— Она не больна?
— У нее все время была нормальная температура, — сообщила Каликс. — За ней наблюдали всю ночь, дожидаясь утреннего изъятия феромона, но она так и не заболела.
Сэмм бросился бежать, проносясь через коридоры так быстро, что Каликс осталась торопливо хромать далеко позади. Не прошло и минуты, как он достиг родильного отделения и пробился через бормочущую толпу медсестер и зрителей, окруживших стойку дежурного. Херон была уже здесь: она стояла в углу отдельно от остальных.
— Где она? — спросил Сэмм.
— Вон там, — ответила Лаура, указывая на мать, которая с благоговением смотрела на спящую в отдельной палате кроху. — Здоровенькая как бык.
Сэмм смотрел, не понимая, что происходит. Почему ребенок не заболел? Девочка родилась с иммунитетом? Безусловно, РМ по-прежнему в воздухе — все эти люди являются носителями. Так почему она не больна?
Торопливо подошел доктор и показал Лауре маленький стеклянный экран с данными.
— Анализ крови только что завершился: у нее в организме уже есть феромон.
— Кто дал ей его? — спросила Лаура.
— Никто не давал, — ответил доктор.
Сэмм взглянул на экран, стараясь разобраться в результатах анализа.
— Может быть, кто-то из других Партиалов?
— Она находилась под постоянным наблюдением, — произнес доктор. — Как только они рождаются, мы долгие дни не оставляем их ни на секунду и записываем все, что происходит. Никто ей ничего не давал — только общие антибиотики и немного молока матери.
— Он переносится по воздуху, — сказала Херон.
Наконец, скрипя зубами, появилась Каликс и подскочила к остальным.
— Что переносится по воздуху?
Сэмм посмотрел на Херон, медленно осознавая значение ее слов.
— В больнице уже месяц живут девять Партиалов, — сказал он. — Десять, потому что я провожу здесь почти все свое время. Мы вводили феромон непосредственно в кровеносную систему, потому что так делал Вейл, но это феромон — он создан для того, чтобы переноситься по воздуху. Теперь, когда вы контактируете с нами двадцать четыре часа в сутки, вы дышите им и он… везде.
Каликс посмотрела на экран с данными, потом на ребенка, а затем снова на Сэмма.
— Сколько из нас идут?
— Идут куда?
— В Ист-Мидоу, — ответила Каликс. — Вот решение, и мы должны всем рассказать о нем.
— Мы нуждаемся в Сэмме, если хотим, чтобы работал весь этот феромонный инкубатор, — произнесла Лаура.
— Горман останется, — сказала Каликс, — и остальные. Большинство из них до сих пор не в состоянии перенести путешествие.
— Никто из вас не в состоянии, — проговорила Херон. — Бесплодные земли убьют вас.
— Стоит рискнуть, — произнесла Каликс.
Сэмм покачал головой.
— Это слишком опасно…
— Ты снова увидишь Киру, — сказала Каликс.
Сэмм замолчал.
В глазах Каликс появилась суровость.
— Если эта система работает, если Партиалы и люди могут жить вместе, бок о бок, мы можем спасти других людей, и кто знает — возможно, и Партиалов тоже. Горман и его команда живы, даже если мы не знаем почему. — Она на мгновение опустила взгляд. — И Киру мы тоже можем спасти. У нас есть то, ради чего она приходила сюда.
Сэмм глубоко вдохнул, пытаясь придумать, что ответить. Он посмотрел на Лауру.
— Она права.
— Я знаю, что права, — ответила Лаура. — Если на планете остались другие люди, мы должны сделать все возможное, чтобы помочь им.
— Я не знаю, смогу ли вернуться, — произнес Сэмм.
— Мы, — решительно проговорила Каликс. — Я иду с тобой.
— Не с твоей ногой, — ответил Сэмм.
— Чтобы помешать мне, вам придется снова меня подстрелить.
Херон опустила пальцы на затвор своего пистолета.
— В ту же ногу или на этот раз в другую?
— Я лучший знаток дикой природы в заповеднике, — горячо заявила Каликс, — даже с раненой ногой. Честно говоря, я не думаю, что без меня вы справитесь.
+6Сэмм подумал о Бесплодных землях: водоворотах ядовитой воды, бесконечных милях выбеленных деревьев. Они с Херон были более выносливыми, чем люди, но не являлись разведчиками местности. В пути пригодится кто-то, обладающий специфическими навыками выживания. Сэмм потер шрамы от кислоты и нахмурился.
— Пустить тебе пулю в ногу было бы милосерднее. — Каликс начала возражать, но Сэмм жестом прервал ее. — Мы выдвигаемся завтра утром. Если ты готова за это умереть, будь готова отправляться на рассвете.
