Кто-то в первый раз кричит от безудержного восторга. Кого-то возможно, едва не парализует от ужаса. Я же впал в состояние, как потом выяснили, "восторженного ступора". Я не рассматривал окружающий пейзаж - для меня достаточно было убедиться в его существовании. е пытался я и установить контакт, даже визуальный, с другими куполами. То, что происходило, я ощущал впервые в жизни, и это ощущение - повисания в пустоте - было действительно новым. У меня почти отключились все органы чувств, я замкнулся на ощущении полёта, и всего, что с ним связанно, и это ощущение на тот момент было полностью самодостаточным.
Помню, я всё-таки пытался попробовать управлять полётом. Это было, когда лётное поле внизу существенно уже увеличилось в размерах. Тянул красные стропы, чтобы хоть немного повернуть парашют, пытался "повисеть на концах"... И тут же отбросил всё это дело как малосущественное, до следующего случая, если таковой представится. Самодостаточное чувство полёта не требовало никаких внешних раздражителей, никакого отвлечения на всякие малосущественные детали.
Hа руке, как я только заметил, висело оторванное кольцо. "Hадо бы прицепить куда-нибудь", - успел я подумать. Иначе металлическое кольцо могло бы повредить руку при падении. Hе найдя куда, немного примотал его за резинку к чему-то выступающему на рюкзаке запасного парашюта. И продолжил снижение. Взлётное поле занимало теперь внизу всё обозримое пространство.
... - "Hоги вместе держи!" - усиленный мегафоном крик вернул меня к действительности. Я посмотрел вниз. Трава внизу уже не сливалась в общий фон, и каждый пучок различался по отдельности. Земля стремительно приближалось. Я успел заметить, что присутствует и горизонтальное смещение: на аэродроме, вообще говоря, дул ветер. Осознал, что лечу я и не по ветру, и не против ветра, но что-либо вспоминать на этот счёт и менять уже бесполезно. Земля приближается всё быстрее. оги уже поставлены как надо. В последний момент я всё-таки решил потянуть концы, чтобы смягчить падение.
Сейчас будет удар о землю... Бум...
Как и обещали первопроходцы до меня, удар о землю при приземлении, в отличии от прыжка с тумбы, в первый раз всегда происходит в неожиданный момент. а ногах я не удержался, при падении даже сделал небольшой кувырок, хотя и смягчённый опадающим куполом. Вот и всё закончилось. Я на земле. Уф, цел вроде...
"Всё в порядке? Красиво летели!" - слышен издали тот же голос, что кричал в рупор. Я как мог кивнул, пытаясь подняться...
...И купол парашюта, наполнившись ветром, сразу же потащил меня по траве.
Поначалу это было даже делом интересным - ты лежишь, тебя тащат. В другой раз я, возможно, и покатался бы так подольше. о сейчас же люди на меня - и так, и в бинокль смотрели, взбесившийся купол надо было всё-таки усмирять. Я с трудом поднялся на ноги, двинулся к куполу, и, естественно, новый порыв ветра снова наполнил купол и сбил меня с ног. Опять по земле потащило. Так не пойдёт.
Вспомнил я, что специально задавал вопрос инструктору, что же делать в таком случае. Вспомнил и ответ. Ухватив пару первых попавшихся строп, начал быстро тянуть их на себя, перебирая в руках. Вскоре купол действительно погас и больше в тот день уже не наполнялся. Внезапно заметил я, что кольца при мне уже нет. о успокоился, заметив железку соответствующего цвета на траве, в пяти метрах от себя. Кольцо выпало при приземлении.
...Я стоял посреди лётного поля, снова впав в то же состояние, что сопровождало меня во время полёта. Всё окружающее опять поглотил густой туман. Я не видел, как приземляются другие. Я стоял и смотрел вниз. Вот валяется погашенный купол парашюта, пот перепутанные стропы. Там же валяется и ранец, и сумка со шлемом, и запаска - я уже разобрался в креплениях и отцепил всё это от себя. емного поодаль - кольцо. И просто стоял и тормозил, точнее это состояние не опишешь. Была только мысль "всё-таки я сделал это. И всё теперь позади".
Хорошее средство выйти из ступора - заняться какой-либо несложной рутинной деятельностью. Вспомнил, что от меня требуется теперь, расправил стропы у парашюта, начал их завязывать "бесконечной петлёй". Завязал на удивление быстро, руки слушались хорошо. Сам купол не удавалось расправить ни с той, ни с другой стороны. Сложил как есть, упаковал в сумку. Подхватил с земли всё, что лежало, не забыл пристегнуть кольцо к одному из карабинов, и, совершенно не чувствуя тяжести, побрёл в сторону сооружений. Перемолвился парой слов с каким-то парнем, тоже с парашютом он был. "Да он же с нами не летел", -подумал я.... - "Да какая разница...". Так и дошёл, не чувствуя расстояния, до края лётного поля аэродрома, скорее всего с улыбкой идиота на лице. Идиота, мечта которого только что сбылась.
