– Расширяет границы твоих представлений о мире, – прищурился Йялл. – Твой мир нелеп до предела, в нем совершенно нет места кое‑чему важному. Она далеко не худший образец незнакомой тебе породы людей – женской. Занялся бы ты…
– Катайтесь два круга по двору – и валите из конюшни, – возмутился Крон. Почесал шею подобравшегося со спины Лоцмана. – Как мы мирно жили… Никто нам не был нужен, Лома. Ты не хромал, я не рычал на людей… Идем, малыш, покатаем Сати – и в стойло, у нас процедуры. Норма так и не расплела твою прическу. Хотя, надо признать, конюх толковый. Работящая, при детях обычно не ругается. Опять же прическу сделала почти правильно. Ножка сильно болит? Вот бедняга, давай пожалею.
Сати осторожно обошла вороного по кругу, задирая голову и любуясь великолепием огромного коня. Погладила мохнатые ноги, сперва переднюю правую, на которой светлый волос начинался от колена, потом заднюю, до самого копыта темную. И вторую заднюю – больную, удерживаемую на весу. Лоцман благодарно вздохнул. Он уже усвоил: есть среди людей такие – умеющие снимать боль. Надо лишь не мешать, стоять смирно и наслаждаться хотя бы иллюзией здоровья. Сати старательно, в полную силу, прощупывала даром снави пострадавшую ногу. Себя не жалела: отдавала без меры, потоком. Йялл поймал под руки и помог, Крон встал рядом. Ему нравилось наблюдать, как Лоцман неуверенно опускает ногу, как копыто касается камней двора.
Сати уже сидела на широченной спине. Охала при каждом шаге коня, колышущем эту живую поверхность. Закрыла глаза, прикусила губу – старалась помочь Лоцману полнее осознать себя и настроиться на здоровье. Ведь справилась она с лечением Паука! А тут все иначе, незнакомо – но посильно, наверное.
– Опыта нет в переписывании сигналов спинного мозга лошадей, – посетовал Крон. – Никто из волвеков до меня не учился в ветеринарном… Приходилось с нуля начинать, да и теперь непросто. Сати, ты снавь, талантливая, не хочешь начать большое дело: выстроить методику восстановления для животных? Лет десять уйдет, не меньше. Я уже многих уговаривал, только они не ценят по‑настоящему широту души Ломы. Он…
– Отпадный, – хихикнула Сати. – Крон, ты тоже отпадный. Мы с братом остаемся, уговорил. Йялл хочет учиться в Академии, уже подал запрос. Я буду заниматься лошадьми. Только у меня есть котенок, ты не возражаешь? И косички я буду плести. И копыта этим… как его? Флемсом, да? Вот им самым натирать.
– Она стащила флемс? – ужаснулся Крон, замирая на полушаге и рассматривая копыта коня. – Я надеялся, масло или лак… Все, катайтесь без меня. Пойду и убью. Опытный образец, моя разработка… Первый флакон с доработанной формулой перламутрового глянца.
Волвек удалился в сторону парка. Сати рассмеялась и удобнее села на спине коня, а потом прикусила губу и попробовала встать в рост, хихикая и балансируя руками. Йялл шагал возле бока Лоцмана и страховал сестру. Улыбался мирно, очень спокойно. Ему наконец‑то не чудились опасности, грядущее выглядело интересным и позитивным. Новая работа, новые возможности. И большой полет. Не может быть иначе! Даже если риск велик и люди откажутся участвовать. Он, сын вожака, знает настроение стаи: «Эйм» будет прыгать. Не скоро, лет через десять. А пока надо учиться. И еще искать теплоту, настоящий отклик. Он будет капитаном и значит – вожаком, добьется своего.
Но во второй раз взвалить бремя со‑чувствия на плечи без поддержки малой стаи – семьи, немыслимо… Он упустил Лорри, хотя к ней намечался мягкий небольшой прогрев симпатии – давно, лет пятнадцать назад. Он разочаровался в двух более респектабельных вариантах. Он насмерть поссорился с Джан – давно, лет семь назад. Когда девчонка жила в столице провинции Ака и спокойно планировала карьеру – вплоть до поста директора местного филиала Акада медиков… Тогда глаза у нее были темные и спокойные, взгляд прятался в узкой щели век. «Почему бы нам не прогуляться по берегу моря?» – сказала Джан при первой встрече. Она полагала себя безупречно красивой, неоспоримо умной и достойной всяческого внимания. «Потому, что я не люблю, когда мою шкуру норовят повесить на стене трофеев», – Йялл помнил свой ответ.
Люди странные, их трудно понимать, они ведь и сами себя чаще всего не понимают. Мотивов поступков, движений души, склонностей характера… С женщинами людей и того сложнее. Женщины людей почему‑то обожают охотиться на него, одиночку. Полагают, что можно спрятать простоту идеи трофейной охоты за красивыми словами, хотя знают о способности чуять намерения. Не получив желаемого и не блеснув в свете с редкостным ухажером, мстят, считая врагом, назойливо надоедая… И хуже: пытаясь бить на жалость и требовать спасения из самостоятельно созданных проблем.
