одном помещении не было, но тусклый свет всё же откуда-то проникал. И вдруг всё погрузилось во мрак. Софи, конечно, уже немного свыклась с этими внезапными переходами от света ко тьме. Но, одно дело, когда ты находишься под крышей маленького уютного домика, и совсем другое — когда тебя окружают стены колдовского дворца. Даже на берегу «океана» ночевать было не так страшно.
Но делать нечего. Софи вытянула перед собой руки и маленькими шажками направилась вперёд. Она подумала, что если добредёт до угла помещения, то будет хотя бы защищена со спины и с боков.
Но не успела.
Внезапно чья-то сильная рука сзади схватила её за плечо и рывком поставила на колени. А затем чужие цепкие пальцы вцепились ей в горло. Софи забилась, пытаясь вывернуться из этой жестокой хватки и потеряла сознание.
……………………………………………………..
Очень медленно и мучительно Софи выкарабкивалась из беспамятства. Первая мысль, посетившая её была: «Я не умерла. Я жива».
Ну конечно, пока она нужна им живой. Софи понимала, что она во власти врага и знала, чего он будет добиваться. Значит, все мученья ещё впереди. Вот сейчас она откроет глаза и увидит, что находится в темнице. Софи застонала. Болело всё, но особенно горло, которое, казалось, всё ещё сжимают сильные жёсткие пальцы…
— Софи, доченька, — внезапно услышала она над собой такой знакомый, такой родной голос.
Девочка приоткрыла глаза и не поверила тому, что увидела.
Она лежала в чистой, мягкой и уютной постели в своей собственной комнате, где ей была знакома каждая мелочь.
На прикроватной тумбочке горел ночник.
А над Софи склонилась мама. Такая родная, такая любимая! Софи в этот миг даже не подумала прибавить про себя: «ненастоящая».
— Софи, как же ты меня напугала! Я думала уже, что ты не выкарабкаешься. Как я счастлива, что ты, наконец, пришла в себя!
— Мама, а Янку спасли? А Амигуса со Скимом?
Софи сама не узнала своего голоса, таким он был хриплым.
— Доченька, какая Янка? Какие эти… Что ты! Тебе это всё померещилось в бреду. Ты же пять дней без сознания пролежала! Никогда в жизни я не видела такой тяжёлой ангины.
— А когда вы меня оттуда привезли? — продолжала хрипя допытываться Софи.
— Откуда? — удивилась мама.
— Оттуда, из горного селения…
— Какое ещё горное селение? В первый раз слышу. Ты начиталась всяких книг, вот они тебе в бреду и показались правдой. Лежи, отдыхай, много не разговаривай. Тебе надо набраться сил, — мама заботливо поправила одеяло.
Софи ненадолго задумалась. Как может быть бред таким чётким и запомнившимся до самых мельчайших деталей? Это было очень странно.
— А где папа?
Этот вопрос, кажется, слегка смутил маму. Но, помешкав всего секунду, она ответила:
— А ты разве не помнишь? Он же сильно болел, поэтому для поправки здоровья уехал в санаторий. А через пару дней ты разболелась. Ума не приложу, где это можно было так простудиться летом! Я папе не стала сообщать. Я его знаю, бросил бы лечение, примчался сюда. Зачем его зря волновать! Видишь, мы справились сами.
— Меня душили, — сказала Софи.
— Тебя душила твоя болезнь. Горло отекло, ты задыхалась. Но сейчас всё позади. Пригодились нам мои медицинские знания.
В это время Софи краем глаза заметила на тумбочке кое-что, что её ужасно заинтересовало.
— Мама, я хочу пить, — попросила Софи.
— Сейчас принесу. Ты чего больше хочешь: воды или морсика?
— Принеси и то, и другое.
Так мама подольше провозится на кухне. А Софи в это время кое-что выяснит.
Когда за мамой закрылась дверь, Софи резко села и схватила лежавший на тумбочке предмет. Это была пластиковая подвеска: ромашка с божьей коровкой. Софи потрясла её и по звуку поняла, что медальон всё ещё находится внутри.
Как же так? Ведь эту ромашку она купила на вокзале, когда они делали пересадку по пути в горное селение. Если бы они туда не ехали, у Софи не было бы и этой ромашки!
Софи встала, превозмогая слабость и боль, и подошла к полке с книгами. Вот она, та толстая книга сказок, в корешок которой она спрятала тогда медальон! Там, внутри корешка, оставался кусочек скотча. Если он там …
Книга оказалась муляжом. Она не раскрывалась.
«Где я? — ужаснулась Софи. — Если это — не наш дом, почему мама врёт?»
Она взглянула на свои колени. По ним расплывались два огромных синяка. Разве бывают синяки на коленях от ангины?!
Софи отдёрнула штору. За окном был не привычный ночной городской пейзаж с фонарями и огнями машин, а непроглядная тьма.
«Значит, обман. И мама…»
Дальше додумать Софи не успела, потому что дверь отворилась и на пороге показалась та, о которой она только что подумала.
И мама сделала то, что никогда в жизни не сделала бы раньше при своей любви к порядку и аккуратности: она швырнула поднос с чашками в стену, и брызнули во все стороны осколки и вода.
Софи так испугалась, что даже не сразу заметила, что её уютная комната расплывается и меняет очертания.
Мама в один прыжок подскочила к Софи и вцепилась ей в запястье. Софи узнала хватку этих пальцев.
— Мама! — вскрикнула девочка почти машинально.
— Мама?! Какая я тебе мама, маленькая лицемерка! Знаешь, что я тебе не мать, давно знаешь, но прикидываешься! И соображаешь быстро, мелкая дрянь! Как же я тебя ненавижу! Сколько лет я вынуждена была терпеть тебя и твоего придурка-отца! И всё из-за той вещи, которую ты присвоила. Я надеялась: удастся тебя обмануть, хитростью выманить то, что мне нужно. Но раз ты обо всём догадалась, нет смысла прикидываться добренькой мамочкой! Мне и так эта роль опротивела до тошноты! Ты всё мне отдашь и без этого притворства! Я знаю способ!
— Не отдам! — упрямо произнесла Софи. Потом спросила то, что её волновало больше всего: — Где папа?
— Ну, что же, пошли, покажу тебе твоего папу. И всех остальных. Надеюсь, тогда ты станешь посговорчивее!
И «мама», не отпуская цепкой хватки, поволокла Софи из комнаты. В другой руке девочка крепко сжимала пластиковую ромашку.
Как и следовало ожидать, за порогом комнаты была вовсе не знакомая квартира, а мрачные переходы дворца.
Наконец, «мама» втолкнула Софи в более или менее уютное помещение. Прямо напротив двери располагался камин с ярко горящими и потрескивающими дровами. На каминной полке два подсвечника сияли зажжёнными свечами. А на боковых стенах были устроены полки со стоящими на них статуэтками, похоже, фарфоровыми.
— Это моя самая любимая комната, — пояснила «мама». — Здесь я любуюсь своей коллекцией. Хочешь посмотреть?
