— Урну? — Она выглянула на улицу. — Не знаю. Я тут две недели работаю. Вы не подумайте, — поспешно добавила она, — я здесь только на время. Я в медицинском учусь, а тут подрабатываю, пока в поликлинику еще не устроилась. Меня Марина зовут...
— Простите. — Макар торопливо отошел, распахнул дверь машины и, не пристегиваясь, рванул с места. Щеки пылали, в висках пульсировала кровь. Урна, чертова урна! Значит, все-таки изменил. Пусть это не бабочка, пусть над ним никогда не грянет гром, но это все-таки другой мир. Или не другой?
Сердце колотилось, как сумасшедшее. Мысли путались.
Так. Возьми себя в руки. Успокойся.
Неожиданно схватило живот. В желудок будто забросили пригоршню гвоздей, которые проросли остролистым цветком. В позвоночник, в солнечное сплетение, в легкие...
Да что за черт!
Так.
Чувак, это всего лишь урна. Ты часто обращаешь на них внимание? Ты и по улицам толком не гуляешь, а только и катаешься на своем желтом джипе! Даже если рядом с твоим домом такого нет, это лишь значит, что начальник твоего района — раздолбай, а здесь всем заведует толковый мужик.
Посмотри на рекламный щит — он по-прежнему предлагает льготную ипотеку. А пацан на остановке все так же сжимает сбитый из пятиугольников черно-белый мяч. И кроссовки у него не производства фабрики «Скороход», а обыкновенный «Найк».
Только ведь все это неважно, правда?
Тебя волнуют не урны и даже не сотворенные тобой изменения. Тебя волнует только одно. И у тебя есть очень простой способ все прояснить. Достаточно протянуть руку к нагрудному карману, провести пальцем по тач-скрину, выбрать, например, номер Карины... несуществующий... или — еще страшнее — номер Цыбы и нажать кнопку вызова. Но ты боишься. Боишься услышать в ответ: «Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
Макар снова припарковался.
Медленно вдохнул. Выдохнул.
Достал из кармана телефон.
Давай же, ну? Поганка! Гриб безвольный!
Сначала Макар набрал отца.
Не уловил ни одной новой нотки в его голосе. Тот говорил глухо и устало: «Куда пропал? Где шатаешься? Мать чего-то приболела...» Сердце ухнуло вниз и заворочалось тяжелым комком где-то под ребрами — неужели это он как-то повлиял? Или нет? Макар забормотал в ответ что-то абсолютно нелепое, неуместное, недостоверное. Про дождь. Про то, что случайно уснул, прямо в машине. Да не бойтесь, я припарковался... «Ты о родителях подумал?»
Нет, не подумал.
Макар опасливо позвонил матери и тихо извинился за то, что задерживается. Пообещал скоро быть. Мама звучала тоже совсем как всегда и ни словом не обмолвилась о болячках. Значит, ничего страшного.
Написал эсэмэску брату. Тот ответил односложно — «поганка!». Кто бы сомневался.
Что, не удалось? Да и чудовище чуть руку не отгрызло. Вполне в соответствии с клятвой. И глаз... И глаз заплесневел. Зеленым цветом.
Думал, что нашел якобы ключевую развилку в прошлом?
Радовался?
Вообразил себя Марти МакФлаем, вообразил, что сумеешь изменить мир к лучшему, стоит лишь немного подправить историю. Как в книжках. Как в фильмах. У них ведь всегда получается, так почему не должно получиться у тебя? Ты же хочешь быть героем! Хочешь сам говорить себе, что делать! И не бояться ошибок...
Вот только теперь ты до одури, до цветных пятен перед глазами страшишься набрать номер Карины.
И... даже не сможешь победить этот страх.
Ты же так и не взял у нее телефон.
Придется ехать туда, подниматься на крыльцо, стучать в дверь... И спрашивать у старика Тороса: «А Карина дома?»
Что, если он скажет — нет?!
Макар подтащил телефон к лицу. От безысходности, чего уж теперь, выбрал номер из списка. Пальцы едва заметно дрожали. Ноготь чиркнул мимо кнопки вызова.
Страшно.
До боли.
До желудочных колик.
Не бойся, Макар.
Это не горе.
Снова надавил большим пальцем.
По экранчику побежали волны. «Цыба...»
«Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
Глава восемнадцатая
Ануш
Ari, im sokhak, tvogh partez merin,
Tagherov kun ber tyghis achyerin.
Bayts na lalis e — du sokhak, mi gal,
Im vordin ch’uze tiratsu daonal.
Чистые, трогательные до слез слова старинной колыбельной, той, что Карине в детстве часто напевала мама и потихоньку, когда никто не слышит, нашептывал дед, донеслись откуда-то сверху. «Ари им сокак твогх партез мери...» — колыбельную принес ветер, пахнущий отчего-то свежей травой и утренним небом, притащил и рассыпал грустную мелодию по каменным штольням, как леденцовое драже.
