16.
приезжаем ко мне на самотеку. совсем стемнело. ставлю golf, который она за две симметричные наклейки rolling stones, оставшиеся от прежнего владельца, называет мик джагер, неподалеку от моей несчастной каризмы. та ждет ремонта во дворе. никак не могу найти гаишника, чтобы оформить дтп задним числом и получить страховку. поднимаемся в квартиру. в подъезде, по замечанию антона никитина, - трэш. холод, грязно, краска отслаивается, выщербленные ступени, по стенам вьются трубы. рассматривает квартиру. китч. очень здорово. это сами хозяева расписали лепнину? в первой комнате лепестки в перламутре, во второй - лианы в золоте. готовлю глинтвейн, слабо представляя, как это делается. есть корица и гвоздика. пары вспыхивают, сдуваю синее пламя, разливаю в кружки, кладу лимон. снова это выражение хитрого наслаждения на сморщенном лице, когда горячий, потемневший от вина лимон отправляется в рот. зажмуренные глаза и искорки оттуда. - за любовь! пытаюсь уточнить, за чью? начинаем строить друг другу рожи. перемещаемся в комнату, к коену. садимся на пол. решаюсь поцеловать в губы. - я давно думала, почему ты меня не целуешь. что, такая страшная? - боялся. после первой встречи очень испугался. что все повторяется. очень хотел позвонить. две недели не мог. - месяц! ты месяц не мог. я после твоего звонка пошла смотреть новости. понимаю, что она остается. лежим на угловом диване в большой комнате. я начинаю пропитываться запахом ее духов. смотрим друг другу в глаза. не могу остановиться и глажу ее волосы, лицо. она смотрит на меня. но ко мне почти не притрагивается. дальше - плохо помню. но вот в спальне. целуемся, как дети, до онемения губ. стаскиваю с нее джинсы, целую ноги. - я уже ревную к своим ногам. снова губы. - я не ревнива. а ты - ревнив? - если долго бить в одну точку, то да. целую ее живот. - что ты делаешь? живот, это же самое главное. тогда - ниже. пару ночей спустя. рука скользит по шелку ее живота вниз. - дразнилка. чувство беспомощности. от нежности утрачиваю мужские инстинкты. дурацкие движения в поисках приготовленного презерватива. у меня тут пунктик. у нее тоже: - если ты будешь без презерватива, я тебя убью. утром мы завтракаем вместе. мы вместе. рассказываю смешные истории. она смеется. провожу пальцами по ее брови. которая топорщится у переносицы. подаю пальто. выходит в трэш. я смотрю, как она спускается по лестнице. вечером мы снова будем вместе. - ты мне снова снился.
17.
по причине всенародного праздника занятия в гнесинке отменены. и мы с дронькой - в цирке. за некоторыми номерами подглядываю в бинокль. - посмотри, пожалуйста, для заблудившегося писателя фокусы. кто-то из героев обязательно должен показывать фокусы. - а если не будет фокусников? - тут по соседству - цирковое училище. пойдем, попросим что-нибудь показать. сын решил, что будет девочка на шаре, но пришлось его разочаровать еще перед представлением, чтобы не заболел и не пришлось ехать предъявлять ему владивосток, доказывая, что там ее тоже нет. объяснил, что это старый номер и теперь девочек на шарах не показывают. только на смотровой площадке ленинских гор. зато показывают тигров на шарах под руководством мстислава запашного. он сам передвигается по арене исключительно на большом зеркальном шаре, разбрасывая блики по ярусам, колоннам, трапециям, куполу, и тигры его передвигаются на шарах, выполняя фигуры и строя симметрии. иллюзиониста в программе нет. сплавляю сына до завтра бабушке, возвращаюсь на самотеку работать с документами для заказчика и ждать звонка от своей девочки на шаре. у нее - страда. ее заказчик принял один из сценариев, предстоит встреча с испанским режиссером, который должен снимать рекламный ролик для тв. хулио проходит по левому краю. хулио, это имя. у них в конторе все в движении из-за наступающих съемок и приезда режиссера, которого иначе как хулио никто не называет. хотя он - эдуардо. а его продюсер тот хулио. - тебе правда нравится как я матерюсь? - да. ты не ругаешься. а просто вставляешь словечки. я тоже иногда матерюсь. завожу ей аккаунт в жж. еще что-то общее. иллюзия. звонка нет. впадаю в отчаяние. начинаю текст о своих неудачах с девочками из спецшкол. в них есть обязательно что-то общее. очень рациональное. еще до распространения термина, двадцать с лишним лет назад спецдевочки сканировали меня и, не определив потенциального источника благополучия и семейной комплектности, теряли интерес. дальше поцелуев не шло. не тема. нет, тема, но скучно. поэтому я вдруг вспоминаю как устраивал личную жизнь своей бывшей подружки и решаю вплести в повествование о девочке на шаре. разводила подруга меня в темную. приятель, старый художник-оформитель, с моей подачи сдал ей квартиру, но вскоре выяснил, что там поселились совсем не те люди, с которыми я его познакомил. бедный ося не знал, как сказать мне, и вот однажды позвал в мастерскую для разговора.
