Тут мама сказала папе, что всё было не очень-то похоже на правду и что она всё-таки вызовет утром врача. Хотя бы для того, чтобы получить освобождение от работы. И папа не стал больше возражать.
Сегодня врач пришёл к нам только к вечеру, когда папа уже вернулся с работы. Когда раздался звонок и мама пошла открывать дверь, я опять попросил её не закрывать дверь нашей комнаты.
Мама открыла входную дверь, и я услышал, как врачиха сказала: «Здравствуйте. Врача вызывали?»
Мама ответила: «Здравствуйте. Вызывали. У нас ребёнок заболел».
И тут врачиха спросила у мамы, где можно помыть руки. Мама прибежала в нашу комнату, взяла чистое полотенце и понесла его на кухню. Я опять услышал, как побежала в раковину вода.
И вот они вошли в нашу комнату. Папа сразу показал врачихе на стул за нашим круглым столом. Она села туда и спросила: «Что беспокоит ребёнка?»
И мама сказала, что я простудился.
«Температура есть?» – спросила врачиха.
«Да, – ответила мама, – повышенная».
Тогда врачиха сказала: «Чистую чайную ложечку, пожалуйста».
Oна подошла ко мне и попросила открыть рот. Я открыл рот. Врачиха залезла ложкой мне в рот и прижала язык. Она залезла ложкой гораздо глубже, чем это сделал вчера папа. И это было очень неприятно. Она попросила меня сказать «а». И когда я сказал «а», она посмотрела моё горло и опять села за стол.
Врачиха открыла свой портфель, достала бланк рецепта и стала выписывать мне аспирин. «Чтобы сбить температуру», – сказала она. Потом она написала освобождение от работы и сказала маме: «Через три дня – ко мне в поликлинику». И пошла к дверям.
Мама с папой пошли её провожать. И когда они вернулись, то начали смеяться. Я стал спрашивать, почему они смеются. Мама пыталась мне что-то сказать, но не смогла, потому что они с папой опять стали смеяться. Наконец, мама сказала мне, что когда врачиха уже совсем было ушла, она обернулась в дверях и сказала маме: «Давайте девочке больше тёплого питья».
И папа сказал маме, что теперь он видит, что он был неправ. Потому что он не смог предугадать всего, что может сделать врач.
Серебряный полтинник
Самой ранней весной, когда можно найти кусочек тротуара, который от снега и льда оттаял, мы играем в разные игры с монетами: пристеночку, казёночку, расшибалочку и догонялочку.
В догонялочку мы просто бросаем биту рукой. И в догонялочку у меня преимущество. У меня пальцы длинные и мне легче дотянуться от своей биты до чьей-то ещё. И тогда считается, что я «съел» другую биту. И тот, чья это бита, даёт мне одну копейку.
У всех разные правила в догонялочку. У нас они самые строгие: когда ты кидаешь свою биту, то наклоняться нельзя и кидать надо не ниже, чем от груди. И хотя я в догонялочку часто выигрываю, но играть не очень-то люблю. Потому что чистого места для неё надо много. А этого у нас нет, конечно. Ну и по грязи мне играть не очень-то хочется. Тем более что у нас некоторые любят кидать биту туда, где грязи больше. А это уже не игра получается.
Для расшибалочки сухой земли надо не так уж много. Меньше надо сухой земли, чем для догонялочки. Но там многое от биты зависит.
В расшибалочку самое главное, кто будет разбивать первым. Все бросают издалека к чире. Чем ближе ты попал к чире, тем лучше. Но твоя бита обязательно должна перелететь чиру. Иначе будет считаться недолёт. Кто бросил свою биту лучше всех, имеет право разбивать первым. И первый будет бить по монеткам, когда они ещё все сложены в столбик.
Хорошая тяжёлая бита и летит хорошо, и, когда падает, не укатывается куда попало. И разбивать ею легче. А когда ты бьёшь обыкновенным пятаком по монете, то её перевернуть трудно. Скорее всего, её перевернёт тяжёлая бита. И как только какая-то монета перевернётся, то она сразу уходит к тому, кто её перевернул.
Я как-то увидел, что кто-то из наших играет медалью. И я понял, что медаль для биты – это как раз то, что мне надо.
Тогда я попросил папу дать мне его медаль. Но когда папа узнал, для чего она мне нужна, он сказал: «Ты что, с ума сошёл? Если кто-нибудь увидит, что ты играешь медалью…»
Тут я сразу сообразил, что сказал глупость. Конечно же, папа был абсолютно прав. Если кто-то увидит, что я играю медалью, то и меня, и папу сразу же посадят. Маму, наверное, тоже посадят. И я даже решил, что скажу тому, кто играл медалью, чтобы он её больше во двор не выносил. Но я его с тех пор в нашем дворе не видел.
