С Белецким все было проще и быстрее, потому что его уже непосредственно рекомендовал Распутин. «Он (Распутин.— А. А.),— пишет царица в ставку 20 сентября,— ужасно страдает от клеветы и подлых сплетен, которые печатаются о нем». Хвостов и Белецкий — вот люди, которые смогут положить этому конец. «Белецкий мне понравился,— сообщает она 10 октября.— Вот тоже энергичный человек!» 117
Спиридович, непосредственно наблюдавший крупную игру, затеянную тремя проходимцами, характеризовал ее следующим образом: ^Впервые за мою службу три ловких политических интригана подошли к царице Александре Федоровне не как к императрице, а как к простой честолюбивой женщине, падкой на лесть и не чуждой послушать сплетни. Подошли смело, отбросив всякие придворные этикеты, и ловко обошли ее, использовав в полной мере ее скромную по уму, но очень ревнивую к своему положению подругу А. А. Вырубову. То, что нам, служившим около величеств, по своей смелости и цинизму не могло прийти в голову, то было проделано артистически тремя друзьями: Хвостовым, Белецким и Андрониковым» 118.
Письма царицы, в которых она излагает свою беседу сДвосто- вым, полностью подтверждают это наблюдение. Хвостов ловко, хотя и грубо, играл на ненавистных царице именах, особенно на имени Гучкова, дав понять, что сам он именно тот человек, который может с ним справиться, хаял Поливанова и Криво- шеина, говорил о подготовке выборов в V Думу и т. д., т. е. спекулировал на симпатиях и антипатиях царицы, в полной мере
эксплуатируя ее самоуверенность и ограниченность. В качестве главного орудия шла в ход грубая лесть. Андроников сказал «Ане», сообщает царица, что «Хвостов остался очень доволен этим разговором, и много других любезностей, которые я не стану
I (У
повторять» .
Тот же Спиридович очень точно уловил, так сказать, принципиальную новизну, происшедшую в характере правительственной власти после того, как возглавили главное ведомство Хвостов и Белецкий. «Теперь, с приездом Распутина, случилось то, чего еще не случалось на верхах русской бюрократии. Хвостов и Белецкий цинично откровенно вошли с Распутиным в совершенно определенные договорные отношения о совместной работе... Впервые два члена правительства как бы фактически, официозно признали Распутина и его влияние» 120.
Как возникли и чем кончились эти договорные отношения и «совместная работа», мы узнаем прежде всего из показаний Белецкого. В его версии события развивались следующим образом. Осенью 1915 г., когда Белецкий вернулся в Петроград, к нему позвонил Андроников, который «имел громадное значение», с просьбой зайти. При свидании он сообщил Белецкому, что за время его отсутствия он «близко сошелся с Распутиным, проник через него в особое доверие к А. А. Вырубовой» и что предстоят большие перемены в составе кабинета, которые открывают хорошие перспективы и перед ним, Белецким, поскольку почву для этого Андроников уже достаточно подготовил. Взамен Андроников поставил условие «действовать с ним солидарно».
Под «строгим секретом» он сообщил Белецкому, что еще летом им выставлена кандидатура Хвостова на пост министра внутренних дел, для чего он «сблизил» последнего с Воейковым и Вырубовой, что Хвостов был уже принят государыней, произвел на нее «самое лучшее впечатление», и теперь готовится почва для приема его царем. Успех дела обеспечен, все делается «очень тонко», даже в тайне от Горемыкина, имеющего своего кандидата— Крыжа новского.
На другой день на квартире Андроникова в присутствии епископа Варнавы (ставленника Распутина) состоялось свидание Белецкого с Хвостовым, положившее начало ряду дальнейших ежедневных свиданий, тесно их сблизивших. Затем состоялась их совместная поездка к Вырубовой и Воейкову. Все это убедило Белецкого, что Андроников говорил правду. Этот же Андроников, «пользуясь своим сильным... влиянием» на Горемыкина, уговорил последнего не препятствовать назначению Хвостова, уверяя премьера, что новый министр будет его слушаться, а в случае чего он может воздействовать на него через А. А. Хвостова. Относительно Белецкого у Горемыкина никаких возражений не было 121.
После того как Хвостов и Белецкий получили свои посты, для них главной проблемой стал Распутин. С одной стороны, они должны были продолжать сохранять с ним самые тесные и дружеские отношения, ибо немилость «старца» означала конец
карьеры и наоборот. С другой — надо было эти отношения тщательно скрывать во избежание полной политической и моральной компрометации перед Думой и помещичье-буржуазной «общественностью». Задача была трудная, и, несмотря на все ухищрения и маневры, решить ее друзьям не удалось.
