— Может, мы должны зайти и проверить ее или что-то типа этого?
— Они находятся там всего пять секунд, Джаред. Не думаю, что стоит волноваться.
— Мне это не нравится. Этот парень — козел.
Кристофер недоверчиво усмехнулся.
— Думаешь, мне это нравится? Ты знаешь, что я не могу перестать думать о ней с каким-то парнем. Но она общается с ним, примерно шесть месяцев или что-то в этом роде... он давно крутится вокруг нее. Не похоже, что ей пятнадцать, и я не уверен, что ей нужно разрешение, чтобы встречаться с парнем.
То есть, для этого гондона быть в ее комнате это нормально, а для меня — нет?
Мне хотелось засмеяться над собой. Как будто я не знал ответа на этот вопрос? Я наркоман, сидел в тюрьме, а Гейб студент колледжа, чертовски милый парень.
Но я ненавидел его, зная, что он был там с ней. Ненавидел, что не знал, о чем они говорят, или что делают.
Заставив себя сесть на диван, я сконцентрировался на телевизоре, а слух обратил к ее комнате, надеясь, что смогу, в конце концов, сдержать себя на диване и не рвануть к ее двери.
То есть, я доверял Эли во всем, учитывая, что ничего не мог дать взамен. Я позволил ей прикасаться к себе, разрешил ее пальчикам пройтись по моим грехам, позволил ей спрашивать, копаться и говорить все эти чертовски невозможные вещи, типа примирения с моим отцом.
Мы никогда не говорили о том, что это значит, эти ночи были временными. Но я всегда представлял, что все-таки они важны. Потому что в них мы были кем-то. Я не мог представить себя с другой девушкой, пока был с Эли. Нет ни единого чертового шанса. Я хотел только ее. Я предполагал, что просто завладел ею, и она отшила этого недоноска в ту секунду, когда прикоснулась ко мне, когда обнажила меня и предложила себя.
Страх сковал мое горло.
Из комнаты Эли не доносилось ни звука. Тишину в этой квартире обычно я рассматривал как достоинство, а теперь меня это бесило. Гейб там с ней, этого было достаточно, чтобы свести меня с ума, достаточно, чтобы стереть весь здравый смысл из моего испорченного разума.
Все это время она оставалась невинной. Непорочной. Я не мог вынести мысль о ней с кем-то еще. С кем-то, кто берет ее, прикасается к ней и любит, дает ей все то, чего я не могу дать, даже если я понимаю, чего именно она заслуживает. Что именно она должна иметь.
Время шло и становилось только хуже. Во мне все сильнее закипала злость, я изо всех сил пытался усидеть на месте, хотя все чего я хотел, это выбить дверь ее комнаты и выкинуть его задницу из квартиры.
Кристофер бросил пульт на подушку.
— Я собираюсь свалить отсюда. Ты уверен, что не хочешь со мной?
— Нет, все в порядке.
В такой момент он не вытащит меня из квартиры.
Кристофер склонил голову в направлении комнаты Эли.
— В любом случае я рад, что ты здесь. Ты не спустишь с нее глаз.
— Да, конечно.
Кристофер пошел в свою комнату, чтобы переодеться и помахал мне, прежде чем исчезнуть.
Я задрожал. Время тянулось мучительно долго. Я продолжал смотреть на ее дверь, желая, чтобы Гейб вышел.
Тридцать минут спустя, ее дверь медленно открылась, и появился этот мудак. Маска хорошего парня, которая я уверен была только для Эли, изменилась за секунду, когда он встретился со мной взглядом. Он молча приподнял свой подбородок, бросил мне самодовольную усмешку и захлопнул ее дверь.
Напряженное желание выбросить его из дома захлестнуло меня. Я хотел заставить его заплатить за то, что он здесь устроил. Что думал хоть на секунду, что принадлежал ей.
Был настолько глупым, чтобы связаться со мной.
Я просто сидел, зловеще ухмыляясь маленькому идиоту, который очевидно был недалеким, раз верил, что я продолжу сидеть, если он будет продолжать смотреть на меня таким образом.
Я заскрипел зубами, подавляя непреодолимое желание выпустить свою агрессию на него, когда он повернулся спиной и направился к входной двери. Это все, что мне было нужно, чтобы оказаться около нее.
Я не стучал, а просто повернул ручку и впустил себя в приглушенный свет ее комнаты. Сегодня жалюзи были закрыты. Тонкие линии лунного света прорезались сквозь рейки, а маленькая лампа посылала золотое сияние, ползущее вверх по стене за ее туалетным столиком. Остальная комната оставалась в тени.
Эли стояла спиной ко мне. Ее рабочая одежда лежала у ее ног, а она натягивала розовые пижамные шорты, которые всегда носила, прикрывая ими свою восхитительную попку. Затем натянула майку через голову. Взлохмаченные волосы волнами струились по ее спине, вся растрепанная и сексуальная. Мои пальцы дрожали, потому что, черт, я действительно хотел прикоснуться к ней, но стоял как вкопанный.
