Наверное это даже могло быть приятным, если бы не неописуемый ужас от полного непонимания всего происходящего со мною в ту роковую минуту. Пробудь я в этом состоянии дольше, и наверное даже сумел бы привыкнуть к этим непередаваемым чувствам и впечатлениям, начал бы получать от них удовольствие, но все это не продлилось и пары минут, закончившись так же внезапно, как началось.
Словно бы распахнув закрытые перед этим глаза, и пробудившись от долгого сна, я неожиданно осознал себя в очень странном, пугающем и совершенно невозможном в обычной реальности незнакомом мне месте, совершенно не понимая, как я там оказался. Все вокруг материализовалось словно бы по собственной воле, просто возникнув вокруг прямо из дымки, и я обнаружил себя на самом краю пугающей пропасти.
Бездонный черный провал, под моими ногами, полыхал черным ужасающим пламенем, чьи языки вздымались так высоко, что порою поднимались над границей обрыва. Подо мной бушевала настоящая огненная буря, способная поглотить что угодно, и лишь один путь уводил от нее в неизведанную даль. Узенький и скользкий ледяной мост, дугой перекинутый через пропасть, тянулся так далеко, что другой его конец терялся где-то за горизонтом. Казалось что пройти по нему до конца попросту невозможно, но именно это мне предстояло проделать над пламенем. Дойти до конца, или сорвавшись, раствориться в темном огне без следа.
Мне казалось, что я простоял там долгие годы, столетия или целую вечность, но время словно бы не двигалось вперед вовсе, застыв в едином мгновении, и я не ощущал ни усталости, ни голода, не сонливости. Мои ноги не мерзли, стоя на холодной поверхности льда, полыхавшее порой у самого кончика носа пламя, совершенно не обжигало, будто и вовсе было лишено жара, а ветер, развевающий белоснежные волосы крошечной девочки, словно бы обходил меня стороной, совершенно не ощущаясь.
Она стояла там, совсем рядом со мной, и безмолвно, не раскрывая для этого рта, произнося свои слова словно бы прямо у меня в голове. Смерть нашептывала мне что-то ласковое и успокаивающее. Ее тихий шепот был словно песня, заставляющая позабыть обо всем, и не в силах разобрать ни единого слова, больше всего я боялся, что она сейчас может исчезнуть, оставив меня здесь одного. Но девочка даже и не думала уходить, окруженная ореолом тусклого света, делавшим ее похожим на настоящего ангела спустившегося ко мне из недоступных заоблачных высей, она терпеливо дожидалась моего первого шага, и совершенно не торопила, и не подталкивала меня двигаться дальше.
Там, на самом краю, я ни как не хотел уходить, мечтал любым способом вернуться обратно, но прекрасно осознавая, что пути назад уже нет, упрямо продолжал оставаться на месте, надеясь на чудо и страшась предстоящей мне неминуемой неизвестности.
Это было действительно жутко, не осознавая что сплю, я и в правду верил в реальность всего происходящего, думал что умер, и стоя на краю уже не в силах ничего изменить, сожалел о бездарно упущенном времени. В те мгновения жизнь не проносилась у меня перед глазами яркими всполохами картинок, как любят описывать это бродячие менестрели, но не смотря на это, я от чего-то прекрасно помнил все ее события, свои слова и поступки, знал все о любом своем дне, словно это было вчера, и перебирая в голове все свои хорошие, и ни очень воспоминания, посмотрев на все это с отстраненного высока, и впервые задумавшись о прошедшем всерьез, я неожиданно понял насколько пустой и бессмысленной была вся моя недолгая жизнь.
Пронесшееся мимо столь быстро, она казалось мне загубленной и неудачной попыткой, так и не использованным с умом, редким и единственным шансом, и с ужасом понимая, сколько времени я потратил в пустую, я сожалел что не успел оставить в напоминание о себе ничего важного и значительного. Сожалел, что попросту не успел сделать хоть что-то достойное, оглянувшись на что, можно было уйти в мир иной со спокойной душой, решив что жизнь была прожита не напрасно.
В тот миг, мне казалось, что не родись я вовсе, и ничего бы от этого не изменилось. Мир не стал бы хуже, и даже напротив, был бы чуточку лучше не таскай я в него запрещенную смертоносную контрабанду, без сомнения погубившую не мало людей. Мне даже стало стыдно за собственные поступки, от чего ледяной мост, под ногами, словно бы в миг стал чуточку уже. Я ни как не желал уходить столь бессмысленно, не оставив следа и канув в забвение, но выбора уже не осталось, впереди была лишь одна дорога, свернуть с которой уже невозможно, и если бы я мог, то наверное разрыдался бы прямо на месте, как и все, слишком поздно осознав все собственные ошибки, но этого не случилось.
