Это был очень нервный период. Я никогда не возвращался в мой дом в Димене. Он уже был позади. Перед тем, как переехать в квартиру к Филиппо Индзаги, я какое-то время жил в отеле Le Meridien в Турине.
Мино забрал мои вещи из дома в Димене. Но когда он вошел туда, он услышал какой-то шум сверху, и замер. Грабитель? Очевидно, что сверху слышались голоса! Мино прокрадывался наверх, готовый к бою.
Но там не было никаких грабителей. Это был мой Xbox, который работал три недели, с тех пор, как я рванул из дома, чтобы полететь на самолете «Ювентуса» в Милан.
ГЛАВА 12
Фабио Капелло, возможно, один из лучших европейских тренеров последнего десятилетия, звал меня к себе. Я подумал: а что я такого сделал? В этот миг все страхи детства вернулись ко мне, ведь Капелло может заставить нервничать кого угодно. Уэйн Руни как-то сказал, что, когда Капелло проходит мимо вас в коридоре, рядом словно проносится сама смерть. Да, это действительно так. Обычно он просто берет свой кофе и проходит мимо, бросая на вас свой взгляд. Становится не по себе. Иногда пробормочет «Ciao». А иногда просто исчезает, будто его тут и не было.
Итальянские звезды не станут делать что-то только потому, что так велит тренер. Если этот тренер не Капелло. При нем все по струнке ходят. Рядом с Капелло все стараются быть паиньками. Как-то журналист спросил его об этом:
Как к вам приходит всеобщее уважение?
Оно не приходит просто так. Его надо завоевать, — ответил Капелло. Этот его ответ надолго засел в моей голове.
Если Капелло сердится, вряд ли кто-то осмелится посмотреть ему в глаза. А если не пользоваться теми шансами, которые он предоставляет, то можно с таким же успехом идти продавать хот-доги. К Капелло со своими проблемами не пойдешь. Он не приятель какой-нибудь. Просто так с игроками не общается. Он эдакий sergentediferro, Железный сержант. И когда он зовет к себе, это плохой знак. C другой стороны, никогда не знаешь. Он ломает людей и заново строит их. Помню одну тренировку, когда мы только начинали тактические занятия.
Капелло дал свисток и закричал:
Все внутрь! Вон с поля!
Никто не понимал, что происходит. Что мы не так сделали? К чему это?
Вы ни черта не выкладываетесь! Противно.
В тот день больше не было тренировок, и это сбивало с толку. Хотя у него было что-то на уме. Он хотел, чтобы мы пришли на следующий день заведенными и по-спортивному злыми. Мне та-
кое по душе, у меня ведь в детстве всегда так было. Люблюг когда у людей есть характер. И Капелло верил в меня.
Тебе нечего доказывать. Я знаю, кто ты и на что ты способен, — сказал он в один из первых моих дней там. После этих слов я чувствовал себя в безопасности.
Можно было немного расслабиться. Хотя давление было ужасным. Многие газеты скептически отнеслись к моему переходу, писали, что я недостаточно много забиваю. Многие прочили мне прозябание на скамейке, полагая, что в такой команде я потеряюсь.
Готов ли Златан к Италии? — писали они.
Готова ли Италия к Златану? — поправлял их Мино, и это была совершенно справедливая ремарка.
Отвечать им в подобном стиле было необходимо. Нужно быть с ними жестким. Иногда я думаю, а удавалось ли мне это без Мино? Думаю, что нет. Если бы я прибыл в «Юве» так же, как в свое время в «Аякс», журналисты бы меня живьем сожрали. Они же в Италии повернутые на футболе. Если шведы пишут о матче за день до него и на следующий день, то тут пресса всю неделю до матча накаляет обстановку. Журналисты следят за каждым шагом, и на первых порах, пока не привыкнешь, это очень тяжело.
Но теперь у меня был Мино. Он был моим щитом, я всегда ему звонил. Hy вот, «Аякс», что там? Да детский сад просто в сравнении с тем, что было здесь. Тут даже на тренировке забить было непросто: нужно было мало того, что пройти Каннаваро и Тюрама, так там еще и Буффон в воротах. Да и спустя рукава никто ко мне не относился, только потому что я новичок. Скорее наоборот.
У Капелло был ассистент, Итало Гальбьяти. Он из старшего поколения, поэтому я звал его старичком. Славный дядя. Капелло и он — это как плохой и хороший полицейские. Капелло говорит что-нибудь такое суровое, жесткое, а остальное — забота Гальбьяти. После первой же тренировки Капелло послал его ко мне:
Итало, займись им!
Все остальные члены команды отправились в душ. Я был совершенно измотан. Я бы тоже с удовольствием завершил этот день. Но вратарь молодежной команды подошел от боковой линии, и я понял, что сейчас будет происходить. Итало собирался, что называется, накормить меня мячами. Меня окружили и стали навешивать, пасовать, просто забрасывать мячи в штрафную. А я должен был бить по воротам, удар за ударом. И не имел права покинуть штрафную. Это была моя зона — так он говорил. Вот где
я должен был быть. И бить, бить, не отдыхая и не сбавляя темпа. А темп был, конечно, сумасшедший.
