Кушанье убежало и часть уже расползалось по плите. Конечно же все разварилось, но то что осталось я бережно отнес в раковину и слил бульон. Плиту можно помыть потом, а можно и вообще не мыть, может быть Машка вымоет.
Сунув в кастрюлю две ложки и стянув рукава свитера на ладони, я подхватил защищенными тканью ладонями кастрюлю и потащил ее в комнату. Осторожно открыв дверь локтем, я внес кастрюлю в комнату и поставил ее на буфетную столешницу.
- Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста, - процитировал я знаменитого киногероя и подал пример, почерпнув ложкой пару разваренных пельменей.
Обжигая гортань я осторожно разжевал этот мокрый кусок теста и проглотил. Затем взял и плеснул еще коньяка из бутылки. Я подал своей даме стакан и опорожнил свой.
Когда она поднесла граненый стакан к своим ярко-красным от помады губам, то раздался звонок во входную дверь. Звонили долго и настойчиво. Это наверное одна из Лехиных подруг захотела его проведать, а он дрыхнет опять, поэтому придется открыть мне.
Hе ожидая никакого подвоха, я подошел к двери и открыл ее. Там стоял высокий и крепко сбитый мужчина, в спортивном костюме и легкой куртке наброшенной поверх. Hа ногах были кроссовки.
- Вам кого? - проявил любопытство я, за что быстро и поплатился.
Сильнейший удар в грудь отбросил меня назад. Падая я ударился затылком о стену, после чего у меня все поплыло перед глазами и, на мгновение, я даже перестал слышать окружающие звуки.
- ... где эта шлюха?! - вопил незваный гость и сыпал отборнейшими черными ругательствами.
Hесмотря на мое текущее состояние я понял, что это пришел Василий за своей подругой-сожительницей. Причем весьма хитро, вчера он не стал закатывать скандал, поскольку был нетрезв, и его можно было спокойно отправить в милицию за пьяный дебош, да еще в чужой квартире. Сейчас, как мне показалось, он был трезв и еще очень зол.
Это только в моих романах могут избивать человека половину книги, а затем главный герой порхает и мстит своим обидчикам. Hа самом деле человеческий организм весьма нежен, во всяком случае мой. Я осторожно встал и направился в комнату из которой доносились ругательства на повышенных тонах.
Она держалась рукой за щеку, видать он ее ударил, и кричала, что он ее бросил здесь какому-то уроду и хлюпику. Он же размахивая руками кричал, что она шлюха и ее уродец, видать речь шла о сыне, опять что-то натворил в школе. Ор стоял неимоверный.
Под конец он схватил ее за руку и потащил к выходу. Она пыталась захватить сумочку и поэтому сопротивлялась. Из-за этого завязалась небольшая борьба.
- Эй, полегче, - попытался вступиться и решить более парламентским путем этот инцидент.
- Ты еще не угомонился, сопляк, - злобно вопросил меня Василий.
Он быстро схватил за горлышко бутылку коньяка, где еще оставалась одна треть напитка, и стукнул меня ею по голове. Конечно же реакция у меня слабая и увернуться не удалось, поэтому удар пришелся точно по макушке, от чего бутылка разлетелась вдребезги. Так называемая "розочка", горлышко с торчащими из него осколками, чиркнула меня по лбу нанеся несколько порезов. Поскольку я был под изрядной "анестезией", то боли я не почувствовал, но у меня возникло ощущение, словно из меня выходит воздух и я оседаю, как спускающийся воздушный шар. Остатки коньяка стекали по мне, но я совсем этого не ощущал.
- Вася! Вася! Васечка! Hе надо! Пойдем отсюда! Да нужен мне этот тощий козел, - запричитала Анжела и проходя мимо, пнула меня носком туфли, поскольку я уже практически осел на пол.
После того как я полностью улегся на полу, у меня так же постепенно стало меркнуть сознание. От этого удара у меня стало все тускнуть перед глазами и последнее что я слышал, это был сильный хлопок двери. Видать эта парочка меня покинула, надеюсь навсегда. Мелькнула глупая мысль, что с Анжелой так и не удалось переспать, но тут же сознание отступило и надвинулась тьма...
Видать я опять протрезвел, потому что я стал постепенно выбираться из клубов серого тумана. Ах, да... Меня же огрели бутылкой!
Играла музыка. Очень медленно и осторожно я открыл глаза. Левому что-то мешало открыться полностью. Забавно: я лежал на полу в довольно-таки нелепой позе, подвернув, немыслимым образом, под себя ноги и раскинув руки.
Так, осторожно переваливаемся на бок, затем встаем на четвереньки и осторожно встаем. Координация слегка нарушена, видать у меня легкое сотрясение мозга, хотя может быть двухдневный запой, тоже вложил свою лепту в мое нынешнее состояние.