Вот так и получилось, что хорошей биты у меня никогда не было. Поэтому я в расшибалочку играть не очень-то люблю. А вот пристеночку и казёночку я люблю. Для них достаточно совсем небольшой площадки сухой земли около стенки дома. И обыкновенный серебряный полтинник – лучшая для этих игр бита.
В пристеночке и казёночке всё только от тебя зависит. Ну, конечно, если ты будешь как попало своим полтинником бить, у тебя ничего не получится. Надо перед ударом стенку хорошенько обстучать и найти то место, где она звучит звонко. Потому что там, где она звучит глухо, там пустоты в стенке. И полтинник упадёт прямо у твоих ног. А если ты найдёшь правильное место на стенке, то он полетит далеко – туда, куда ты хочешь.
Пристеночка – это почти что догонялочка. Только играть надо от стенки. Всё остальное – то же самое. То, что у меня пальцы длинные, для этой игры тоже хорошо. Потому что тут тоже надо от своей биты до чужой дотянуться пальцами. И доказать надо, что ты их крепко пальцами держишь и что их другой битой нельзя из-под твоих пальцев выбить.
Казёночка очень на пристеночку похожа. Только в пристеночке, когда ты кого-то съел, ты получаешь одну копейку. А в казёночке эта копейка идёт в общую казну – казёночку. Мы рисуем казёночку мелом на асфальте. Не большую и не маленькую – примерно размером с ладошку. Все деньги забирает тот, кто в эту казёночку своей битой попадёт.
Многие мамы не разрешают своим детям играть на деньги. А мне мама разрешает играть. Однажды я слышал, как кто-то спросил мою маму, почему она мне разрешает играть в эти игры. И мама сказала: «Пусть лучше ребёнок играет на деньги, чем…» Она не договорила, но всё стало понятно. Потому что у нас есть такие игры, что взрослым страшно даже смотреть, как мы играем.
Сегодня я вышел во двор рано. И успел поиграть и в пристеночку, и в казёночку. И даже немного в догонялочку.
И вот когда мы играли в догонялочку, к нам подошёл незнакомый нам мальчик. Он живёт где-то недалеко от нас. Но где именно, я не знаю. Наверное уж, не на Пантелеевке. Потому что с Пантелеевки к нам приходят такие ребята, что даже наши их боятся. А когда я посмотрел на этого мальчика, я сразу понял, что его бояться не надо. Его родители пришли к кому-то в гости в нашем дворе. Вот его и выпустили погулять ненадолго. Он смотрел, как мы играем, и всё время что-то нам говорил.
Сначала он сказал, что он тоже умеет играть и что у него бита есть очень хорошая. Она у него такая большая, что он не просто съедает другую биту, а съедает её щёчкой. Ну и тут мой друг Глеб Парамонов предложил ему с нами сыграть.
А я знал, почему Глеб предложил ему сыграть с нами. Потому что Глеб очень здорово умел издалека кидать по большой бите. А если тот, у кого была большая бита, кидал сам и промахивался, то Глеб легко съедал его щёчкой. Ну, так, что его бита ударяла по большой бите. А за это надо было платить в двойном размере.
Вот почему Глеб и предложил этому мальчику с нами сыграть. Но мальчик с нами играть отказался. Он стоял и смотрел, как мы играем. И продолжал всё время что-то говорить.
То, что этот мальчик всё время что-то говорил, было очень странно и необычно. У нас во дворе не любят, когда кто-то много говорит. У нас никто никогда много не говорит. Поэтому мне и казалось очень странным и необычным то, что этот мальчик всё время что-то говорил. И я просто почувствовал, как все, абсолютно все настроились против него.
Глеб опять предложил мальчику сыграть с нами в догонялочку. Но мальчик сказал, что, во-первых, у него биты нет с собой, а во-вторых, он любит в другие игры играть. Тогда Глеб у него спросил, в какие же игры он любит играть. И мальчик сказал, что он очень здорово играет в ножички. Ну и тогда уже я предложил всем пойти поиграть в ножички.
В ножички я вообще-то неплохо играю. Бабка, дедка, первый пальчик, второй пальчик – этому я очень быстро научился. И сейчас уже я в эту игру не проигрываю. То есть не оказываюсь последним. Последним я был только один раз. Это было давно. Тогда, на моё счастье, с нами не играл никто из ребят постарше. Ну, а раз никто из старших ребят не играл, то и спичку мне забили не очень глубоко. И вытаскивать её зубами из земли было не так уж сложно. А когда старшие ребята играют, то всё сложнее оказывается.
Играем мы в ножички обычно в детской песочнице. Но песок, если и был когда-то там, уже давно с землёй и грязью перемешался. Вот из этой земли с грязью и делается кучка, в которую мы ножичком пытаемся попасть.