Следуйте за ним, давайте-давайте, не стесняйтесь! — кричал Итало, и это уже превращалось в привычную вещь.
Иногда такое проделывали с Дель Пьеро или Трезеге, но большую часть времени доставалось мне. Я, Итало и 50, 60, а то и 100 ударов. А иногда появлялся Капелло, как ни в чем не бывало.
Я собираюсь выбить из тебя этот «Аякс», — сказал он.
Хорошо, я понял.
Мне эти голландские привычки не нужны. Раз-два, раз-два, играй в стеночку, играй хорошо, играй технично. Обводи всю команду. А хотя, без этого можно обойтись. Мне нужны голы, понимаешь? Мне нужно вбить тебе в голову итальянский менталитет, развить в тебе инстинкт убийцы.
Эти процессы во мне уже стартовали. Я прекрасно помнил разговоры с ванн Бастеном и Мино, но я все еще не ощущал себя настоящим голеадором, хотя место мое, без сомнения, было там, впереди. Я чувствовал, что нужно перестраиваться, но из моей головы никак не уходил этот дворовой футбол с кучей финтов. Но Капелло изменил меня. Его стойкость была заразительна: я все больше превращался из позера в борца за результат.
Не то чтобы я раньше не хотел выигрывать. Дух победителя родился вместе со мной. Но не стоит забывать, что футбол для меня был способом выбиться в люди! Каждым своим движением на поле я хотел доказать, что я являюсь кем-то большим, чем просто парень из Русенгорда. Все эти «охи» и «ахи», они заставляли меня двигаться вперед. Я вырос на аплодисментах за собственные трюки. И очень долго я считал идиотами тех, кто не видел разницы между голом-красавцем и каким-нибудь неуклюже закатившимся в ворота мячом.
Но теперь я понимаю, что за филигранную технику или гол через себя «спасибо» никто не скажет, если команда в итоге проиграет. Всем будет плевать, если ты забьешь фантастический гол, но вы не выиграете. Поэтому я постепенно стал играть жестче, превращался на поле в настоящего воина. Конечно, это не значит, что я стал слушать все, что мне говорят. Каким бы жестким и суровым не был Капелло, у меня были свои цели. Прекрасно помню уроки итальянского. Сложно он мне давался. На поле это не было проблемой, у футбола свой язык. Но вне поля было сложновато. Клубу пришлось даже отправить ко мне репетитора. Нужно было
встречаться с ней дважды в неделю. И учить грамматику. Грамматику! Я, что, вернулся в школу? Мне это нужно не было. Я так ей и сказал: «Возьмите деньги и никому ничего не говорите. Представьте, что вы уже тут были, только не принимайте это близко к сердцу». Конечно, она сделала так, как я сказал.
Она приняла мои условия. Но я бы не сказал, что я полностью забил на итальянский.
Я действительно хотел его выучить, просто другими способами. Я слушал разговоры в раздевалке, в отеле, это был легкий способ. Я достаточно быстро научился, и чувствовал себя довольно уверенно, даже несмотря на хромающую грамматику. Даже в присутствии журналистов я начинал говорить на итальянском, прежде чем переключиться на английский. Думаю, им нравилось. Мол, этот парень даже не должен делать этого, но он пытается. И так я делал со многими вещами — я слушал. Но не вслушивался.
Однако вскоре я изменился: и духом, и телом. Помню мой первый матч за «Ювентус». 12 сентября, в соперниках «Брешиа», я начинал со скамейки. Семья Аньелли, владельцы клуба, сидела в VIP-ложе, очевидно, они хотели лично проверить, на что ушли их миллионы. После первого тайма я вышел вместо Павела Недведа, одного из клиентов Мино, который в прошлом году выиграл 30лотой мяч. Недвед — самый упоротый фанат тренировок, которого я когда-либо встречал. Перед занятиями он где-то час на своем велосипеде гонял. А после мог еще час бегать. В общем, заменить этого парня не так-то и легко, так что в том, что дела в первом матче шли не очень, нет ничего удивительного. Помню, бегу я по левой бровке и натыкаюсь на двух защитников. Ситуация тупиковая. Но я неожиданно рванул, прошел их, и услышал, как с трибун начали скандировать «Ибрагимович, Ибрагимович!». Это было потрясающе. И было это далеко не в последний раз.
Меня начали звать «Ибра» — кажется, Моджи об этом позаботился. Как-то даже назвали «Фламинго». Это потому что я был очень худым. При росте в шесть с половиной футов (195 см) я весил всего лишь восемьдесят четыре килограмма. Капелло считал, что это очень мало.