Резко проснувшись в холодном поту, первым делом я проверил то место, где во сне у меня зияла ужасная рана, и не найдя ни каких следов от удара, мгновенно и блаженно вздохнул с невиданным облегчением.
Поняв, что все это был лишь сон, я наивно понадеялся, что встреча с таинственным посредником и заказ, так же могли быть частью кошмара, но тут меня ожидало горестное разочарование. Татуировка на руке ни куда не исчезла, доказывая реальность вчерашней встречи, и еще раз покрыв это дело ругательствами, я решил, что подобные сны не бывают с проста. Подумал, что возможно мне давно пора задуматься зачем я живу, что оставлю после себя, и твердо пообещал себе, что если все же сумею совершить это чудо, и вернусь невредимым, то уже ни за что не стану прожигать свою жизнь так бездарно.
- Проснулся? - Неожиданно прозвучавший рядом, совсем незнакомый мне голос, чуть было не заставил меня подскочить на кровати и рефлекторно потянуться к мечу. Даже не предполагая, что вернулся вчера не один, я в тот миг испугался до колик, и наверняка выглядел со стороны крайне забавно, пытаясь поспешно натянуть на себя одеяло.
Неожиданный гость, и обладатель столь поразившего меня голоса оказался смутно знакомым молодым парнем с седой, взъерошенной головой, и в напрочь испорченном, разодранном, грязном камзоле. Он сидел на подоконнике, покачивая ногой, и скучающим взглядом пялился куда то на улицу.
- Ты еще кто?! - Не сразу признал я в нем вчерашнего посетителя Рида, который весь вечер провел со мной рядом, заснув прямо за стойкой.
- Мое имя - Регнор. - Представился он, спрыгнув вниз, и протянув мне для рукопожатия свою руку.
С трудом приподнявшись на локтях от головной боли, обостряющейся от любого движения, я удивленно уставился на протянутую ладонь, искренне сомневаясь, что мне стоит заводить знакомство со всякими оборванцами, и уже начал подумывать, как бы мне избавиться от него поскорее.
- Ты, что же совершенно не рад увидеть своего спасителя? Даже доброго утра не пожелаешь?
- Спасителя? Чего за чушь ты несешь? - Вежливость и деликатность никогда не были моими сильными сторонами, а в то, далеко не самое доброе утро, я и вовсе физически не был способен на самую простую учтивость и деликатность.
- Тебе что же, память отшибло?
- Случалось, - не соврал ему я, - так что выкладывай, все что было. - Вчерашний вечер помниться мне крайне смутно.
- Это не удивительно, хорошенько они успели тебя приложить.
- Кто?
- Трое отморозков, имен я, как понимаешь не спрашивал. Они зажали тебя в переулке, и если бы не мое своевременное вмешательство, ты мог бы остаться лежать там уже навсегда.
- Что? - Еще минуту назад я был уверен, что все это был лишь кошмар, и теперь даже боялся представить себе, что же еще из увиденного, на поверку, могло оказаться правдой. - Это был только сон. Дурацкий кошмар. - Даже не заметив, прошептал я крутящуюся в голове мысли, стараясь убедить самого себя в правдивости этих слов, но не мог.
- Кошмар? Сон? - Удивился паренек, решив, что я обращался к нему. - Тогда это тебе, наверное, тоже снится? - Указал он куда-то в угол. Там, на сваленных на полу в кучу глодарских доспехах, лежал мой собственный окровавленный гладиус. - Ты успел пустить им крови прежде, чем я появился, и поверь, это было совсем не во сне.
- Надо пить меньше эля, - с трудом сумев переместить себя в сидячее положение, я брызнул в лицо холодной воды, из стоящего рядом кувшина, и мысли в голове начали проясняться. Вопросы начали возникать в голове один за одним, и уже с трудом помещаясь в раскалывающейся голове, но в действительности меня интересовал лишь один.
- Ты видел ее? Девочку? - При упоминании этой части моего жуткого сна, на лице Регнора промелькнула легкая тень замешательства, но она испарилась так быстро, что я даже не был полностью уверен в том, что это мне не привидилось.
- Девочка? - Он удивленно поднял и изогнул одну бровь.
- Именно, девочка, вся в белом, моя сме... - Я осекся, на полуслове так и не договорив его до конца. Только сейчас до меня дошла вся бредовость вопроса, и по-прежнему соображая слишком вяло и медленно, я решил не выставлять себя полным кретином, и ушибленным на голову человеком.
