И снова ринулось вперед.
Теперь его вело одно лишь яростное отчаяние, и от этого второй натиск оказался еще более страшным, чем первый… Судя по замелькавшим в гуще половецкого войска блестящим доспехам и стягам, уже сами ханы ринулись в бой. И гибли один за другим…
На какое-то мгновение показалось, что пешцы не выдержат. Разорвут строй. Прогнутся. Побегут.
- Княже, не пора ли ударить и нам?! – не выдержав, воскликнул в волнении Ставр Гордятич.
Он с готовностью схватился за рукоять своего тяжелого меча и с мольбой посмотрел на Мономаха.
Но тот лишь сдвинул брови и снова устремил свой взгляд туда, где решался исход сражения.
А там русские пешцы, как ни трудно пришлось им, и на этот раз выстояли и заставили вражью коннницу опять смешать ряды.
Половцы снова отхлынули назад и, толпясь, закружились по полю. Но их скачка была уже совсем не такой бешеной, как перед началом битвы.
Тут уже даже молодым дружинникам, для которых этот бой был первым, стало видно, как устали их кони.
А какой половец без коня? Не зря тогда говорили, что степняк не сделает без него и двух шагов…
Половецкое войско в третий раз двинулось на строй русских пешцев. Но теперь шло оно вяло, как в спячке. Ноги их вконец обессилевших коней подгибались, и напрасно всадники нещадно стегали их своими плетками…
Расчет Мономаха пойти в Степь ранней весной, а не осенью, оказался верным.
Наблюдая за боем, он словно провел видимую лишь ему одному черту и, как только половцы переступили через нее, произнес первые слова за все это время:
- А вот теперь - пора! С Богом!
И тут же княжеские дружины, дождавшись, наконец, своего заветного часа, как два крыла огромной птицы, ринулись на вконец растерявшихся половцев.
Увидев это, пешцы вытащили длинные боевые топоры и, взмахивая ими, сами двинулись на врага, круша с каждым ударом половецкие головы…
Это было начало победы для русской рати и конец для ее врага. Половцы окончательно не выдержали, дрогнули и – уж такова их натура, если не удалось смять врага первым ударом, то сразу в их войске начиналась паника, - бросились прочь…
5
Славко поднял с земли половецкое копье и грозно выставил его перед собой.
Двигаясь в заметно поредевшем ряду пешцев, Онфим шел по-прежнему рядом с Сувором и Милушиным мужем.
Шли, не торопясь, так, как велел им сотский.
Неожиданно среди множества вражеских тел, Онфим вдруг заметил пронзенного стрелой молодого половецкого воина, совсем еще отрока. Судя по одежде, это мог быть сын какого-нибудь хана. Он лежал рядом с убитым конем, почему-то прикованный к его седлу стальной цепочкой, и чудом не был затоптан копытами только что промчавшейся здесь сначала половецкой, а затем и русской конницы. Наверное, хан так заботился о сыне, боялся, чтоб не потерялся в бою, да все равно потерял, решил Онфим.
«Надо же - даже их дети вышли на оборону своих вежей!» – хмурясь, покачал он головой.
Черты перепачканного грязью и, то ли своей, то ли чужой кровью, лица убитого показались ему больше русскими, чем половецкими, и даже чем-то немного похожими на пропавшего Славку…
«А может, это из наших, русских, выкормленный с младенчества этими волками-половцами, как звереныш?» - подумал он и вдруг заметил, что юноша, вроде бы, как приоткрыл глаза и пошевелился. Такой, не задумываясь, может метнуть в спину кинжал, промелькнуло в голове Онфима. Нет, решил он, лучше ударить лишний раз даже мертвеца, чем погибнуть по глупости. Онфим поднял топор, но не успел замахнуться, как половецкий юноша неожиданно сел, и, отбросив подальше, зажатую под мышкой, стрелу, Славкиным голосом окликнул:
- Онфим! Онфимушка! Не убивай! Это же я – Славко!!
- Тьфу ты! Славко! Опять ты? Живой?! – опешив поначалу, обрадовался Онфим.
- Эй, ты чего? – заметив, что он приотстал, окликнул Милушин муж.
- Да ты посмотри, кто тут!
- Славко?! – удивился Милушин муж и заботливо спросил по-прежнему остававшегося на месте отрока: - Ты что - ранен?
- Да, кажется… нет!
- Откуда ты здесь взялся?
- После, после расскажу! – отмахнулся Славко и попросил, показывая на стальную цепочку: – Сначала освободите меня от нее! Сможете?
- Да что ж мы не кузнецы, что ли? – слегка обиделся на такой вопрос Онфим, но даже им с Милушиным мужем пришлось повозиться, чтобы перерубить эту цепь.
- Крепкая! Хоть и тонкая…- подивился Милушин муж, разглядывая ее в своих могучих руках. – На востоке ковали. Может, даже в Дамаске!
