой по его телу, сжимаю большую и твердую выпуклость сквозь его брюки и решаю закончить начатое в машине. Но, похоже, он восстановил свой контроль, потому что убирает мою руку в сторону.
– Когда я увидел тебя в июне баре, – говорит он и взглядом пробегает от моих губ к шее, – ты подошла и посмотрела на меня так, словно я был выставлен на аукционе, села рядом и заявила: «Я люблю гимлет с текилой» [коктейль с соком лайма – прим. редактора]. Ты была похожа на медленно растекающуюся по стулу жидкость. Такая охуенно красивая.
