– А есть какие-нибудь признаки того, что… ну, словом, что их это стало меньше занимать? Бывает же так, что интерес к чему-то вспыхивает, а через день-другой, если ничего не происходит, – угасает.
– Да вы в своем уме? – На лице толстяка появилось выражение крайнего изумления. – Вы что, не читали сегодняшних газет?
– Читала, – ответила герцогиня. – Должно быть, мне просто хотелось бы принять желаемое за действительное.
– Ничего не изменилось, – заявил Огилви. – Разве что полиция стала еще больше на стреме. Немало репутаций зависит от того, удастся ли раскрыть это убийство, и ребята понимают: если они не размотают все до конца, будет хорошенький разнос, и начнут его с верхов. Сам мэр города дал это понять, так что тут еще теперь и политика примешана.
– Значит, вывести машину из города будет еще труднее, чем прежде?
– Очевидно, там, герцогиня. Каждый полицейский, находящийся на посту, знает, что, если ему посчастливится засечь машину – вашу машину, – он сразу получит еще одну лычку. Да они во все глаза глядят. Вот так-то!
Наступило молчание, нарушаемое лишь тяжелым дыханием Огилви.
Всем было ясно, какой вопрос должен теперь последовать, но никому не хотелось его задавать, словно от ответа на него зависело, останется ли надежда или она будет разрушена.
Наконец герцогиня Кройдонская спросила:
– Когда же вы предполагаете выехать? Когда вы двинетесь на Север?
– Сегодня вечером, – ответил Огилви. – Именно поэтому я и пришел к вам.
Герцог громко, с облегчением вздохнул.
– Но как же вы поедете? – спросила герцогиня. – Вас наверняка заметят.
– Ручаться, что не заметят, не стану. Но я сделал кой-какие расчеты.
– Дальше.
– Я думаю, что лучше всего выехать около часу.
– Около часу ночи?
Огилви кивнул.
– На улицах к тому времени народу никого. И движение затихает. Хотя не совсем.
– Но ведь и тогда вас могут заметить?
– Заметить могут всегда. А попытать счастья надо.
– Если вам удастся уехать – выбраться из Нового Орлеана, – как далеко вы сумеете угнать машину?
– В шесть утра рассветает. Наверно, к этому времени я уже буду в штате Миссисипи. Скорей всего, где-то возле Мейкона.
– Но это же совсем близко! – запротестовала герцогиня. – Вы проедете всего лишь половину штата Миссисипи. Значит, меньше четверти пути до Чикаго.
Толстяк резко повернулся – кресло под ним протестующе заскрипело.
– А вы считаете, что я должен гнать как сумасшедший? Может, установить рекорд скорости? И может, прицепить себе на хвост какого-нибудь полицейского, которого хлебом не корми, дай сорвать штраф?
– Нет, я этого вовсе не хочу. Я просто думаю о том, чтобы угнать машину как можно дальше от Нового Орлеана. А что вы будете делать днем?
– Съеду с дороги. И где-нибудь укроюсь. В Миссисипи полно таких мест.
– А потом?
– Как только стемнеет, припущу дальше. Через Алабаму, Теннесси, Кентукки, Индиану.
– Когда можно считать, что вы в безопасности? В полной безопасности?
– Наверно, в Индиане.
– И в Индиане вы пробудете всю пятницу?
– Пожалуй.
– А в Чикаго приедете в субботу?
– В субботу утром.
– Прекрасно, – заключила герцогиня. – Мы с мужем вылетим в Чикаго в пятницу вечером. Остановимся в отеле «Дрейк» и будем ждать там от вас вестей.
Герцог пристально разглядывал свои руки, стараясь не встречаться взглядом с Огилви.
– И дождетесь, – отрезал детектив.
– Вам что-нибудь нужно от нас?
– Я бы хотел получить записку в гараж. На всякий случай. Что вы доверяете мне взять машину.
– Сейчас напишу. – Герцогиня прошла в другой конец комнаты к секретеру, быстро что-то написала и тут же вернулась со сложенным листком бумаги, на котором стояла эмблема отеля. – Извольте.
Не взглянув на записку, Огилви положил ее во внутренний карман. Он по-прежнему не сводил глаз с лица герцогини.
Наступило неловкое молчание.
– Вам нужно что-то еще? – неуверенно спросила герцогиня.
Герцог Кройдонский поднялся со своего места, прямой как палка, и пошел куда-то.
– Денег, – раздраженно произнес он, останавливаясь, но не поворачиваясь к ним. – Он хочет денег.
Толстое лицо Огилви расплылось в ухмылке.
– Совершенно верно, герцогиня. Десять тысяч сейчас, как условились.
Остальные пятнадцать в Чикаго, в субботу.
Герцогиня с рассеянным видом прижала к вискам пальцы, унизанные кольцами.
– Право, не понимаю, как это я… забыла… Столько было всяких дел.