- Хорошая работа! – подтвердил Онфим, протягивая отроку цепь: - Держи на память!
Но Славко, даже не поглядев на нее, вскочил на ноги. Не хотелось ему ничего иметь такого, что бы напоминало ему о Белдузе. А вот отомстить ему за все, он сумеет! И прямо сейчас!
- Эй! – закричал он скакавшим мимо русским всадникам: - Белдуза еще не поймали?
- Да как же его теперь узнаешь? – сокрушенно покачал головой один из них. – Говорят, он свой наличник с себя снял!
- Зато серый плащ, греческие доспехи со львом на груди, да зеленые сапоги оставил! И во-он в ту сторону поскакал! – Славко показал пальцем на один из далеких холмов.
- Ну, по таким приметам, да твоей указке, мы его живо найдем! – обрадовались дружинники, разворачивая коней.
- И найдут! – с облегчением выдохнув, убежденно сказал недоуменно переглянувшимся кузнецам Славко. – А теперь пошли, смотри, как мы уже от своих отстали!
Он поднял с земли половецкое копье и, грозно выставив его перед собой, с сияющим видом, самым быстрым шагом, почти бегом пошел рядом с Онфимом и Милушиным мужем.
- Куда идем хоть? – спросил он, готовый идти с такими богатырями, да еще и в бою, хоть на край света, и неожиданно услышал:
- За добычей!
- Что-что? За чем?.. – разочарованно переспросил Славко.
- За добычей! – повторил Онфим. – Сотский сказал, что скоро половецкие вежи, а там много всякого добра. Хотя, мне чужого не надо! - сплюнул он. – Я и своими руками заработаю.
- Мы заработаем! – поправил Милушин муж. - Только бы половцы снова нам не мешали!
- Да, потому и идем! – подтвердил Сувор таким тоном, словно поставил точку в неприятном для всех разговоре.
Догнав свой отряд, они какое-то время шагали молча, обходя лежащих лошадей и убитых всадников. А затем богатыри не выдержали.
- Что все это значит? Где ты был? Почему к коню был прикован? – наперебой, принялись, прямо на ходу, строго пытать они Славку. – Откуда про Белдуза так много знаешь? И вообще, что с тобой было?
Глава вторая
1
Две мысли останавливали Славку…
А было вот что.
После того, как хан Белдуз отдал приказ развязать Славку и трогаться в путь, вместе с половцами, он прошел в подлесок.
Здесь он сам попросил себе смирную лошадку Тупларя. Ему предлагали быстрого и крепкого коня, принадлежавшего до этого Узлюку. Но не хотелось Славке сидеть в седле, в котором ездил тот, на совести которого был не один десяток, если не целая сотня, безвинно загубленных душ. Даже седло, и то у него было наше, русское…
Как только Славко забрался на лошадь, хан знаком подозвал его и велел протянуть к нему левую руку. Недоумевая, Славко выполнил приказ. Белдуз надел ему на запястье широкий блестящий браслет.
- Не давит? – заботливо осведомился он.
- Нет, даже слететь может! – проверяя, тряхнул рукой Славко.
- Ай-яй-яй! – сокрушенно покачал головой хан и неожиданно надавил на браслет: - А так?
Щелк! – сработал какой-то хитрый замок, и Славко увидел, что от надетого на него браслета уходит длинная, не меньше, чем на две-три косых сажени, цепь, другой конец которой прикреплен к седлу жеребца хана.
- Мы быстро пос-скачем! Ноч-чь! Вдруг потеряеш-шься? – объяснил Славке Белдуз и почмокал языком. – Тогда долго-долго ж-жалеть будеш-шь! Ведь мало того, что потеряешь мои двадцать златников, так еще и награды от старшего хана лишиш-шься!
- Какой еще награды? – проворчал Славко, больше всего на свете не выносивший, когда его лишали свободы.
- А разве ты не з-знал? – пуская жеребца вскачь, спросил Белдуз изо всех сил старавшегося не отставать от него Славку. – У нас, в С-степи, положена награда вестнику! Если весть хорошая, то и награда хорошая. Весть плохая, и награда плохая. Можно даже головы лишиться, если она совсем плохая. Тех кто, везет такую, мы называем «черными вестниками», и с ними отправляем самых ненужных воинов. Каких не жалко. Таких, каким был тот, на лош-шади которого ты едеш-шь! Они всегда едут потихоньку, не торопясь. Зачем спешить на собственную казнь? Ну, а если вес-сть хорош-шая… такая, какую везем мы, хан за нее даст награду. Мож-жет, даже то, что ты с-сам у него попросиш-шь!… И с такой вестью надо спеш-шить!
- А у нас наоборот, доставлять самые опасные грамоты, например, передать врагу «Иду на вы!», отправляются лучшие гонцы! – с гордостью заметил Славко и добавил: - Причем, их не посылают, а они вызываются сами!