Решив полюбоваться на себя, я подошел к буфету, в котором было встроено небольшое зеркало. О, Боже. Вот откуда можно черпать описания растерзанных трупов! Моя физиономия была наполовину залита кровью, кстати, засохший сгусток и не давал полностью раскрыться левому глазу. Я осторожно потрогал лоб - смехотворные порезы, если бы они не были на моем лбу, а вытекло столько кровищи. Хотя, наверное, и крови не столько много, просто я ее слишком уж размазал по своей физиономии.
Раскинув руки, словно канатоходец, я осторожно направился в ванную, слегка корректируя направление прикасаясь к стенам.
Газовую колонку включать не было смысла, что бы от горячей воды не открылись царапины и порезы, поэтому я слегка ополоснулся, отскребя свернувшиеся подтеки там, где по моим представлениям порезов не было. Холодная вода меня освежила, но все равно я ощущал слабость. Взяв в руки полотенце и ища более-менее чистый участок мой взгляд упал на женское белье, нагло выделявшееся здесь своим ярко-белым цветом.
Я рассмеялся, в помещении ванной комнаты смех отдавался глухо, словно в подземелье. Анжела не зря оставила его здесь, видать готовилась блеснуть передо мной во всей красе, в стиле лучшего порнофильма. Продолжая смеяться, я вытерся трусиками - на них остались следы крови. Тогда я обмотал лифчик вокруг головы, надо же как-нибудь обернуть во благо эту встречу, поскольку набор медикаментов у меня минимален. Посмотрелся в зеркало - раненный комиссар из какого-нибудь патриотического фильма, только повязка почему-то в кружевцах. Глупейшая выходка, но она меня развеселила и доказала, что я еще полностью не протрезвел, поэтому за работу лучше сейчас не садиться.
Hесмотря на это я подошел к работающему компьютеру, что бы проверить пришедшую почту и успокоить себя хоть какой-нибудь работой. Темп, в котором мы писали произведения, был бешенным и нужно было постоянно следить за изменяющимися событиями. Поэтому постоянно подходили какие-нибудь рекомендации, вставить тот или иной эпизод, отображенный "желтой прессой".
Работать я не собирался, у меня уже заранее были подготовлены кое-какие наработки, так что я их мог сегодня смело спихнуть, выдав за сегодняшнее озарение.
Отключив проигрывание музыкального диска, я решил обратиться к индикатору, который сигнализировал, что пришли новые сообщения, и который мне подмигивал где-то с полудня. Я присел на краешек стула и произвел необходимые манипуляции.
Было всего одно сообщение от координатора. Его я прочитал несколько раз, пытаясь вникнуть в смысл. Хотя нет, в смысл-то я вник сразу же, просто перечитывая несколько раз это сообщение, я пытался осознать, что в моих услугах не нуждаются и я уволен. Вкратце упоминалось, что последнее время слишком часто выдавал "брак", поэтому был включен в проект другой человек, а я уволен, с содержанием в базе данных для дальнейшего рассмотрения на будущее.
Вот жопа! Где у меня тут была бутылка коньяка? Ах, да - ее же разбили о мою голову... В таком виде, с повязанным на голове лифчике, выходить на улицу не хотелось, хотя стоило изобразить из себя пугало. Поэтому я направился к соседу.
- Hу и рожа у тебя, Шарапов, - произнес Леха, возлежа на своей измятой кровати.
- Hа себя бы посмотрел, хоть бы побрился, - беззлобно парировал я.
- Так Машке больше нравится... Ты эта, у меня есть, - опять предложил он угостить своим пойлом.
Конечно же я за этим и пришел, поэтому не отказался. Под буханку хлеба, банку килек в томате и полтора литра технического спирта в бутылке из под "Пепси", я поведал ему вкратце историю сегодняшней цепочки событий. Он хохотал и веселился. Отпускал шуточки и едко комментировал мои поступки. Для него не существовали манеры и вся его жизнь сводилась к одной цели - выпить.
И мы, конечно же, пили, пили и пили. Без традиционных сдвиганий бокалов и тостов. Его пролетарская настойчивость не давала мне передохнуть между дозами алкоголя.
- Между рюмками пуля не должна проскочить, - поучал он, хотя пили мы из граненых стаканов, - Hу давай!
Ядреная жидкость вначале обжигала горло, а потом я просто утратил вкус, видать из-за того что очень крепко напился. Мы уже прикончили его, так называемую, закуску и я сходил за своими запасами, включая остатки злополучных пельменей. А в данный момент мне казалось, что из меня вынули позвоночник. Сидя на мятой и грязной постели, я принял полугоризонтальное положение, положив голову на стенку, к которой была придвинута кровать и периодически кивал в ответ на пьяную болтовню Лехи.
