Анализируя чувственность как демоническую сущность, не оставляющую никакой возможности удовлетворить её окончательно, что впрочем противоречило бы самой человечности и опыты с этим в известное время были проделаны Фаустом и Мефистофелем, можно сделать вывод, что самое сладкое желание это желание невыполнимое принципиально, которое таким образом фиксирует дьявольски-божественное поле чувственности в постоянном состоянии напряжения и генерирования попыток воплощения невозможного в возможное, пытаясь штурмовать недостижимость идеальной линии горизонта бесконечностью вечной любви всего во всём.
Сатанинский рассвет синтетического эндорфина
Химия тела, как исток ощущений и качества существования, что отрицать просто невозможно, есть практический архангел божественной обители, каковой является тело человека, в котором обитают одна или несколько личностей, являющиеся собственно тем, на чём построена консолидация мистического страха и ужаса, трансформируемого в понятие, определяемое одним словом - религия, подразумевающая всеми эзотерическими знаниями, включая оккультные школы и мистицизм, что само непосредственное тело это и есть Бог.
Что конечно же невозможно оспорить, поскольку и боль, и наслаждение это прерогатива функциональности тела, а всё остальное проистекает из этих качественно доминирующих чувственных состояний.
Поэтому вся химическая терапия извне это атака на бога, где ярче всего заметна божественная реакция на препараты искуственно генерирующие эндорфин, то есть гормон счастья, получаемый благодаря наркотическим веществам группы анальгетиков.
Конечно же настоящее счастье это воплощение генетической функциональности, определяемой непосредственно геномом.
По этой причине нельзя запрещать себе то, что определено как природное естество породы, в противном случае человек обречён на несчастливое существование или, как выход, на синтетическое счастье, не имеющее обратной дороги из коридора, ведущего в саркофаг пустоты и страха.
Каждый наркоман знает, что излечившись, он до конца дней будет несчастлив, получив это состояние как плату за жизнь, которая качественно устраивает далеко не всех, потому что Бог перестаёт давать эндорфин просто так, поскольку личность развращена девальвацией счастья, полученного благодаря генетическим отклонениям от естества, требующим релаксирующего счастья любой ценой, так как функциональность нереализуема или вообще отсутствует.
Имеется в виду, что наркоманами не становятся, ими рождаются.
Поэтому сама сексуальность как биофильная естественность, в противовес бракованной некрофильности как неполноценной неестественности, является классической божественной эманацией, на которой стоит весь существующий мир людей, включая все без исключения структуры этого мира, существующего лишь в воображении, которое есть наивысшая ценность, незаменимая никаким синтетическим счастьем и определяемая эстетическими критериями восприятия красоты как функции, которая имеет много имён, но смысл которой один - любовь.
Синтетика постмодернизма как гомосексуализм смысла
Рассматривая все аспекты человеческих отношений в контексте необходимости существования как животного вида, нельзя не сделать вывод, что сама человеческая социальная жизнь это яркий психоз, построенный на условностях какой-либо конкретной цивилизации, основанных на базовых инстинктах и распределении возможностей реализации этих инстинктивных запросов ценой психической ролевой игры, окончательно переходящей в сумасшествие на определённом этапе продвижения в социальном поле к цели, ясность осознавания каковой совершенно отсутствует и определяема в основном формулой, закреплённой в сознании программированием воспитания, где сама программа создана предыдущей программой с поправкой на смещение нюансов бытового плана конкретной эпохи.
Действительно, стоит убрать условный комфорт, как моментально происходит блокировка программы и человек становится тем, кто он есть - ленивым животным, вопящим подобно голодной обезьяне о проблематике качества жизни как смысла.
Что очень ясно просматривается в синтетике постмодернизма, где мужчины гомосексуалисты норовят занять место женщин, и вполне успешно, а действительные самцы, как недостаточно осознающие глубинный смысл самой программы, остаются действительными для того, чтобы физически работать и погибать в боевых действиях, проводимых дегенеративными особями разве что не ради развлечения, как в римском Колизее.
Говоря о дегенерации стоит понимать это не как крайнюю степень физиологического вырождения, а как крайнюю степень сумасшествия, то есть безусловной веры в себя как части программного обеспечения, что ясно видно просто по внешнему поведенческому типу класса вырожденцев постмодернизма, предполагающих, что батоны растут на деревьях, а мужская косметика это действительное оружие завоевания своего места в современном мире.
Что не касается самой управленческой верхушки, то есть уровней президента-премьера, поскольку этим людям совершенно невозможно понять, что происходит вокруг, поскольку вся получаемая ими информация не может не быть практически полностью виртуальной, имеющей как факт закрепления в реальности исключительные примеры, зачастую смоделированные, подобно "неизвестному" месту сокрытия Бен Ладена или именам авторов-исполнителей покушения на Кеннеди.
Осознавая смысл существования как существование какого-то смысла, но совершенно сокрытого во тьме суеты социального опьянения, в редкие моменты протрезвления современный человек высокого интеллекта временами начинает видеть то, что есть в действительности, но моментально приходит к выводу, что он сходит с ума, а поэтому сразу кидается в омут релаксирующей социальной смуты, сбрасывая с себя как наваждение действительное понимание смысла условностей как естественности.
Понимание самой человечности как безусловной условности, построенной на закреплении командами воспитания условных рефлексов, дает ясное осознание существования теневой структуры регулирования всего хаотического прогрессивного направленного движения элементов как индивидуальностей к цели неясной, но осмысленно не имеющей ясности, поскольку окончательно осознанное безжизненно как тряпичная погремушка.
Определённая теневая структура камуфлирована столь изощрённо, сколь мастерски скрыт бриллиант в графине с водой.
Это женственность.
Поскольку всё гениальное просто, постольку все геополитические глобальные процессы всех уровней всех времён и народов в своей основе как мотивационный детонатор имеют коллективное женственное как бессознательное позитивное.
Лишь поэтому мир до сих пор существует, несмотря на изощрённые попытки коллективного мужественного, то есть бессознательного негативного, утвердить патриархальность как базис движения вверх, но по "непонятной" причине движение устремлено вниз, что почти каждый реально ощущает на себе во все времена последних тысячелетий.
Драйв сексуального превосходства как война миров
Неизбежность магнетического притяжения подобного к подобному несёт чистоту мотивации, воплощённую в прямое действие захвата власти как высшего сексуального удовлетворения неполноценной социальной элиты, не способной удовлетвориться естественно, поскольку не имеет для этого ни физических, ни интеллектуальных способностей.
Метафизика религиозной сексуальности магии тела
Метафизика религиозной сексуальности магии тела самодостаточна сексуальной религиозностью физической химии телесной сенсорики.
Женственность как манипуляция страсти духовностью
Несомненно, что женственность как явление органически-синтетическое, проистекает извне, но не является самостоятельной самодостаточной сущностью.
Другими словами, женственности вне восприятия мужественности не существует. Что хорошо видно на примере женских тюрем.
Поэтому демоническая аура женственного как создания мужского страстного воображения всегда очень точно оценивается самой мужественностью, которую невозможно одурачить, если только она истинная, а не полуфабрикат смешанной породы, поскольку мужчина это воин в первую очередь, в противном случае это мужчина ненастоящий.
Мир держится на тылах этих воинов, перманентно строящих и разрушающих его с маниакальностью ребёнка, перебирающего свои игрушки, поскольку любой мужчина в глубине осознанного-неосознанного всегда сын, не им он быть не может, поэтому женственность как базис тыла несомненна, аксиоматична и не подлежит обсуждению, поскольку вживлена в саму сущность мужчины.
