— Тоже верно, — вздохнул артефактор.
— Когда пойдем? — уточнил боевик.
— Завтра думаю. Я на твоего Семерякина «Путы» и «Путевую нить» наложил. Никуда не денется с территории. Ректор все равно только поздно вечером прибудет с совещания у императора.
— Не натворит ничего? — уточнил боевик.
— Под «Путами»? Да он даже помастурбировать не сможет, — хмыкнул аретфактор.
— Ладно, — вздохнул боевик. — Завтра, так завтра. Он говорил что-нибудь.
— Как всегда — не мое, не видел, не знаю, — развел руками Артемий Георгиевич.
— Понятно… — со вздохом произнес Боевик и спросил: — А хорошие новости есть?
— Помнишь уборщика нашего? Фирс который?
— Помню. Он Глубокий взор освоил?
— Не поверишь, но он не только глубокий взор, но и походный фонарик освоил, — усмехнулся профессор артефакторики. — Правда есть нюанс.
— Какой?
— Там от фонарика одно название. Размер вот, — показал он пальцами примерный размер получающегося у Фирса заклинания. — Света, ты сам понимаешь, там не много.
— Жаль, — поджал губы боевик. — Хороший парень. Чтобы так за пару недель Глубокий взор освоить и походный фонарик — это поискать надо.
— Да, парень хороший, целеустремленный, но я про него не по этому вспомнил. Тут еще один нюанс есть.
— Какой? Светит синим?
— Нет. Предрасположенности к свету у него я не заметил. У него вообще свет больше к оранжевому идёт. Тут другое, — Артемий Георгиевич отхлебнул из кружки и с усмешкой произнес: — Дело в том, что он этих фонариков может создать… много. Хоть сотню разом. И управлять ими.
Лаврентий Павлович нахмурился и уточнил:
— В смысле сразу?
— Да. Помнишь мы его каналы смотрели? Сколько их там у него? Он же как ёжик…
— Я бы сказал — комок шерсти.
— Не суть. Дело в том, что всеми ими он прекрасно управляет, представляешь? — наклонился к другу маг. — Он реально может создавать больше сотни этих самых фонариков. Я его попросил начать их вращать вокруг себя и он сделал. Причем упорядоченно иногда добавляя фонариков, а иногда притормаживая те, на которые я покажу. Я первый раз растерялся, но потом его еще раз просил показать. Все так, как я думал — это отдельные самостоятельные заклинания, которыми он управляет.
— Безумие какое-то, — пробормотал боевик. — Сотню заклинаний одновременно? Я про такое даже в хрониках архимагов не читал, а там ты сам знаешь — любили приукрасить.
— Вот и я про тоже, — кивнул артефактор. — Ситуация, мягко говоря, неоднозначная. Главный вопрос — что с ним делать?
— А мы должны с ним что-то делать? — хмыкнул Лаврентий Павлович.
— Нет, ему мы ничего не должны, но… согласись — настолько необычных учеников у нас не было.
— Ну, может ему повезет и он станет нормальным учеником.
— А может и нет, — кивнул профессор, отхлебнул чаю и произнес: — В любом случае парень тянется к знаниям, а это в наше время редкость. Мы ему, конечно, ничего не должны, но… может быть хотя бы исследуем его?
— В смысле? — нахмурился Лаврентий Павлович.
— Ну, вот к примеру — кумулятивный эффект и сложение усилий по Вернадскому.
Боевик нахмурился, поиграл бровями, припоминая о чем речь и нахмурился.
— Ну-у-у-у… не знаю. Если мы говорим про сложение усилий Вернадского, то это надо, чтобы он выучил такое заклинание, эффект которого можно складывать. А у меня кроме как «Прожога» ничего в голову не приходит.
— Слушай, «Прожог» — это боевое заклинание. Боевое заклинание у уборщика? не боишься, что нас за такое в ИСБ затаскают?
— Я по этому и говорю, что ничего в голову не приходит, — кивнул Артемий георгиевич. — Но подумать то можно? Может защиту какую универсальную? Они ведь складываются.
— Защита тоже в разделе «боевой магии», — хмыкнул Лаврентий Павлович.
— Ну, тогда… даже не знаю… — растерялся Архитектор. — Возможно это прозвучит глупо, но я оказывается не сильно сведущ в обучающих заклинаниях.
— Я, признаться тоже больше по боевым, — смутился боевик. — Слушай, может Анастасию Валерьевну подключим? Она ведь в бытовой магии как рыба в воде и…
— И она же первая нас чуть что заложит, — недовольно проворчал старый друг. — Нет уж, лучше пошли в библиотеку. Пороемся в учебниках. Что-нибудь да подберем.
— Хох. Вспомним молодость…
* * *
— Могилой пахнут ее подмышки! Но там не холодно! Там липко! — громогласно объявил Вешкин. — Умрут сегодня коротышки! Во имя обучения сего!
Маргарита, стоявшая у стола в прозекторской, подняла взгляд и повернула голову к Кириллу.
— Ты издеваешься?
— Согласен, рифма так себе, — сморщился поэт, поменял позу и с ходу начал сочинять следующее: — Тоскует кафель одинокий! В прозекторской, увы, темно! Нет крови, мяса и страданий! Некромант опять нашел вино!
— Вешкин! ты нормально можешь сказать, какого черта тебе тут надо? — спросила девушка с дергающимся веком.
— Ты должна оценит мои стихи! — Расправив плечи, произнес Кирилл. — Ты, как человек, постоянно испытывающий тлетворное влияние смерти, должна понимать тонкие струны поэзии…
— Ты уже полчаса тут вещаешь свои стихи, и пока я чувствую только непреодолимое желание пырнуть тебя скальпелем в глаз! — Пригрозила девушка. — Говори, зачем приперся!
Она сделала шаг к поэту, и тот тут же поднял руки.
— Ничего особенного, просто хотел пригласить в наш артефакторный клуб… — осторожно отступил назад Кирилл. — Всего-то делов…
— Нет! — отрезала девушка. — У меня и так хватает проблем!
— Погоди, ты не дослушала! Наш клуб будет заниматься один проектом, — начал рассказывать он. — Статуя скрипача! Мы сделаем ее вместе и