План взаимоотношений с Распутиным был выработан троицей еще до приезда Распутина из Покровского. Непосредственные сношения с Распутиным (чтобы охранить «официальное положение и семейную жизнь» министра внутренних дел и его товарища) возьмет на себя Андроников. Князь должен был представлять им для «исполнения» просьбы «старца» и принимать просителей, имевших дела по Министерству внутренних дел и обращавшихся к Распутину, чтобы избежать их появления с письмами Распутина в приемных. Чтобы избавить «старца» от необходимости брать с просителей деньги, Андроников должен выдавать ему 1,5 тыс. руб. в месяц (разумеется, казенных, из сумм департамента полиции), но не сразу, а частями, для того чтобы иметь «более частые с ним свидания на предмет влияния на него».
Из этого отнюдь не следовало, что Хвостов и Белецкий отказались от личных встреч с Распутиным. Наоборот, такие встречи были предусмотрены. Согласно плану, эти совещания должны были происходить на квартире у Андроникова «путем приглашения Распутина на обеды в самом тесном кружке своих лиц, чтобы, не стесняясь, иметь возможность влиять на Распутина по тем вопросам, по коим нужно было А. Н. Хвостову подготовить благоприятную почву наверху». Одновременно Андроников предложил к услугам Хвостова «для проведения его начинаний и поддержки его» свою газету «Голос Руси», которую он наметил к изданию с нового, 1916 г. По примеру «Гражданина» этот орган должен был «вести главным образом кампанию против тех членов кабинета, сйновников и других лиц, кои ему или кому-нибудь из близких к нему лиц были по тем или другим соображениям или лично неприятны, или неудобны в политической игре».
Но, как признал Белецкий, Распутин сразу перечеркнул весь этот план. Он сразу отбросил конспирацию и начал отправлять своих просителей непосредственно к Хвостову и Белецкому, звонить им по телефону не только на службу, но и на квартиру. Все эти письма и звонки принимались дежурными курьерами, ординарцами и секретарями, и Хвостова это «в особенности волновало» г2. Как признал Белецкий, троица явно недооценила ум, хитрость и подозрительность Распутина. Нет сомнения, что Распутин намеренно афишировал свою близость к Хвостову, чтобы, во-первых, связать с собой, а во-вторых, проверить таким путем его надежность и преданность. -
В план срочно пришлось вносить коррективы, которые, однако, мало что изменили. Тогда у Хвостова возникла идея отправить Распутина по монастырям в сопровождении двух монахов — игумена Мартемиана, давнего знакомого Хвостова по Вологде, и архимандрита Августина (совершенно отпетых негодяев). Даже
на Белецкого и Андроникова эти субъекты «произвели кошмарное впечатление». Главной задачей Мартемиана было спаивание «старца» во время поездки |23. Поэтому Хвостов дал указание Белецкому на поездку денег не жалеть, с чем последний охотно согласился. Одновременно было выдано 10 тыс. руб. и Андроникову за все хлопоты с обедами и пр. Мартемиан оговорил свое согласие возведением его в сан архимандрита, что и было обещано.
Распутин сделал вид, что согласен на поездку, получил на дорожные расходы 5 тыс. руб., но выдвинул условие: он хочет «у себя в губернии» иметь своего губернатора, а именно Ордов- ского-Танеевского, управляющего пермской казенной палатой. Как только эта просьба была исполнена, Распутин тут же заявил, что он никуда не поедет, и друзья поняли, что проиграли.
С большим трудом Хвостову и Белецкому удалось на время погасить «начало недоверия», а затем и «отчуждение» Распутина и Вырубовой к ним, которые возникли, как считал Белецкий,
и и 124
именно в связи с проектировавшейся поездкой .
Однако взамен появились осложнения с другим членом компании — Андрониковым, который начал предъявлять к оплате векселя, выданные ему Хвостовым. Андроников требовал, чтобы кандидаты на центральные посты в Министерстве внутренних дел обязательно согласовывались с ним. На этой почве возник конфликт, когда при двух назначениях Хвостов поступил вопреки настойчивым просьбам князя. Узнав об этом, Андроников заявил, что Хвостов и Белецкий нарушают заключенный между ними «контракт» и пригрозил, что он «расшифрует» все их планы Распутину, Вырубовой и Воейкову. Хвостов сильно встревожился. Князь был компенсирован другими назначениями, но черная кошка уже пробежала между друзьями.
