все подробности.
План был очень сложным, и порой они оба гадали о степени своей
вменяемости, не показывая никому свои отношения, пока не попадут в кабинет
музыки без окон. Он стал их убежищем, где они могли побыть наедине и
обсудить планы, где он мог поцеловать и прикоснуться, где она касалась его. Он
жил ради этих коротких моментов.
И план успешно действовал. Всего через неделю у них было девяносто три
доллара. На следующей неделе он получил зарплату и добавил к ним еще сто
шесть. Если набраться терпения, то к концу учебного года им хватит денег на
отъезд. Дом, казалось, успокоился. А Дэлайла, похоже, боялась чуть меньше.
Гэвин не знал, что будет после выпускного – он еще не связывался с
колледжами; может, он уже опоздал с этим, но надежда все-таки оставалась.
Впервые за долгое время Гэвин позволил себе надеяться.
***
Настал первый выходной субботний день за несколько недель. Гэвин был
дома, убирался в своей ванной, наслаждаясь теплым ветром, дующим из окна.
Он всегда оставлял окно подпертым деревяшкой, которую стащил из Сарая.
Гэвин был уверен, что это не помешает Дому, если тот захочет закрыть его
изнутри, но так он чувствовал себя лучше. Это помогало ему заснуть.
Душ снова работал – так было с тех пор, как он пообещал Дому, что не
станет спрашивать о маме у Давала. Он держал обещание. Но по какой-то
причине в сливе задерживалась вода. Гэвин плохо разбирался в водопроводе, потому обратился к тому же источнику, что и в тот раз, когда хотел починить
машину: к книгам.
Под сифоном он на всякий случай поставил таз. Умудрился открутить
ржавую гайку и принялся отсоединять сифон.
– Фу, – произнес он, закрыв нос тыльной стороной ладони в перчатке. Запах
был отвратительным. Пытаясь не вдыхать глубоко, он начал вытаскивать
предметы из изогнутой трубы: лего, шина от машинки Хот Вилс, какая-то
черная грязь и так много волос, что он задумался, а не побриться ли налысо. Но
тут он неожиданно услышал, как что-то грохнулось в таз. Он почти боялся
посмотреть.
Ключ. Гэвин встал и закрыл дверь, оглядел ванную, снял перчатки и
включил душ. Спрятав надежно ключ в ладони, он начал раздеваться догола.
Забравшись в душевую кабинку и задернув темную виниловую занавеску, он
посмотрел под струями воды на ключ.
Тот был сантиметров пять в длину, серебристый и с вырезанной надписью
«СЕЙФЫ И ЗАМКИ. ВИКТОР» на боку. Ключ не был похож на подходящий
дому или машине, он и не видел замки нигде в Доме. Может, он от сейфа? Или
от какого-нибудь висячего замка?
У него не было времени это хорошенько обдумать. Внизу заиграло
Пианино, а значит, наступило время обеда.
Гэвин помылся и вышел из кабинки, стараясь прятать ключ в руке, пока
вытирался и одевался. В животе порхали бабочки, он пытался подавить панику, появлявшуюся, когда он чувствовал, как острые зубчики вжимаются в его
ладонь, а металл нагрелся от его кожи. Ключ был невероятной находкой. Двери
Дома никогда не запирались, и, кроме как от машины, ему никакие ключи и не
были нужны. Куда важнее было то, что сам он никогда не держал в руках этот
ключ и, в отличие от лего и колеса Хот Вилс, он упал в слив не потому, что
Гэвин уронил его туда.
***
И хотя Гэвин терпеть не мог это признавать, при этом все же не верил, что
он был по-настоящему один даже в его «личной» ванной. Он был уверен, что
Дом в курсе его приключений с водопроводом в субботу, но видел ли он ключ –
знал ли о его значении – Гэвин даже не пытался догадываться. Он понимал, что
Дом решил бы запереть его снова до понедельника, пока ему не пришлось бы
отдать эту маленькую находку.
Одевшись в школу, Гэвин сунул ключ в карман. Все воскресенье он читал, доделывал курсовую и работал на полставки в кинотеатре. Чтобы все прошло
гладко, Дэлайла ни разу его не навестила. Все было хорошо, и Гэвин в душе
начал надеяться, что Дом не заметил ключ.
Но когда он спустился по лестнице, он понял, что все-таки заметил.
Висевшие в коридоре рамки с его рисунками заменились его детскими
фотографиями. Он пошел на звуки смеха, доносившиеся из гостиной, и
обнаружил Телевизор, показывавший старые видео с ним, когда он только
начинал ходить. На кухне Штора потянулась и погладила его по щеке, а Цветок
в горшке взлохматил его волосы. Завтрак уже ждал его, и, как обычно, когда
Дом что-то затевал, еды было столько, что хватило бы накормить армию.
