— И пусть кто-нибудь принесет мне это копье, — сказал он так, словно эта мысль пришла в голову только сейчас, после чего захромал в сторону своего шатра.
Он моргнул, и тонкая корка запекшейся на веках крови треснула и отвалилась.
Спина болела после целого часа, проведенного на столе в холоде. Все еще ощущая воспоминание о боли в боку, он опустил руку, чтобы ощупать повреждение, но обнаружил только восстановившуюся кожу и кость.
— Что, опять?.. — простонал Грамматикус и тяжело приподнялся.
Он сидел на импровизированном операционном столе в комнате, похожей на лазарет. Значит, они его перенесли. Он решил, что это хороший знак. Лампы не горели, но сквозь смотровое окошко в двери проникал слабый свет из куда более широкого помещения. Несмотря на сумрак, было видно, что все вокруг было залито кровью. Из-за нее стоял тяжелый, неприятный запах. Особенно много ее было на грязной боковой полке, заваленной какими-то примитивными инструментами и рваными бинтами. На результат работы хирурга это не походило. Он не обнаружил швов, однако даже новый покров плоти не избавил его от обширных кровоподтеков.
«Слау Дха, ублюдочный ты ксенос…»
Внимание Грамматикуса привлекла стоящая рядом металлическая миска, наполненная его кровью и обрывками алых бинтов. Поверхность жидкости была абсолютно неподвижной и необычайно зеркальной. Когда она замерцала, он понял, что происходит, и с трудом подавил желание опрокинуть миску со всем ее содержимым на пол. Это бы не помогло. Если он не заглянет в отражение, они просто найдут другой способ связаться. А отказ мог иметь для него плохие последствия.
Поэтому он склонился над миской и стал ждать появления лица.
Он ожидал увидеть Гахета, как всегда, но вместо него проступило высокомерное, но строгое лицо автарха. На мгновение Грамматикус решил, что Слау Дха каким-то образом «услышал» его недавнее замечание. Но он ошибался, как ошибался и по поводу личности того, чье лицо виднелось в крови.
— Ты не Слау Дха, — сказал он эльдар, смотрящему на него сквозь пространство и время.
— Ты проницателен, Джон Грамматикус.
— Чувство юмора? Ты меня удивляешь. Я думал, у вашего племени его нет.
— Нашего племени? Неужели мы тебя настолько утомили?
— Я несу гибель всей своей расе, — ответил Грамматикус. — «Утомили» — это очень мягко сказано.
Эльдар не ответил на сарказм. Он был мужчиной с темными волосами, зачесанными назад, так что на лбу была видна вытатуированная руна. Только лицо и плечи изображались красными тонами, все остальное же терялось за границами миски.
— Ты, как я заметил, знаешь мое имя, — сказал Грамматикус. — А каково твое? Ты тоже из Кабала?
— Мы сейчас беседуем благодаря твоей связи с этой организацией, Джон Грамматикус. Мое имя же не имеет значения.
— Не для меня. Я предпочитаю знать, кто дергает меня за ниточки.
Эльдар поджал губы:
— Хммм. В твоем голосе мне слышится горечь.
— Как проницательно, — передразнил его Грамматикус. — А теперь скажи, чего ты хочешь.
— Вопрос, Джон, в том, чего ты хочешь.
— Кто ты?
— Я не агент Кабала, и мне известно, что ты хотел бы освободиться от их «ниточек», ведь так?
Грамматикус не ответил.
— Почему ты здесь, Джон Грамматикус? — продолжал эльдар. — Каковы твои цели?
— Ты, кажется, многое знаешь — во всяком случае, побольше меня. Почему бы тебе самому не ответить на этот вопрос?
— Хорошо. Ты ищешь осколок силы, материализовавшейся в виде фульгуритового копья. Также твоя миссия имеет отношение к примарху, Вулкану. Меня он тоже интересует, а помимо него — стихия земли. Я обратился к тебе, потому что мне нужна твоя помощь, и ты обладаешь исключительной возможностью ее предоставить.
— И с чего ты взял, что я желаю сменить одного кукловода на другого?
— Ты хочешь освободиться. Я могу это устроить — или по крайней мере показать, как ты можешь это сделать. Ты… долгожитель, верно?
— Подозреваю, что ответ на этот вопрос тебе тоже известен. Правда, ты вроде путаешь меня с одним моим другом. Я бы сказал, что прожил много жизней, а не одну исключительно длинную.
— Да, разумеется. Вы, вечные, все разные, и вдобавок не все являетесь людьми в строгом смысле этого слова.
— Ты про Императора?
— Ты встречал его однажды, верно?
— Да, мельком.
