– Зак!
Ко мне через толпу пробирался мой старый друг Чез. Он, как всегда, улыбался до ушей и вёл под ручку очередную свою (а может, и не свою) подружку. Девушки так и вились вокруг моего рыжего друга‑здоровяка, но я был единственным из всей нашей компании, кто ему совершенно не завидовал. По мне, так от девушек одни проблемы.
– Чез! Ты уже прошёл? – нетерпеливо спросил я, когда он подошёл к нам своей фирменной вихляющей походкой.
– Нет ещё, мы же договорились вместе идти, – ответил он, слегка обидевшись. – Ну что, пошли?
Я вопросительно посмотрел на тётю.
– Ну иди…
Я обрадовано повернулся было к Чезу…
– …только возьми с собой девочек, у меня ещё кое‑какие дела остались, а потом возле ворот я их заберу.
Вот только этого мне и не хватало.
– Но, тётя…
– И нечего строить из себя мученика, потерпишь, ничего с тобой не случится. – В голосе тёти зазвенел металл.
Ага, единственное, что мне грозит, – это сердечный приступ или резкое ухудшение слуха в связи с постоянной стрекотнёй двух девчонок. Я что, похож на няньку?
Я поманил пальцем девочек, всем своим видом показывая, кто здесь самый несчастный человек на свете, и отправился вслед за Чезом.
Подруга Чеза, темноволосая красавица (кто бы сомневался), занялась девочками, и уже через минуту они вместе, смеясь, отделились от нас.
– А где Лиз? – шёпотом спросил Чез, едва его новая пассия с девочками под ручку пошла впереди нас.
– Нет никакой Лиз, – устало ответил я.
Каждый так и норовит у меня спросить: «А где Лиз?» Лиз – замечательная девушка, мы с ней хорошо проводили время, но у неё оказались слишком большие планы на будущее. Уж очень она хотела стать женой настоящего Ремесленника (теперь вы понимаете, о чём я недавно говорил?), причём не менее чем третьего ранга. О чём она мне недавно и заявила. А поскольку мне им никогда не стать (тут я с ней полностью согласен), то я должен понимать, что наша связь носит исключительно временный характер. Я понял это, и в тот же день всё было кончено. Тут же я сразу заметил и прочие её «хорошие» качества: заносчивость, высокомерие, лицемерие и другие милые причуды, на которые я раньше почему‑то совершенно не обращал внимания.
– Вот и правильно, я же тебе говорил, что она слишком хороша для тебя, – бодро сказал Чез.
Утешил, называется.
– Спасибо, ты настоящий друг, – сказал я.
– Не за что, – как ни в чём не бывало ответил он.
Мы подошли к Площади Семи Фонтанов и остановились, чтобы оглядеться.
– Наши сказали, что будут ждать нас у шестого фонтана, – с сомнением протянул Чез, оглядывая площадь. – Я пойду их поищу, а ты пока постой тут.
С этими словами он прихватил под руку свою подругу, кстати, я забыл спросить её имя, и шмыгнул в толпу.
Я остался стоять у стены какого‑то магазина с двумя подозрительно притихшими девочками. Они что‑то сосредоточенно читали, и, заглянув им через плечо, я увидел очередную модную нынче газету. Помимо очередного упоминания о покушении на нашего любимого (ну конечно) Императора на первой странице ничего интересного не наблюдалось. И как им ещё не надоело обсуждать одно и то же? С того момента, как в Императорский Дворец пробрались два наёмных убийцы‑вампира, прошло уже несколько месяцев, а газеты не перестают обсасывать подробности. Скука. Неужели девочкам это действительно интересно?
Хотя, это ведь хорошо! Пока они заняты, я могу спокойно послушать «музыкалу». Я послал лёгкий энергетический импульс на панель воспроизведения и перенёсся в чудесный мир музыки. Я даже не заметил, как отключился от внешнего мира, что со мной бывает не часто. Обычно я это всё же замечаю.
Прервало мою идиллию странное чувство, как будто кто‑то внимательно меня рассматривает. Я открыл глаза и огляделся по сторонам. Народ всё так же двигался мимо нас в обоих направлениях, но никто из них не обращал на меня никакого внимания, как будто не замечая на фоне золотой стены (я же говорил!). Девчонки всё так же пялились в свою газету, и мне ничего не оставалось, кроме как вернуться к прослушиванию музыки. Вот только вновь расслабиться я уже не смог. Тут ещё кто‑то хорошенько прошёлся мне по ногам, вконец испортив всё моё настроение. День начинался не очень‑то и удачно.