– Неважно. Я бы напомнил.
– Займемся этим сегодня к вечеру. Наш банк позаботится…
– Деньги наличными, – перебил герцогиню толстяк. – Купюры не крупнее двадцаток и не новые.
– Это еще почему? – метнула на него недоумевающий взгляд герцогиня.
– А чтобы по ним ничего нельзя было распознать.
– Вы что же, не доверяете нам?
Огилви потряс головой.
– В такой ситуации лишь круглый дурак может кому-нибудь доверять.
– Тогда почему же мы должны доверять вам?
– Да потому что мне с вас еще пятнадцать косых причитается. – В высоком фальцете появились нотки нетерпения. – И запомните: тоже в мелких купюрах, причем банки по субботам не работают.
– Теперь представим себе, – сказала герцогиня, – что в Чикаго мы вам ничего не платим.
Улыбка мгновенно сошла с лица детектива – даже намека на нее не осталось.
– Я, скажем прямо, рад, что вы подняли этот вопрос, – сказал он. Чтобы все между нами было ясно.
– Думаю, мне и так все ясно, но все же объясните.
– В Чикаго, герцогиня, будет вот как: я ставлю машину в укромном месте, но где – вы не будете знать. Потом иду в отель и получаю свои пятнадцать косых. После этого я возвращаю вам ключи и говорю, где спрятана машина.
– И все же вы не ответили на мой вопрос.
– Сейчас, сейчас. – Поросячьи глазки детектива сверкнули. – Если что вдруг не так – ну, к примеру, если вы заявите, что у вас нет наличных, потому как вы забыли, что банки в этот день не работают, – я вызову полицию там же, в Чикаго.
– Но ведь и вам тогда придется многое объяснять. Хотя бы почему вы перегнали машину на север.
– Ничего нет проще. Скажу, что вы заплатили мне пару сотен – они как раз будут при мне, – чтоб я пригнал вашу машину в Чикаго. Вы-де сказали, что для вас этот путь слишком утомителен. Сами же с герцогом пожелали лететь. А я, только когда добрался до Чикаго и как следует пригляделся к машине, понял, что к чему. Вот так-то… – Детектив передернул своими огромными плечищами.
– Мы не собираемся изменять своему слову, – заверила его герцогиня Кройдонсная. – Но как и вам, мне хотелось убедиться, что мы понимаем друг друга.
Огилви кивнул.
– По-моему, понимаем.
– Приходите в пять, – сказала герцогиня. – Деньги будут приготовлены.
После ухода Огилви герцог Кройдонский покинул свое добровольное уединение и возвратился на прежнее место. На столике стояли рюмки и бутылки – запас их со вчерашнего дня был обновлен. Налив в стакан виски, герцог плеснул туда немного содовой и залпом выпил.
– Я вижу, вы с самого утра опять за свое, – ехидно заметила герцогиня.
– Надо же прополоскать себя. – Герцог снова налил висни, но на этот раз отхлебнул совсем немного. – Я словно весь вывалялся в грязи после того, как побыл в одной комнате с этим типом.
– Зато так называемый «тип» явно менее разборчив, – парировала жена.
– А то он мог бы сказать, что не желает быть в одной комнате с пьяницей, сбившим ребенка…
Герцог побелел. Трясущимися руками он поставил стакан.
– Ну, уж это удар ниже пояса, дорогая.
– …и постыдно бежавшим потом, – добавила герцогиня.
– Ну нет, клянусь, это вам с рук не сойдет! – гневно вскричал герцог.
Он сжал кулаки и, казалось, сейчас набросится на нее и ударит. – Ведь вы же виноваты, вы! Это вы заставили меня уехать, даже остановиться не дали.
Если б не вы, я бы остановился. Вы сказали, что это ни к чему: что сделано, то сделано. Вот вчера хотел же я пойти в полицию. Вы воспротивились! А теперь у нас на шее сидит эта проказа… этот мерзавец, который лишает нас последних остатков… – Герцог не договорил и умолк.
– Можно считать вашу истерику оконченной? – осведомилась герцогиня.
Ответа не последовало, и она продолжала:
– Могу ли я напомнить вам, что мне не пришлось долго вас убеждать. Если бы вы захотели или намеревались поступить иначе, мое мнение не имело бы для вас никакого значения. А что касается проказы, то вы едва ли заразитесь: вы так старательно отходили подальше, – предоставив мне одной вести все переговоры с этим чудовищем.
– Зря я начал этот разговор, – вздохнул герцог. – Простите великодушно.
– Если вам необходимо поспорить, чтобы привести в порядок свои мысли, – безразличным тоном заметила герцогиня, – извольте: я не возражаю.
Герцог снова взял свой стакан.
– Странно, – сказал он, медленно поворачивая стакан в руке, – но у меня некоторое время назад вдруг появилось такое чувство, будто случившееся, несмотря на весь ужас, как-то сблизило нас!