Джан зашла дальше всех. Поселилась в нелепом городишке и заявила, что рано или поздно инспектору Йяллу придется ее спасти или пожалеть о своей подлости, приведшей к трагедии. А вот – не он спас, бывает и так.
– Йялл, тебе грустно? – Сати забеспокоилась, ловя руку брата. Прикрыла веки и сосредоточенно вздохнула, почесала за ухом. – Ты думаешь о Джан? Неправильно как‑то думаешь, холодно. Хотя… я помню ее первые дни там, в нашем городишке. Мы с Лорри ставки делали: сколько продержится. Я ей в окно змею бросила. Как она кричала… потом плакала, сидела на пороге с вещами и собиралась уехать. И мне было ее совсем не жалко.
– Змею?
– Не ядовитую, – замотала головой Сати. – Она к бабушке Томи отказалась идти ночью, потому что, мол, не срочно, потерпит. А я сразу сообразила: боялась из‑за двери нос показать. Сидела под замком и ждала, пока ее спасут, вернут в большой мир. Гордая, сама спасаться туда не захотела… Потом в ней что‑то переменилось. Сейчас странно и вспоминать ту Джан, которая была раньше. Сплошной страх в ней был, а еще презрение и обида. Много обиды. Это из‑за тебя?
– Я ей сказал, что она не способна лечить, потому что у нее пустая душа, – нехотя признался Йялл. – И еще сказал, что в стае больных не сортируют на нужных и бесполезных, что из вашего города она сбежит в три дня, если рискнет хоть раз заночевать. Я был здорово зол, Сати. Опять же мало ли что и кому наговорил? Давно это было…
– А что пообещал? – прищурилась премудрая сестра.
– Кажется, Лоцману пора в стойло, – задумался Йялл. – Надо позвать Крона. – Волвек покосился на хихикающую сестру и повел плечами: – Сати, прекрати меня так нагло читать, это нечестно! Я сказал, что мы пойдем гулять к морю никак не раньше, чем когда из нее получится настоящий врач. Вроде Ясеня, понимаешь? Мне казалось, что это ровно то же самое, что «никогда». И я прав, сколько времени прошло, все слова давно стерлись, как следы в пыли.
– Слова стерлись, обещания – нет. – Сати указала в сторону моря. – Лупить тебя будут на том корабле, куда меня водил ужинать Риан. Мы с Лорри решили еще на Хьёртте. Она обещала найти такую же бутылку, какой тебя огрела по голове, и отдать ее Джан. «Проспорил – получай, зверик» – вот ее слова. Иди, никто меня не уронит и не обидит.
Йялл задумчиво почесал за ухом. Улыбнулся, погладил бок Лоцмана. Еще раз оглянулся на сестру – и пошел к воротам.
– Лома, – шепнула Сати, сползая с высокого, как гора, бока. Пребольно упала и потерла колено. – Лома… все ушли. И хорошо. Тебе я могу сказать: я тоже претендую на место конюха. Престижная работа… Трудно будет пробиться, как полагаешь?
Сати подобрала гребень, оставленный Нормой, и присела возле копыт – расчесывать белый длинный мех. Солнце светило по‑доброму, без южной лютости или северной лени. Высоко в небе чайки смеялись над людскими глупостями и излишней серьезностью волвеков. Яблони шептались с ветерком по поводу урожайной, но нескорой еще осени… Было так мирно и хорошо, что никакие Узоры не казались опасными. Сати закончила расчесывать плотный ворс ниже конского колена. Улыбнулась Лоцману. Она не верила, что мир бывает окончательно и намеренно злым. Даже ураганы и те не зло, а природная необходимость. Надо лишь научиться их понимать. И двигаться самим в сторону, уступая дорогу, – или уговаривать обойти городок. Она пробовала однажды, вышло кое‑как, но все же… И с Узором все получится, только не сразу и не быстро. Он‑то взрослый наверняка, а она пока – очень и очень маленькая… Надо расти и умнеть.
Эпилог
День старта «Иннара» никто не объявлял праздником. Какое там! Сплошная работа, без самой малой передышки. «Десять лет без отдыха, если разобраться толком», – поморщился Йялл, пряча зевоту застарелой усталости. Сколько сил приложено, но не получилось все сделать по исходному замыслу. Из семи модулей в финальной сборке – лишь четыре. Зато идеально, многократно проверенные. И приборами, и чутьем снавей… Йялл почесал за ухом. Проклятущая привычка так и не отвязалась. Стоит отвлечься – и поиск мыслей‑блох становится явным для всех. Дает основания подозревать наличие неких сомнений в душе капитана. Хотя сомнений нет, есть азарт. И надежда.