Личность ксеноса оставалась для Грамматикуса тайной, но независимо от того, правдой ли были его слова или нет, можно было не сомневаться, что он был могущественен, раз сумел связаться с ним подобным способом, и многое знал о ставках в этой войне. Давным давно, во время Объединительных войн, когда Грамматикус служил в Кавказском ополчении, он научился вести себя осторожно с теми, кто знал больше него. Он пришел в выводу, что в подобных обстоятельствах следует мало говорить и внимательно слушать.
Эльдар продолжил:
— Это было много лет назад, верно? Несколько жизней назад, если точнее.
Грамматикус кивнул.
— Нет, — равнодушно сказал эльдар. — Я имею в виду не его, а Вулкана. Он тоже не может умереть, но тебе это уже известно, так? В настоящий момент он находится в огромной опасности. Мне нужна твоя помощь в его спасении, ты готов ее предоставить?
— Готов ли я? — фыркнул Грамматикус. — Ты хоть понимаешь, почему я здесь, какое у меня задание? То есть, если верить всем твоим словам, ты предоставляешь мне выбор?
— Уверен, ты видишь, что я не лгу, — как уверен в том, что ты возьмешься за это дело.
— Тогда зачем спрашивать, если все предрешено?
— Вежливость, иллюзия свободы воли. Можешь придумать себе любую причину, это не имеет значения.
— Ты говоришь о выборе, но все равно это больше похоже на манипуляцию. Впрочем, дискуссии ради скажи, чего от меня хочешь.
— Приложи руки к проводнику, — скомандовал ему эльдар.
Грамматикус уже собирался спросить, что имеется в виду под «проводником», когда догадался, что речь о чаше, и сделал, как ему сказали.
— А теперь подготовься, — сказал эльдар, не нуждаясь в подтверждении того, что Грамматикус последовал приказу.
— К чему?
— К тому, что будет больно.
Рука предателя бьет с силой легиона.
Магистр войны Гор, после резни на Исстване-V
Исстван-V
Облака бурлили в небе, предвещая шторм. После планетарной бомбардировки с боевых кораблей, вставших на якорь в верхних слоях атмосферы, они сменили окрас на смесь темно-красного и умбры и стали такими плотными, что клубящимся шлейфом увивались за стремительно пролетающим сквозь них транспортом.
Пронзая туман светом реактивных двигателей, объединенные силы лоялистов, ведомые Феррусом Манусом, хлынули вниз, неся с собой возмездие. Десантная капсула Горгона присоединилась к тысячам других, в то время как «Грозовая птица» Вулкана летела во главе огромной стаи кораблей.
Спустя пару секунд после того, как первый десантный корабль преодолел слой облаков, орудийные батареи, установленные на огневых позициях вдоль земляных укреплений, выкопанных в Ургалльской низине, открыли стрельбу. Зенитный огонь залил все небо, словно дождь, идущий снизу вверх, пробивая крылья и фюзеляжи, взрывая конусообразные металлические контейнеры, наполняя воздух убийственными боезарядами.
Это почти не сказалось на атаке; когда имперские лоялисты наконец приземлились, на выжженную землю ступило более сорока тысяч легионеров.
Нумеон сидел в магнитных фиксаторах на «Грозовой птице», отслеживая ход начинающегося побоища. Его шлем был надежно закреплен, что позволяло проглядывать на внутреннем экране имена различных общевойсковых командиров, не обращая внимания на рывки и дрожание маневрирующего корабля.
Произошедшее вблизи столкновение вынудило их стремительно скорректировать курс, и гравитация резко усилилась, когда корабль вошел в пике. Однако капитан Погребальной стражи невозмутимо продолжал работать со списками Саламандр-офицеров, с эйдетической точностью запоминая их позиции и статусы.
Гека'тан, 14-я рота, огнерожденные…
Гравий, 5-я рота, огнерожденные…
К'госи, 21-я рота, пирокласты…
Усабий, 33-я рота, огнерожденные…
Кризан, 40-я рота, инфернус…
Неметор, 15-я рота, разведка…
Рал'стан, 1-я рота, огненные змии…
Гаур'ах, 4-я когорта, контемпторы…
Магистры орденов, капитаны-лейтенанты, командиры рот.
Имена не прекращались.
По экрану Нумеона, пытающегося уследить за беспрерывно меняющимися параметрами сражения, пробежало больше сотни имен и лиц. На данный момент они потеряли только дюжину кораблей и восемь десантных капсул. Он тут же продумал, каким изменениям подвергнутся воинские формирования и планы боя, чтобы адаптироваться к жестокой обстановке, разворачивающейся и вверху, и внизу.
