—Так и я не пью, но ведь повод же!
Потеряв всякий интерес к работе и к блюду, которое я так и не закончила, быстро заперла все двери, поставила на сигнализацию и вместе с Машкой отправились заливать моё горе. По такому случаю, она даже отказалась от запланированной на вечер романтики и полностью меня поддерживая, пригласила праздновать грандиозный провал к себе в гости.
—Не переживай. – Твердила всю дорогу от магазина до квартиры она. – Я тебя с такими мужиками познакомлю, он ещё локти себе будет кусать. У меня знаешь, какие красавцы в друзьях ходят, м-м, закачаешься. Успешные, свободные, и мозги где надо находятся. А этот козёл пусть к нам больше не сунется. – И это его подруга! – Мы с тобой ещё покажем, в бараний рог скрутим. И Марата заодно. Надо же, такое придумать! Идём, идём.
А дальше провал в памяти. Нет, кое-что я, конечно, помню, то, что мы пили, потом снова пили и практически не закусывали. А меня всё время напрягала одна мысль, которую я где-то под вечер и озвучила:
—Маш, вот мы тут с тобой гуляем, а завтра ведь на работу. Ты вообще работаешь?
—Конечно!
—А кем, если не секрет?
—Не секрет: начальством. А начальство, как известно, опаздывать не умеет. – Довольно ответила она и откинулась головой к дивану.
Забавная она... начальство... Девушка, которая ходит в драных джинсах, вяжет хвостик и придаёт ему художественную небрежность, плюёт на чужое, заведомо неправильное мнение с высокой колокольни и при этом умудряется сделать карьеру? Она мне однозначно нравится. Не нравится только то, что мы вот уже несколько часов сидим, лежим, складываем ноги в позу «лотоса» и всё при этом на полу, даже без ковра. Нет, я всё понимаю, но мы ведь уже не девочки и наутро у кого-то будет отваливаться костлявая попа... Вот, примерно на этой мысли я и отключилась от сознания, а пришла в него, когда за окном вовсю бушевала осенняя гроза, с громом и молнией. А на часах была уже половина первого. Тот факт, что я не могу пошевелиться, меня не то, чтобы удивлял, скорее напрягал, особенно тяжело чувствовала себя левая нога, на которой, судя по ощущениям, Машка проспала всю ночь. Кряхтя и охая, я предприняла попытку повернуться – неудачно, задела пустую бутылку и наделала шума, на который проснулась и хозяйка квартиры. Меня радовал только тот факт, что сейчас мы выглядим одинаково хреново. Похмелье вроде и пришло, а вот градус всё не отпускал, поэтому в купе с головной болью, сушняком и бякой-закорякой во рту, ещё и мозг поплыл. Мы ползали с Машкой по полу, как две выброшенные на берег рыбёшки, иногда сталкиваясь лбами, так как глаза открыть было больно обеим, а с закрытыми передвигаться было вполне терпимо. Наконец, когда я окончательно запуталась ногами в какой-то подозрительно длинной материи и рухнула без сил, напротив моего носа остановились начищенные мужские ботинки. Ботинки какое-то время постояли у беспомощной тушки, затем побрели по комнате.
—Маш? Ма-ша. – Тихо позвала я её. – А почему по твоей квартире бродят чужие ботинки?
—Начищенные? – Не открывая глаз и подтягивая мою ногу обратно под свою голову лениво отозвалась она.
—Ага.
—Так это же Серёжа, он настоящий мужик!
О-о, мне сразу стало всё понятно!
—Маш? А это нормально, что мы тут лежим, а он ходит?
—Хочешь познакомиться? – Смешок в ответ. – Зря, он безнадёжно и практически тайно влюблён в меня, но попробовать можно... Серёга! – Заорала она на всю мощь своих связок. – Серё...
Ботинки остановились между нами, Машу большая и волосатая рука потрепала по волосам, меня предпочли обойти стороной.
—И что же вы, цыпы, так напились? – Был задан нам риторический вопрос незнакомым мужским голосом. Приятным, возбуждающим.
Потом меня куда-то понесли. Белый свет резал глаза, приятный запах чего-то лимонного расслабил, расслабило и то, что я была не одна, где-то в стороне ворчала недовольная Маша. Я попыталась протереть глаза, а когда зрение вернулось, увидела Машку, которая настороженно вжималась в противоположную стенку ванной, почему-то прятала голову между колен и выговаривала в адрес неизвестного тихие проклятия, а когда холодная вода потекла одновременно со всех сторон, я её с удовольствием поддержала. Нас поливали как комнатные растения, а может не поливали, а опрыскивали, только очень уж мощным пульверизатором, вода попадала в нос, в рот, а когда кто-нибудь из нас начинал захлёбываться и пытался вынырнуть или выскочить, тяжёлая рука толкала обратно, и вода начинала литься сильнее. Я даже не сразу поняла, что экзекуция прекратилась, так и продолжала закрывать лицо обеими руками, когда всё тот же приятный голос уже смешливо приказал отмереть.
