вскинул правую руку, ожидая положеного сигнала.
Барабанная дробь сердца внезапно прекратилась. Пауза,
продлившаяся лишь два вздоха, показалась бывшему
старпому бесконечной.
Капитан стоял во главе матросов, надменно взирая на
своего бывшего помощника.
- Помнишь детство? – неожиданно спросил мертвец.
Терси изменился в лице.
- Чувствую, помнишь, - безжизненное лицо заметно
искривилось, став еще более уродливым.
Мерцающий свет огня вырвал из темноты довольные
морды моряков. Пир, в котором главным блюдом стал
служитель церкви, обещал выдаться на славу.
- Припомни тот день, когда ты впервые испытал страх…
Знаю, ты не забыл его. Так вот позволь и мне взглянуть на
этот бесценный спектакль. На три твоих страха, которые не
дают тебе заснуть, и по сей день. - Монотонный голос
капитана впился в Терси не хуже занозы, вернув того в
далекое детство…
… Жара начался с рассветом, и к полудню готова была
достигнуть небывалых высот. Земля плавилась прямо под
ногами, но для фермеров Пар-Тори это был обычный день.
Работа не могла ждать, застыв среди пустоты палящего
солнца.
Юный Тер последовал вслед за отцом, который быстрым
шагом вышел на улицу. Его широкая соломенная шляпа
мелькнула возле ограды и исчезла за поворотом. Сын
попытался догнать отца, но у него ничего не вышло. С
трудом вдыхая горячий воздух, мальчик, десяти лет
отроду, спешил по пыльному следу, все дальше удаляясь от
дома.
Дорога, вильнув в сторону, скрылась за бугром. Тер, из
последних сил попытался настичь отца, но все оказалось
напрасно, тот двигался так быстро, что вскоре мальчик
упал, окончательно потеряв родителя из виду.
Обида, боль и разочарование сплелись в нем в один
огромный клубок. Из глаз брызнули слезы. Ужасно
хотелось пить, но еще больше он желал спрятаться от
безжалостного светила. Добравшись до кромки леса, Тер
оглядел петлявшую меж бескрайних полей дорогу. Над
воздушыми волнами жара и пыли поднималась плотная
стена марева.
Поддавшись панике, Тер кинулся вглубь расширившегося
тракта, но добежав до третьего распутья, наконец понял,
что окончательно заблудился.
С наступлением сумерек, мальчику все же удалось
выбраться на наезженный тракт. В компании луны и
уханья филинов он добрался до старого покосившегося
дома с высоким забором и длиной разбитой коновязью.
Рядом с калиткой была навалена целая куча
использованных осей, колес и разбитых дилижансов.
Приблизившись к преграде, мальчик встал на цыпочки и
взглянул на узкую, поросшую травой тропинку, ведущую к
дому. Возле их поселка, тоже жил Перекладной – вечный
служащий дорог. Принимая у путников загнанных лошадей,
он выдавал им новых, принимал на постой и был истинным
носителем самых последних новостей в округе.
Такие люди всегда ценились в прибрежных городках, где
слухи, огибая извилистую часть суши, уплывали вместе с
торговыми судами к далеким берегам и также неспешно
возвращались обратно.
Но здешний дом Перекладного был заброшен – и по-
видимому, достаточно давно.
Продолжая надеяться, что сможет отыскать за забором
хоть какую-нибудь помощь, Тер вступил на тропинку.
Сделав несколько шагов, мальчик остановился,
прислушиваясь к странным звукам, доносящимся из
заброшенного дома. Внутри словно кто-то храпел, да так
громко, что стены ходили ходуном. Вспомнив истории деда
о страшных великанах с далеких Южных морей, где
никогда не бывало попутного ветра, мальчик вздрогнул.
Вместе с ужасом, охватившим Тера, протяжно заурчало в
животе. Голод в очередной раз напомнил о себе.
Когда мальчик вновь взглянул на жуткое жилище, храп
прекратился. Так внезапно и безвозвратно, словно его и не
было вовсе.
Обернувшись, Тер увидел скрипучую калитку и мрачную
полосу леса, который перешептываясь шелестом листвы,
не предвещал ему ничего хорошего. Глубоко вздохнув и
пытаясь унять дрожь, Тер дошел до крыльца на котором,
повинуясь ветру, неспешно покачивался плетенный знак
спасителя. И таких знаков мальчик насчитал не меньше
десяти.
Стало быть, здесь живут верующие люди, не способные
оставить меня в беде, - рассудил мальчик, поборов
очередной приступ дрожи.
Вступив на прогнившие доски, напоминавшие дряхлую
кожу, Тер попытался заглянуть в окно. Но затянутый
плотной тканью, дом хранил в себе только темноту. Ни
намека на свет масляного фонаря или пары тусклых свечей.
Не желая расставаться с надеждой, Тер постучал. Раз,
затем еще, пока на глазах не появились слезы отчаянья. Зря
он тешил себя слепой надеждой. Все попытки найти в
этом заброшенном месте хоть одну живую душу, были
такими же призрачными, как утренняя дымка.
Беспомощно пнув дверь, Тер уже обернулся, собираясь
выйти на дорогу, когда за его спиной послышался резкий
щелчок. Дверь открылась и пригласила юного гостя в дом.
- Кульминационный момент, приятель, - раздался в голове
пастыря знакомый голос.
- Зачем тебе все это? – взмолился Терси. – Ты и так знаешь
все без остатка. Ты знаешь, кого я увидел и что со мной
произошло.
- Да. Такого дикого, необузданного страха ты не испытывал
больше никогда, - согласился мертвец.
- Тогда зачем?
Терси не понимал, где он сейчас находится и что будет
дальше. Но ему было известно одно: оживший мир его
воспоминаний выглядел реальнее того, в котором он
прожил последние десять лет.
- Ответь на мой вопрос, и я приберегу конец истории для
себя, - поставил условие капитан.
Пастырь, стиснув зубы, сделал шаг в темноту.
Комната была огромной, с высокими балками и узкими
окошками, чтобы свет не беспокоил обитателя этой
заброшенной берлоги. Невероятно больших размеров стол
был перевернут, скамейки и лежак разломаны пополам,
высились острыми пирамидами. В абсолютном мраке
картина рисовалась еще ужаснее, чем могло показаться на
первый взгляд.
Тер, сделал только один шаг и, поддавшись детскому
чутью, поднял голову. Под самым потолком, словно
огромный канделябр, висел …
Смех капитана заглушил крик мальчика или пожилого
пастыря познавшего за свою долгую жизнь: что есть добро,
а что зло.
- Ты вспомнил это ощущение?! – наслаждаясь моментом и
не в силах усмирить свой истерический гогот,
поинтересовался капитан.
Терси помнил все до последнего вздоха - как выскочил
наружу, как бежал по тропинке не чувствуя ног и долго не
мог остановиться, пока его не подобрал торговый обоз и
вернул домой. И еще тысячи или десятки тысяч добрых и не
очень воспоминаний. Конечно, многое забылось, но первый
и самый ужасный страх, так и остался с ним навсегда.
- Ты ведь испытывал его еще раз, не так ли?
Теперь голос капитана стал холоднее, придирчивее, не
оставив и следа желчной радости.
- Мой последний страх? Да, ты прав. После нашей второй
встречи я больше не сталкивался с подобным кошмаром.
Никогда. – Взирая в кромешный мрак, устало согласился
пастырь.
- Тогда, наслаждайся, - мертвец вновь разразился
гортанным хохотом, принадлежащим толи птице, толи