- человек рожден, чтобы думать и мучиться, - ося, подкашивая в мою сторону, обращался в очередной раз к иннокентию, так как взывать к другому коту - ваське - было бессмысленно, хотя бы потому, что иннокентий в большинстве случаев риторических приступов у хозяина имел вид внимающий, а василий, когда с ним заговаривали, сразу начинал перемещаться в пространстве, демонстрируя скуку. он подчеркнуто подходил к месту, где смердели немытые блюдца и баночки из-под кошачьей еды, чуть прикоснувшись шерстью морды к влаге питьевой мисочки, вызывал несколько концентрических кругов, проходил мимо ряда обрезанных пакетиков из-под молока со старой краской и другими неизвестными загустевающими жидкостями, и медленно, до дуге, прокладывал траекторию в сторону приоткрытого окна с пыльными стеклами и грязными рамами. совсем не за тем, чтобы вымыть. ося с отчаянно-ироничным укором следовал за котом взглядом и заканчивал свое обращение: - чем ты хуже? ты тоже должен думать и мучиться. а на ваську-балбеса не смотри. у него одно на уме - поесть и потрахаться. а ты - кастрат. тебе ничего другого не остается, как думать и мучиться. на этих словах васька вспрыгивал на подоконник и некоторое время смотрел за приоткрытую раму. глаза его были чуть выше уровня асфальта. за окном простиралась часть улицы, старый забор, пыльные деревья, трава, высунутый из-за угла проржавевший и крупный фрагмент здания .
занимаюсь прозой. хорошо отвлекает от насущного. звонок: - что делаешь? - пишу. - о чем? - о тебе. и о кошках. - дашь почитать? - да. когда мы встретимся? - сегодня. в семь. давай у павильона на патриках?
18.
: не знаю, с чем это связано, вот уже вторую пятницу я оказываюсь на поверхности. мой день - пятница? судорожно пытаюсь отдышаться, откашляться, но в легких застой, и я лишь кожей ощущаю воздух. впрочем, разгадка - во вчерашнем приеме внутрь mulholland dr. линча. спасибо afra. вытянула в киноцентр. : проблемы с верой. да и с надеждой. для того чтобы надеяться нужно включать фантазию. а у меня там - блок. фантазировать запрещено из обычных суеверных побуждений. да, но когда жена сказала, что у дроньки синдром олбрайта, то есть вымывание кальция из костей, ускоренное половое созревание, остановка роста, - я поверил и вместо того, чтобы сразу звонить женьке пашанову, впал на сутки в состояние пограничное с комой. то есть, жене я поверил сразу и безоговорочно. хм. мы стояли на балконе и тупо смотрели на потемневшую москву. дома с окнами, бегущие огни улиц. это что же? он останется навсегда маленьким? его черты будут тяжелеть, взгляд взрослеть, а в голове начнет складываться мир, поделенный на мир и то, что досталось ему? пашанов приехал после дежурства с зеленой небритой физиономией, прочитал заключение, посмотрел рентген дронькиной лапы и сказал, что это все еще ничего не значит. диагноза нет. костный возраст - ерунда. он может отставать и на два-три года. родимые пятна нужно идти смотреть к карманову, завотделением эндокринологии. и тогда будет диагноз. уффф. : как бы мы жили без временных передышек? целебного самообмана? посходили бы с ума и перевешались нафиг. ... все хорошо. снов опять не помню.
19.
- если человек с богом разговаривает, - это? - молитва. - а если бог с человеком? - шизофрения? - правильно. пятерка. у какой-то неведомой мне знакомой она переняла привычку ставить отметки. ее звонкое - двойка может вывести меня из себя, но я не подаю вида. сразу смотрю на ее развеселую физиономию и успокаиваюсь. она говорит, что цинична, но ужасно не любит врать. - только на работе все время вру. и еще она свято верит, что все лечится. уверена, ото всего есть лекарства. если надо - все что угодно. я рассказываю ей о том, что у сына подозревается синдром олбрайта. и что поверил жене и пашанову только через сутки позвонил. - двойка! она объездила полмира. как только появилась возможность выезжать, мама решила, нужно по максимуму. - я люблю быть в израиле. там идешь по улицам и все вокруг как будто братья и сестры. завидую. или нет? мне этого не дано. пять кровей. русская, латышская, армянская, шведская и английская. где мои братья и сестры? - ты возьмешь меня как-нибудь с собой в израиль? была в австралии. крутила роман с каким-то местным миллионером. совсем молодым. для миллионера или для местного? чуть не вышла замуж. вернулась, но не понимает зачем. - сколько у тебя было мужчин? вот черт, я совсем не хотел об этом спрашивать. - знаешь, если об этом говорить, это должно накладывать какой-то отпечаток на отношения. - какой? - пятеро. - считая меня? - не считая. с поправкой на годы - счет равный. - мне очень нравится курить траву. - а мне уже нет. несколько лет назад я так обдолбался, что примерялся уже лететь с балкона на крышу дома напротив. с тех пор - в отказе. мне не хватает ее прикосновений. она почти не прикасается ко мне сама. но еще хуже когда начинаются съемки ее клипа про такси для мегафона под предводительством хулио, то есть эдуардо. снимают трое суток по ночам, и она ездит отсыпаться домой. а я делаю вид, что понимаю. не хочу ее будить, поэтому нетерпеливо жду звонка. встреча все откладывается. возвращаюсь на самотеку из прооги пешком по садовому кольцу. сначала думаю поймать тачку, но клинит. не хочу говорить с водителем. трудно вступать в общение. на сухаревке вижу яркий свет возле проезжей части. что-то снимают. различаю камеру. в снопах света - белая девятка. понимаю, что не хулио. просто совпало. но все равно, мне нужно пройти мимо. на минуту останавливаюсь и смотрю через лобовое стекло на человека, сидящего за рулем. он замечает меня, всматривается и вдруг на его лице прост упает смятение, он не в силах отвести глаз. так мы замираем, сцепившись взглядами. поворачиваюсь и ухожу из-под юпитеров. я его сделал.