Эли посмотрела на меня через плечо и поправила край своей майки. Дискомфорт отразился в выражении ее лица, зеленые глаза смягчились.
— Я как раз собиралась найти тебя, — прошептала она.
Тяжело сглотнув, я смотрел на нее через комнату, не уверенный, что делать со злостью, все еще кипящей в моих венах. Я чувствовал себя на краю. Вне себя. Но при этом, чувствовал себя определенно иначе, чем из-за боли, которая всегда омрачает мою душу. Это было немного слишком, как той ночью в баре, когда я потерял контроль при упоминании ее имени.
Гребаный спусковой крючок.
Я потянулся, чтобы запереть дверь. Прежде чем повернуться и посмотреть на нее, я вцепился рукой в свои волосы, пытаясь успокоить чертово безумие, которое она пробуждала во мне.
— Что ты пытаешься сделать со мной? — мой язык, казалось, распух, пока я боролся с признанием. — Я не... черт, я не узнаю себя рядом с тобой, Эли. Я думал, что потеряю рассудок, когда представлял вас двоих здесь.
Эли медленно развернулась и сделала шаг вперед. Прищурившись, она опустила голову и склонила чуть набок, словно я раздражал ее.
Это нормально, потому что я тоже был слегка раздражен.
В словах, слетавших с ее языка, слышалось изумление, и морщинки на ее переносице углубились.
— Как ты мог подумать хоть на секунду, что я выберу его вместо тебя, Джаред? Он пришел сюда сказать, что скучает по мне. Что хочет быть со мной и сделает все, что угодно, чтобы исправить то, что пошло не так между нами. Но единственная вещь, о чем я могла думать — это, что ты находишься в соседней комнате. Единственная вещь в мире, которую я хочу — это ты. Разве ты этого не понимаешь?
Вся эта чертова агрессия лопнула, как шар, который слишком сильно раздули, сталкиваясь с потребностью, которую она так сильно раскрутила во мне. В два шага я пересек комнату. Секундой позже, сжал ее в своих объятиях, приподнимая с пола, в то время как мой рот захватил ее. Я страстно целовал ее, пока переносил на кровать.
Ее покрывало было в полнейшем беспорядке из-за того, как мы спали, свернувшись под ним прошлой ночью, мы целовались, соблазняли, заставляли друг друга тяжело дышать и по-прежнему нуждаться. Наш запах все еще сохранился на нем, терпкий и сильный. Не желая прерывать наш безумный поцелуй, я спихнул покрывало с пути одной рукой, другой поддерживая ее спину, и опустил на кровать.
Эли выгнула спину.
Я взял ее прекрасное лицо в свои ладони, моя хватка была властной, как и мои губы. Поглощенный ею, я вжался в нее всем телом, накрывая ее, опираясь руками на кровать, поддерживая свой вес.
Я хотел обладать ею. Взять ее.
Бл*дь.
Я хотел все это.
Эли застонала, когда ее пальцы запутались в моих волосах. Она что-то бормотала в мой рот, между нашими отчаянными попытками быть ближе друг к другу наши рты двигались безумно, а ее сердце бешено колотилось.
— Ты Джаред... ты... только ты.
Зарычав, я потянул ее на себя, впиваясь пальцами в ее затылок. Большими пальцами я провел вдоль ее нежной челюсти. Мы были лицом к лицу, и я не мог разобрать рваные вдохи воздуха, которые она получала в свои легкие от меня. Слова царапали мое горло.
— Ты сказала ему, что ты моя? — мои руки напряглись, подчеркивая помешательство, которое она вызывала во мне. — Ты сказала ему, что принадлежишь мне?
Эти зеленые глаза потемнели, намекая на страхи, говоря о ее желаниях.
— А я принадлежу? — из ее пухлых губ вырвалась мольба.
Мое сердце пропустило удар, и ярость, которая терзала мое тело, успокоилась.
Очевидно, я принадлежал ей.
Я пробежался большим пальцем вдоль ее челюсти и мягко улыбнулся. Ее глаза всматривались, умоляли. Все в ней было идеально и прекрасно.
Мою грудь сдавило.
Черт. Я так сильно влип.
— Элина, — прошептал я, прежде чем коснуться своими губами ее.
Утверждение.
Она была единственной, кто прикасался ко мне за эти годы, единственной, кто заставлял меня чувствовать.
Опустив голову, она встретила мой взгляд, ее нежные пальцы порхали по моему лицу.
— Только ты, — тихо пробормотала она.
Тыльной стороной руки я гладил румянец на ее щеке. Ее рот приоткрылся, и она прильнула к моим прикосновениям. Наслаждение на краю моего сознания дразнило меня. Это было нашей иллюзией, где я хотел жить, пока не умру. Где все было обманом, кроме наших секретов, которые мы шептали друг другу в ночи.