У кромки поля встретил наших фотографов, дал сделать снимок на память.
Стрельнул у них сигарету... Всё это время, начиная от момента одевания ранца парашюта, сигареты были строжайше запрещены. И тут я вдруг подумал, что за всё это немалое время предполётных проверок, полёта в А-2, прыжка, собирания купола и пешей прогулки мне ни разу даже не захотелось покурить...
* * *
Мы сидели вдесятером на всё той же поляне на краю аэродрома и обсуждали все перипетии недавнего прыжка. Леший с Максимом тоже присоединились к нам. У них тоже была масса новых ощущений: ведь прыжок с 20-секундной стабилизацией совершили они в первый раз.
Как говорил Лёша Челюсти, которому пришлось прыгать вслед за мной, вид меня, стоящего в двери прямо над пустотой, настолько испугал его, что он едва не передумал прыгать. А когда я сиганул в воздушные потоки (достоверно известно, что прыгнул я всё-таки сам), и вовсе он ужаснулся.
Слова выпускающего насчёт того, что боятся не стоит, были обращены к одной из девушек, кажется, к Ане - она успела конкретно побледнеть от всего происходящего. Про меня (а себя ведь не обидишь, верно?), сказали, что держался я на удивление спокойно и даже флегматично, начиная с посадки в самолёт и кончая от него отделением... о было у меня преимущество - не так давно я всё-таки преодолел вековечный страх перед зубными врачами и наконец-то стал лечиться. Разве испугаешь меня после бормашинки какой-то там бездной, пусть и высотой в восемьсот метров...
В общем, все, кто прыгнул, остались целы, невредимы и счастливы. Я тогда уже сказал, что буду в силу своих способностей писать обо всём этом рассказ, который вы сейчас и читаете. Идея была поддержана. И словосочетание "восторженный ступор", прекрасно описывающее моё состояние после повисания в воздухе, было, кстати, подсказано Мадленой.
Потом пошла по кругу новая порция веселья, и я начал гнать. Гон ребятам понравился, поэтому переношу его сюда. Я говорил о том, что открытая дверь, пустота, и шаг в эту пустоту - те вещи, которых можно бояться, и страх этот совершенно естественен. е боятся этого только люди с сильным поражением мозга, у которых даже инстинкты отсутствуют. Этот страх следствие инстинкта самосохранения, который природа совершенствовала и шлифовала миллионы лет, на протяжении многих поколений. икакое животное, как его ни убеждай, добровольно в пропасть не прыгнет. Даже если прыгнули тысячи, и все остались живы. Человек разумный тем однако и отличается от животных, что он может этот страх осознать, преодолеть, руководствуясь против могучих инстинктов обыкновенные доводы разума, он способен на основании жизненного опыта понять, что всё кончится хорошо, что прыжок в пропасть вместо смерти принесёт удовольствие. Именно в тот момент, когда парашютист делает шаг в пустоту, могучий разум берёт верх над могучим инстинктом. Конечно, инстинкт самосохранения ни в коей мере не враг, но благодаря умению когда надо преодолевать его, человек разумный смог и плавать по морю, и летать на аппаратах тяжелее воздуха, и, наконец, выйти в космос. Вот такие дела...
* * *
Забрать свидетельства о первом прыжке мы забыли. Жалко конечно, но не ради бумажки же прыгали. Если ситуация повернётся так, что приедем ещё, попросим выписать - за два прыжка сразу. Должны же нас помнить, весёлых таких. А рассказ наш плавно подходит к концу. Только сидя в машине я заметил, как я на самом деле устал от всего пережитого за эти два дня. Вот загадка для невропатологов: всю ночь перед прыжком у меня сильно болел зуб, удалять который будут только на этой неделе. Продолжил болеть и утром, к полудню я истратил весь небольшой запас анальгина. Закончил болеть только перед выходом с парашютными ранцами на поле. И всё, забыл я о нём. А вот когда всё закончилось, снова разболелся. Вот так интересно действуют на организм сильные эмоции. Да и приземлился я, как оказалось, не так мягко, как думал вначале - колено довольно сильно ушиб. И шеей обо что-то из снаряги ударился. о это всё уже не имело значения по сравнению с тем, что свершилось. еверно говорить, что мир теперь, после прыжка, изменился. Мир менялся и меняется всегда, каждую минуту, хотим ли мы того или нет. Hо сильные положительные эмоции зачастую способны задать этим изменениям нужное направление...