* * *
Карина вздрогнула и открыла глаза. В лабиринте было тихо. Колыбельная ей всего лишь приснилась. Жаль, что это сон, но зато благодаря ему она хоть очнулась вовремя. Еще секунда, и сковырнулась бы вниз — туда, где уже третий день поджидал свою жертву слепой демон Пахак. Двое суток девушка отчаянно сопротивлялась сну, потом поняла, что долго так не выдержит. Она попробовала закрепиться наверху при помощи ремня. Однако нож соскальзывал с гладкого камня, и через час бесплодных попыток хоть как-то заколотить лезвие в стену Карина сдалась. Невыносимо хотелось пить. Ближайший ручей находился совсем рядом — в километре, за парой поворотов. Она постоянно слышала, как журчит в нем вода, и ей казалось, что чертов ручей делает это специально. Что он дразнится, издевается, травит... Карина затыкала пальцами уши, но тогда локоть упирался в стену, и шансы слететь вниз становились много выше. К исходу третьего дня Карина ухитрилась немного поспать, пристроив лезвие ножа так, что стоило чуть повернуться, как острие впивалось ей бок. От боли девушка просыпалась, снова втискивалась в нишу и продолжала ждать. Саднила ободранная спина. Немели ноги. Карина терпеливо ждала.
Рано или поздно смотритель появится. Не может не появиться. Правда, этот коридор из-за того, что путь к нему вел через «штольню смерти», не считался обязательным к обходу, но Карина надеялась, что смотритель догадается: в лабиринте чужак. Живой или мертвый — но чужак.
Карина рассчитала, что без воды запросто продержится еще дня два, а то и больше. Со сном было хуже. В какой то момент нож перестал помогать. Спасибо интуиции — пару раз Карина просыпалась за секунду до падения. Но с каждым следующим часом ей становилось все труднее контролировать ситуацию. Не видеть этого было нельзя.
Она видела.
Видел и демон.
Пахак давно уже успокоился, перестал бестолково скакать, пытаясь выцарапать ее из каменного мешка, и, развалившись на холодном полу, равнодушно ждал.
Когда становилось совсем тяжко, Карина спасалась тем, что мечтала. Мечтала, что Макар выбрался в город и отыскал своего прапрадеда, что как-то исхитрился и спас деда Вазгена и все теперь хорошо: Цыба жив, никакой дурацкой вражды не было и нет, Роберт остался в своей Америке, а дед здоров и полон сил. Вот, нужно только выжить и вернуться обратно, чтобы все это увидеть. Чтобы встретиться с Макаром спокойно, ни от кого не прячась, не психуя, не дергаясь. Пойти, например, в кино. И там сидеть на самом заднем ряду и... ну, например, жевать попкорн. А лучше пить колу! Много, много колы. Литры колы! Моря! Океаны! Вкусной прохладной колы...
Чем дольше она фантазировала, тем реальнее казались мечты. В конце концов, почему нет? Ведь оба они странным образом попали в желаемый период. Точного времени Карина не знала, но прикинула, что болтается где-то между девятисотым и тридцать седьмым годами. А еще она не без оснований надеялась, что ее занесло не к деду Вачику, а прямиком к Ануш, у которой имелась чудесная привычка спускаться в лабиринт ежедневно и оставаться внизу по несколько дней кряду.
Но время шло, а смотритель не появлялся. По еле уловимой смене температур в лабиринте Карина примерно представляла, сколько она уже здесь торчит, и получалось, что сидит она на чертовом каменном насесте целых трое суток.
Где же смотритель? Почему не идет? Что произошло?
Опять потянуло в сон. Она уколола себя кончиком ножа в ногу и не почувствовала боли.
Спать... Как же ей хотелось спать.
* * *
«Ари им сохак...» — раздалось вдруг в десяти шагах.
Карина едва удержалась на насесте. В шести метрах от нее стоял человек, а она не услышала его приближения. Она! И не услышала! Это могло значить либо то, что Карина с этим своим недосыпом и дикой жаждой потихоньку сошла с ума, или же то, что девушка с тоненьким нежным голоском умеет двигаться по лабиринту не хуже, чем она сама.
Карина замерла, стараясь не дышать. К ее удивлению, замер и Пахак, перестал сопеть и перебирать лапами, словно взял да и заснул. Отрубился за полсекунды.
Карина беззвучно подвинулась к краю каменной «полки».
— Я слышу, как ты пахнешь. Ну-ка там! Не шевелись. Сиди, где сидишь, — голосок зазвенел совсем близко. Внизу. Там, где еще минуту назад слышалось пыхтение демона. — Знаю, что ты жива. И что ранена, тоже знаю. От тебя кровью за версту несет.