—Давайте, красавицы, вылазим, раздеваемся, не хватало вам ещё заболеть.
Заботливый наш. Кто он, я пока ещё не видела, но его насмешку чувствовала даже кожей. Встала не с первой попытки, но главное ведь результат, поэтому когда передо мной появилась рука, которая до этого вероломно давила на голову, заталкивая под струи воды, я немного шарахнулась в сторону и вежливо отказалась от помощи. Только вот бортики ванной оказались слишком высоки для моего состояния не стояния и, отказавшись от руки, я оказалась в горячих объятиях брутального мачо. Кая я поняла, что он брутальный? Интуиция. От него так пахло мужчиной... нет, не потом и кровью, а чистым ухоженным мужчиной, сексуальным, сильным, смелым, что я готова была пойти за этим запахом на край света. А потом увидела его и обомлела, наверно так и стояла бы с идиотской улыбкой, глазея на мужчину неземной красоты, если бы не заметила в зеркале своё собственное отражение. Тут же ахнула, закрыла лицо руками и отвернулась. То, как сильно всклокочены мои волосы, можно было понять, даже глядя на них в мокром виде, так подло подставившие меня три волосины облепили лицо и шею, не желая демонстрировать привычный начёс и красоту. Чёрные потёки туши растянулись аж до подбородка, глаза я хоть и не видела, но была уверена в том, что они опухли и своей краснотой затмили бы светофор на проспекте Ленина и пионерский галстук вместе взятые. А прилипшая к телу одежда отлично дополняла все эти прелести, демонстрируя мою костлявость, так сказать, показала товар лицом. А вот молодой человек напротив, был действительно как с обложки модного журнала. Отдельные черты внешности даже не имели значения, он был превосходен во всём, как лицом, так и фигурой, и не пожалел идеально отглаженной одежды, чтобы отмочить нас с Машкой после попойки.
—Так, чё застыли, раздеваемся. – Приказным тоном добавил он нам обеим, потому как Машка и вовсе приткнулась носом к стиральной машине и, кажется, снова задремала.
Девушку он растормошил, подтянул за мокрый воротник, поставил на ноги.
—Давайте, давайте, не стесняемся, раздеваемся. – Подгонял он нас, но выходить и не думал.
Что тут сказать, мне перед таким мужчиной раздеваться было просто стыдно, поэтому его призыв оказал обратный эффект и я лишь сильнее прижимала к себе ставшую ледяной одежду.
—Отвернись. – Промычала Машка.
—Чего я там не видел, курица синюшная? Ты когда есть будешь, радость волкодава? Снимай, всё снимай. – Тянул он за майку, под которой не было нижнего белья. Глянул на меня и нахмурился. – Так, а мы чего стоим? Помочь?
Я молчу как партизан.
—Ну, так не честно, я требую заслуженного стриптиза, -- посмеивался он, разворачивая меня словно конфету, -- зря что ли тут старался, первый пришёл, да ещё и не позвал никого, а, девицы-красавицы?
Содрав с меня бюстгальтер и не обращая внимания на все ужимки, набросил на плечи мягкий махровый халат и когда я собиралась простонать «Кайф-ф», вернул на грешную землю.
—Снимай бельё, иначе мне придётся помочь и в этом. Смотри, подружка твоя, алкоголичка, уже справилась, а ты топчешься. Давай, я принёс сухие трусики, будешь как новая, давай. – И несколько раз небрежно хлопнул меня по попе, верно думая, что этим может как-то простимулировать.
Я стояла без движения до тех пор, пока его похотливые руки не потянули полы халата в стороны, видимо, продолжать начатое, тогда, взвизгнув и подскочив, я мигом избавилась и от белья, и от носков. Рукавом стёрла следы туши, на голову замотала предложенное сухое полотенце и вообще, стала похожа на человека, теперь и на мужика поглазеть не стыдно. Только глазеть мне никто не дал, а всё так же, ухватив на руки, мужчина понёс меня на диван, тот самый диван, под которым мы провели этот памятный вечер. И только заметив бутылки, я вспомнила, по какому собственно поводу была попойка и разрыдалась.
—Ну, началось. – Возмущённо выдал красавчик и я со стараниями народного артиста большого театра, усилила вой.
Рядом приземлилась Машка и мне стало спокойнее, она вела себя тише и скромнее, видимо, её вчерашнее уже так не трогало, мужчина же, поставил напротив нас стул и присел, сосредоточенно разглядывая.