Горло Гэвина сдавило, глаза пощипывало от печали и потери.
Может, однажды, несколько лет спустя он сможет вернуться домой на
Рождество и снова оказаться со своей неправдоподобной семьей. Может, оказавшись без него, Дом поймет, что натворил, и как это разрушило все, что
когда-то было простым.
Он следил за ними в парке.
Напугал и ранил Дэлайлу.
Продержал его самого взаперти два дня.
И глубоко внутри Гэвин подозревал, что Дом все еще скрывал правду о
случившемся с его матерью.
Гэвин без тени сомнений знал, что последует за Дэлайлой куда угодно, она
была любовью всей его жизни. Его сердце сжалось, когда он увидел знакомую
волшебную скатерть перед собой: огромные лимонные маффины и объемная
яичница-болтунья, пухлые лесные ягоды и домашний персиковый джем. Он
понял, что когда уйдет, то, скорее всего, не вернется. Просто не сможет.
– Спасибо, что пытаешься подбодрить меня, – сказал Гэвин, взяв немного
фруктов. – Знаю, я недавно был не в себе, но вчера вечером получил от Дэлайлы
электронное письмо. Перед работой, – он откусил и попытался не обращать
внимания, как комната немного остыла, наклонив стены внутрь, словно
задерживая дыхание. – Ее приняли в университет в Массачусетсе. Она не
собиралась уезжать до августа, но теперь думает, что может уехать и раньше. Не
знаю… Думаю, это хорошая мысль.
Дом замер на миг, а листья на дереве за окном повернулись в его сторону, словно рука, прислоненная к уху и ждущая.
– Она даже предложила мне уехать с ней, но разве она так и не поняла
меня? – сказал он, надеясь, что звучит зло и расстроенно. – Я не уеду. Это мой
дом. Ты – моя семья… Я не могу уехать, – он сделал многозначительную пауза.
– И не хочу.
Он был немного удивлен, как легко оказалось соврать, и как Дом захотел в
это поверить. Даже в Столовой потеплело. Свет повсюду загорелся ярче, стрелки на Дедушкиных часах бешено завертелись.
Когда Гэвин через пятнадцать минут выскользнул за дверь, ключ по-
прежнему был в его кармане.
Глава двадцать пятая
Она
Гэвин опоздал. Он быстро переоделся в вещи, которые Дэлайла оставила в
сумке в его шкафчике, и большими шагами промчался к двери, а потом и по
проходу к своему месту. В классе воцарилась тишина, когда мистер Харрингтон
перестал рассказывать, пока он устраивался за партой.
– Спасибо, что присоединились к нам, мистер Тимоти.
Гэвин убрал волосы с глаз.
– Простите за опоздание.
– Уж извольте включить нас в свое расписание.
С легкой виноватой улыбкой Гэвин наклонился и вытащил из рюкзака
потрепанный роман «Айвенго». Он посмотрел на Дэлайлу, которая, в отличие от
всего класса, еще не повернулась обратно к доске, и взгляд его стал жарче.
– Привет.
Они не виделись все выходные, и Дэлайла хотела написать петицию, чтобы
столько времени порознь признали незаконным. Изменился ли Гэвин? Не был
ли ранен? Она беспокоилась о нем, остававшемся наедине с Домом, и старалась
заметить мельчайшие подробности, но это трудно, когда он так смотрел на нее.
– Привет, – она вздрогнула, развернулась на стуле и села прямо.
Она понимала, что они пытались не злить Дом совместными встречами, и
не думала, что примет как должное приход Гэвина в школу. Но сидеть перед
ним было невыносимо. Особенно когда мистер Харрингтон продолжил
рассказывать, а Гэвин склонился так близко, что Дэлайла могла практически
чувствовать шеей его дыхание.
– Нужно с тобой поговорить.
– За обедом?
– Нет, – прошептал он. – До него, – слова, вырываясь вместе с теплым
дыханием, словно оставляли следы на ее коже.
Она дождалась, когда мистер Харрингтон повернется к доске, а потом
немного откинулась назад, чтобы ответить:
– Хорошо. Ты в порядке?
– В кабинете музыки.
***
В итоге они пропустили третий урок.
Оказавшись в своем постоянном убежище, он сказал:
– Я нашел ключ.
– Он у тебя с собой?
– Да.
До нее не сразу дошла его уникальность. Сначала она вспомнила, что в
доме не было замков. А потом, что Гэвин забрал его из дома.
– Думаешь, он понял, что ты забрал его? – прикусив губу, спросила она. –
Или что Дом следит через него за тобой?