— Генерал.
Шон, который пытался спланировать следующую волну охоты на местных террористов, поднял взгляд от карт. За последние несколько недель сопротивление активизировало свою деятельность и стало нападать с большей мощью и чаще, чем когда-либо раньше, а затем просто исчезало среди лесов и руин. Кроме того, партизаны стали наглее: ночь и утро лагерь Шона провел под непрерывным снайперским огнем. Генерал устало посмотрел на связного.
— Какие новости?
— Мы нашли пулеметное гнездо, но в нем никого не оказалось: только винтовка, подсоединенная к будильнику.
Шон приподнял бровь.
— Вы шутите.
Линк связного был полон искренности, смешанной с неверием.
— Я видел это своими глазами, сэр. Курок демонтировали и соединили с механизмом будильника — одного из тех старых, которые нужно было заводить, сэр, полностью ручной сборки. Мы полагаем, что его запрограммировали на стрельбу по лагерю через равные интервалы, а тренога была достаточно расшатанной, так что отдачей каждого выстрела прицел немного смещался, поэтому палило не по одному и тому же месту. Разведчики считают, что с самого первого ночного выстрела в гнезде больше никого не было.
Шон сжал кулак, и его линк наполнился такой яростью, что связной отшатнулся.
— Это объясняет, почему никого так и не задело, сэр, — произнес связной. — Мы предположили, что люди просто плохие стрелки, но… теперь все стало ясно. Устройство не было даже наведено на цель, оно просто открывало огонь приблизительно каждые полчаса. Возможно, они просто завели его и понадеялись на удачу.
— Они надеялись только задержать нас, — сказал Шон, — что вышло у них превосходно. Стоило мне подумать, что мы разгадали тактику этих Белых Носорогов, как они полностью ее изменили.
— Это второй вопрос, сэр, — проговорил связной. — Мы полагаем, что это были не Носороги — а если и они, то какая-то отделившаяся от основного отряда группа. Они оставили записку.
Мужчина шагнул вперед и протянул генералу листок бумаги.
Шон нахмурился, глядя на мятый клочок.
— Никогда раньше они записок не оставляли.
— Именно, сэр. Эта атака полностью отличается от всего, что мы видели раньше.
Шон зачитал записку вслух:
— «К сожалению, мы не смогли остаться. Нам нужно подготовить еще несколько сюрпризов. Люблю и целую, Оуэн Товар». Что за черт?
— Мы еще не выяснили, что это за Оуэн Товар, — произнес связной, — но работаем над этим.
— Он был одним из сенаторов, — сообщил Шон. — Мы полагали, что они все залегли на дно. Но зачем… — Он уставился на записку, повернув ее оборотной стороной в пустой надежде обнаружить на изнанке какую-то подсказку. — Зачем оставлять свое имя? Это просто насмешка, или здесь скрывается какой-то более глубокий намек?
— Может быть, он пытается вывести нас из себя? — спросил связной. — После этой стрельбы по лагерю солдаты готовы спалить лес дотла, чтобы найти террористов.
Шон вздохнул и потер глаза, с особой остротой ощущая напряжение долгого дня.
— Как тебя зовут, солдат?
Связной встал по стойке «смирно».
— Том, сэр.
— Том, я хочу, чтобы ты пошел с разведчиками, которые пытаются выследить оставивших винтовку. Как только вы найдете виновных, сразу доложи мне. У тебя есть рация?
— Я могу взять из запасных, сэр. Однако у нас заканчиваются блоки питания.
Шон кивнул.
— Пленные двадцать четыре часа в сутки вручную прокручивают генераторы, заряжая новые.
«И, если повезет, Морган может в любой момент отозвать нас домой. Пока же…»
— Сэр, я могу задать вам вопрос?
Шон мгновение смотрел на связного, затем кивнул.
— Да.
— Почему бы не выкурить террористов при помощи заложников? Практически с каждым днем партизан становится больше, но Ист-Мидоу по-прежнему оккупирован нами. Если мы пригрозим, что убьем некоторое количества его жителей, это может заставить повстанцев прекратить…
— Мы не убийцы, солдат. — Шон сопроводил свои слова острым уколом линка и с удовлетворением заметил, что Том вздрогнул, почувствовав это. — Повстанцы — вражеские бойцы, борьба против которых буквально заложена в твою ДНК. Мы были созданы для того, чтобы выигрывать войны, защищая невинные жизни. Если ты не способен выполнить то, для чего тебя проектировали, то, возможно, не достоин служить в этой армии.