Прошло каких‑нибудь пять минут, и над площадью пронёсся ропот и шевеление. По всей видимости, по площади в поисках людей с особенно высокими способностями проходил Парад Ремесленников. Это была обычная формальность, потому что в первый и последний раз человек со столь высоким уровнем силы, чтобы его мог без всяких испытаний определить Ремесленник, появлялся около четырёхсот лет назад, причём в последствии он стал искуснейшим Ремесленником того времени… кажется, именно он придумал эти гадкие ученические перстни, от которых так трудно избавиться.
И после того случая повелось, что каждый «приём» процессия из Высших Ремесленников и лучших учеников Академии проходит по городу в надежде отыскать кого‑либо с достаточным уровнем силы.
Я выключил «музыкалу» и с интересом уставился туда, где народ расступался, пропуская людей в красных и синих ливреях.
Красные ливреи принадлежали учителям Академии – Ремесленникам, а синие – ученикам старших курсов. Вот только со своего места я не видел никого, кто мог бы напоминать Высших Ремесленников. Тем более, насколько я помню, они носят серые и чёрные цвета, я бы их сразу заметил. Видимо, надоело им каждые тридцать три года таскаться по городу, и они занялись более важными делами. Я их понимаю, так как сам не люблю совершенно ненужные порой условности, приличествующие моему положению в обществе.
Они приблизились к строению, рядом с которым ошивался я со своими родственницами. Я невольно подался вперёд, чтобы получше рассмотреть процессию (и чтобы перестать сливаться со стеной). Как ни крути, а Парад Ремесленников я вижу первый раз в жизни.
Впереди шли люди в красных ливреях, за ними шли синие. Что меня поразило, так это выражение лиц людей в красных ливреях, вернее их полное отсутствие. Их лица не выражали никаких чувств, они целенаправленно смотрели по сторонам, и не было видно, нравится им это занятие или надоело дальше некуда. До этого я видел Ремесленников всего несколько раз, они редко выходят из Академии, поэтому Парад Ремесленников был мне интересен вдвойне. Вот учеников я видел довольно часто, они постоянно ходили по городу с разными поручениями от Академии. Весёлые ребята и девушки, искренне радующиеся своим выходам из стен Академии, но отмалчивающиеся по любым вопросам, касающимся того, что происходит за стенами башни.
Я вообще не могу понять, почему все ученики Академии довольно добродушны в общении. Вот и сейчас, глядя на этих старших учеников, проходящих в паре метров от меня, мне невольно вспоминается наша Школа Искусства. Искусство изучают самые разные люди, принадлежащие к разным слоям населения (а иногда и к разным биологическим видам), вне Школы многих из них разделяет такая пропасть, что диву даёшься… а в Школе все эти разные люди (и не люди) составляют единый организм – группу. Так же и эти будущие Ремесленники – кто‑то смеётся, кто‑то задумчиво смотрит в даль, кто‑то идёт, обнимая за талию девушку. Совершенно обычные люди, встреть я их без синей одежды, я бы принял их за совершенно обычных людей. Какая же огромная разница между этими учениками и Ремесленниками, идущими впереди! Неужели человек, к моменту достижения высокого звания Ремесленника, так сильно меняется? Возможно, он при этом теряет что‑то очень важное?.. Кто знает…
Я настолько задумался, что, сам того не замечая, встал на пути нескольких учеников, слегка отставших от шествия.
– Эй, чего задумался? – раздался весёлый голос.
Я удивлённо сфокусировал взгляд на говорившем.
Им оказался высокий парень в синей ливрее, идущий под руку с темноволосой девушкой. Они, весело улыбаясь, смотрели на меня, в то время как я придумывал что ответить.
– …Да вот думаю, пойдёт мне синий цвет или нет, – быстро сориентировался я.
Парочка удивлённо уставилась на меня, а потом расхохоталась.
– Доживи сначала до синего цвета, – отсмеявшись, сказал парень, и двинулся, было, дальше, но тут остановился и добавил. – Пройди испытание, а там, глядишь, ещё встретимся.
Сказав это, он нежно подтолкнул девушку, и они пошли догонять остальных учеников.
Когда они уже почти скрылись за углом, девушка повернулась и подмигнула мне. Я покраснел и поспешил вновь слиться со стеной, возле которой стояли девочки. Про газету они, конечно же, давно забыли и теперь смеялись, глядя то на меня, то в ту сторону, в которой скрылось шествие.
– Влюбился, влюбился, – тут же заверещали они, едва я к ним подошёл.
– Замолчите! – рявкнул я, стараясь скрыть румянец.
Они продолжали верещать, и я просто вновь включил «музыкалу», чтобы не слышать их издевательств.
