class="p1">— Сиди и ешь. Не так всё скоро, как ты думаешь. Обмозговать надо, как лучше поступить, чтобы до сестрицы твоей добраться.
Владик принялся есть. Потом задержал ложку и хмуро заметил:
— Ты можешь не чесаться?
Кузьма сварливо возразил:
— Тебе мешает?
— Нет, просто мне мама говорила, что нужно подсказывать друзьям, если они что-то не так делают. Если ты им настоящий друг.
Кузьма вздохнул:
— Ешь, настоящий друг.
И, подумав, буркнул:
— Зануда.
* * *
Малость осовевшие после сытной еды, Владик и Кузьма неторопливо шли по улице. Кузьма — он ковырял в зубах небольшой щепкой — шёл нетвёрдыми ногами ещё и из-за изрядного количества вина, выпитого за обедом. По той же причине он время от времени останавливался и отвлекался от главной темы разговора, чем вызывал у Владика сильнейшее негодование.
— Как Вероника сюда попала? Как и я?
— Как и ты. Через дверь. Только она порхнула, как бабочка, а ты топал, как дестриэ некованый.
— Как кто? Ладно, неважно, давай дальше.
Но Кузьма уже остановился и принялся за свой рассказ.
— Дестриэ — так лошадей рыцарских называют. Здоровенные такие, на рыцаре же латы тяжёлые, и конь должен быть у него — ого-го! Когда я служил в свите короля Франции Иоанна Первого, нет, Второго Доброго… Хороший был король. В битве при Пуатье я бы ни за что не позволил англичанам взять его в плен. Но один подлец мне так саданул по шлему топором. Хорошо, шлем выдержал. Миланской работы был шлем…
— Какая битва, какой Иоанн?! Сестра моя где?!
— Битва? Дай посчитать… Почти двести лет назад. Так вот, а что касаемо коня…
— Двести лет назад? Ты участвовал в битве двести лет назад? Тебе не надо было столько вина пить! И перестань в зубах ковырять! Неприлично!
Кузьма бросил на землю щепку и стал цыкать зубом.
Владик вздохнул:
— И не цыкай.
— Пацан, не нахальничай. О чём я? Ах, да! Так вот, а сестра твоя как мышка шмыгнула, я только и увидел, как дверь захлопнулась. Я сразу смекнул, что за ней и ты потянешься приключений искать на свою голову. Думал, сперва тебя домой заверну, а потом уже её выручать стану. Ан нет, ты шустрый оказался. Как рванул от меня, только тебя и видели! Орёл!
Кузьма на ходу покровительственно похлопал Владика по макушке. Владик зашёлся от злости.
— Хватит меня по голове лупить! Вероника где?!
Кузьма снова неожиданно остановился.
— Орёл-то орёл, но головой тоже думать надо. Ты зачем камнем в того всадника швырнул?
— Он меня плёткой стегнул! Мне ему что, «спасибо» было говорить?
— Ты хоть знаешь, кто это был? Не солдат, солдат — так, никто, я про человека, которого они охраняли?
— Плевать мне на него!
Владик хотел идти дальше, но Кузьма схватил его за плечо и совершенно трезвым и зловещим, свистящим шёпотом продолжал:
— Пацан, это тебе не дома у родителей. Там набедокуришь — в худшем случае по заднице надают.
— Меня дома не бьют!
— А надо бы! Дай договорить! Именно, что тут тебе — не дома. Тут плюнешь не в ту сторону — враз голову отрубят! Это если повезёт!
Подумав, Владик решил уточнить:
— А если не повезёт?
— Об этом тебе лучше не знать. Спать перестанешь. Тут казнить умеют. Так умеют, что… Особенно тот, которого они охраняли.
— Кто он?
— Тот, в сером? Дон Кон Рабиа. Регент.
— Что такое «регент»?
— Опекун. Он ведёт дела королевства до тех пор, пока принцессе, бедняжке, не исполнится шестнадцать лет.
— А кто принцесса?
Кузьма странно посмотрел на Владика:
— Твоя сестра.
Владик почувствовал, что потерял дар речи. Очнувшись, он нерешительно спросил:
— Где она?
Кузьма взял его за подбородок и задрал голову:
— Здесь.
Перед ними мрачной громадой высился серый каменный замок. Над его башней медленно развевался синий стяг с золотой лилией. У ворот, позвякивая кольчугами, стояли стражники с обнажёнными мечами.
Владик вздохнул:
— Господи, как она туда попала?
Каждая девушка мечтает стать принцессой.
А каждая принцесса плачет, зная, что ей никогда не будет дозволено пройти босиком по траве.
Вероника.
А попала она в замок вот как.
Как и рассказывал Кузьма, Вероника проскользнула мимо него тихонько, как мышь, так что он услышал только, как скрипнула дверь. А тогда уже было поздно её останавливать — кто-кто, а Кузьма точно знал, что, выйди он за Вероникой в тот другой, шестнадцатый век, он точно застрянет там не на один день и тогда без сомнения прозевает Владика. Впрочем, он его всё равно прозевал. Эти брат с сестрой … Кузьма давно не встречал таких энергичных детей.
Впрочем, вернёмся к Веронике. В отличие от Владика, за ней никто не гнался. Она тихонько прикрыла за собой дверь чёрного хода и неторопливо пошла по улице. У неё было время оглядеться по сторонам, и она сразу поняла — происходит что — то неладное. Она оказалась на окраине города, опоясанного высокой крепостной стеной с башней. У подножия этой громады, сложенной из отёсанных, тёмных от времени камней, она сейчас и стояла. Слышно было, как по стене прохаживаются, перекликаясь, часовые. Через ворота в город шла вереница людей, ехали телеги.
Мимо Вероники проехала тележка торговца зеленью, заваленная огромными пучками чёрной редьки, тёмно-зелёными кочанами капусты, связками алой моркови. От тележки резко и свежо пахнуло укропом, петрушкой, зелёным луком. Торговец дремал на ходу, и коренастая лошадь сама лениво тащила по знакомому маршруту тележку, стучавшую по мостовой окованными железом ободьями.
И вот даже не башня, не стражники на стене, а именно эта низкорослая лошадка с приставшими к её бокам стеблями травы и кусками засохшего навоза заставили Веронику глубоко вздохнуть, потому что голова у неё пошла кругом. Какие могут быть тележки с зеленью, какие замурзанные лошади в Петербурге двадцать первого века? На Васильевском острове? И ещё этот торговец с кнутом, спящий на ходу, в засаленном кожаном жилете и холщовых портках!
Вероника вместе с толпой крестьян вошла в ворота и машинально пошла узкими переулками, избегая людей и пытаясь собраться с мыслями. Где она? Что это за город? Как попасть домой?
— Глянь, какая девица странная!
— Да это не девица, это парень!
— Какой парень, ты глаза-то открой!
— Эй, ты! Обернись к нам!
Вероника невольно оглянулась. На неё таращились две женщины, с корзинами, из которых торчали рыбные хвосты, виднелись клубни картофеля, золотистые луковицы — они возвращались с рынка.
— Ты чего так вырядилась?
Вместо ответа Вероника повернулась и пошла
