Он все еще держал окровавленный нож в руке и пытался приблизиться ко мне, размахивая им в надежде заколоть меня. Я пнул его по руке, сломав ему при этом два пальца, нож отлетел и упал в воду. Он повернул голову, ища глазами потерянное оружие.
— Ты хочешь его обратно? — зарычал на него я, а затем разразился громким смехом. — Ты гребаный урод, хотел меня зарезать? Чертов сукин сын. Ты хотел меня заколоть им? Может, нам стоит пойти и найти твою потерянную игрушка, а?
Я потащил его к воде и толкнул его лицом вниз в мокрый песок. Он боролся в моей хватке, пока я не приподнял его вверх за уши, давая перевести дыхание, а затем опять толкнул его лицом вниз в мелководье. Я обнаружил, что мне безумно хочется, чтобы у него тоже был хвостик, тогда бы я держал его за него, но ничего я обошелся тем, что имелось.
Образы того, как этот мудак с «ежиком» толкнул к Рейн парня с дредами, заполнили мое сознание. Я начал быстро долбить его голову о мокрый песок. Все его лицо представляло собой кровавое месиво из мелких порезов и ссадин. Я бросил быстрый взгляд на нож, который лежал в паре шагов. Я рывком поднял «ежика» вверх и толкнул его в сторону ножа.
— Давай, слабак! — закричал я. — Подними чертов нож! И я тебя разорву даже с ним, ты, бесполезный кусок дерьма!
Он стонал и плакал, даже не пытаясь двинуться в сторону ножа. Он прикрыл рукой свое израненное лицо и умолял не убивать его.
— Ты был покойником с первой минуты, когда посмотрел на нее, — сказал я тихо. Я ощущал, будто говорю голосом Лэндона. Я в три шага подошел к нему, схватил нож, который лежал в воде, и поволок урода обратно на песок. Я приставил нож в его лицу, желая убедиться, что он хорошо рассмотрел, прежде чем я открыл его и перерезал ему горло.
Из его горла раздался булькающий звук, и кровь хлынула из его рта. Пальцами здоровой руки он схватил меня за запястье, но в этом жесте не было силы. Я с размаху впечатал кулак ему в живот, чувствуя, что его рана открывается еще больше и внутренности начинают вываливаться из живота. Я ударил его в лицо, чувствуя, как его нос ломается под моими костяшками. Я ощущал себя охрененно, поэтому начал наносить ему удары снова и снова. Наконец, его руки опустились и упали обессилено у головы, он прекратил бороться. Но мои кулаки продолжали наносить безжалостные удары. Иногда я попадал кулаками в песок, но это не имело большого значения, что я попадал мимо цели. Я чередовал удары левой и правой рукой по тому, что еще осталось от его лица и груди, слушая хруст его ломающихся ребер.
— Бастиан, Бастиан! Пожалуйста, остановись! Он мертв! Бастиан... пожалуйста, остановись.
Наконец я услышал ее, но не уверен, как долго она умоляла меня остановиться. Ее руки были на моих плечах, она пыталась оттащить меня от изуродованного трупа, что находился подо мной. Я прекратил наносить удары моими ноющими руками и отклонился, усевшись на пятки. Изящные пальцы обернулись вокруг моего бицепса и дернули меня за руку. Острая боль с задней части ноги пронзила мое тело и отдалась в бедро, концентрируясь в точке над коленом, и затем словно каскадом омыла от колена до лодыжки. Моя нога немного подогнулась, но я заставил себя проигнорировать это дерьмо и выпрямиться.
Моя грудь приподнялась, когда я пытался вдохнуть воздуха, чтобы успокоить адреналин, что бурлил в моей крови. Это совершенно не сработало, только закончилось тем, что я начал задыхаться еще сильнее. Я заставил себя прекратить, или я бы просто задохнулся. Я осмотрел пляж. Были ли еще? Их же было четверо, где тело четвертого ублюдка? Затем я вспомнил — я оставил его умирать в воде. Было три трупа на пляже: один у моих ног, а двое немного дальше.
Пальцы Рейн поглаживали меня по руке. Когда я посмотрел вниз, то увидел, что ее пальцы остановились в том месте, где мои руки покрывала кровь. Все было даже ужасней на второй руке. Мой живот и грудь сплошь и рядом были покрытыми красными брызгами крови.
Сотни образов проносились у меня в голове. Сколько раз я стоял по центру арены, поднимая в победном жесте окровавленные руки, и слушал улюлюканья богатых ублюдков, которые ставили на то, что я убью тех, кто играл против меня? Сколько раз восторг от победы захватывал меня настолько, что я испытывал удовольствие от стекающей по рукам крови?
— Пойдем, смоем все. — Раздался тоненький голосок Рейн. Не сопротивляясь и не имея ни одной мысли в голове, я позволил ей подвести себя к кромке воды и попытался смыть кровь с кистей рук, ног и живота на мелководье. Бл*дь, она была везде. Я прошел дальше и нырнул под воду. Рейн стояла недалеко от меня, что было очень хорошо. Если бы она попыталась уйти от меня, то я потерял бы все самообладание и крупицы контроля, что остались во мне.
Когда я вернулся на мелководье, Рейн взяла мои руки в свои и перевернула их ладонями вверх, затем опять вниз. Я смотрел, как она водит пальцами по моим израненным костяшкам. Они должны были бы нещадно болеть, но я ничего не чувствовал. Мне нужно было хоть что-то почувствовать.
Я схватил ее за руки и провел вверх по ним. Когда я достиг плеч, то притянул ее ближе к себе, обрушиваясь с поцелуем на ее губы. Она вздрогнула, и я ощутил привкус крови на своем языке, поздно вспоминая, что у нее разбита губа. Я переместился к нетравмированной стороне рта и запустил одну руку ей в волосы. Мои губы стали оставлять обжигающие поцелуи на ее челюсти, пока другая рука опустилась к ее талии и притянула ближе. Жар ее тела ощущался напротив моей влажной кожи, требуя больше внимания. Это было все, что я мог чувствовать — ее тепло, ее жизнь. Оно было моим. Она была моей. Я все думал, как она смотрела на меня на плоту, когда держала меня за руки, а я плакал. Образы того, как она смеется, мелькали у меня в голове. Я вспомнил ощущение того, как мы в первый раз переспали и как правильно это чувствовалось. Я понимал, что те мужчины хотели забрать ее у меня, от этого мой гнев и ненависть вернулись и обрушились на меня с новой силой.
— Ты мне нужна, — прорычал я и схватил ее еще крепче за талию, потираясь невероятно твердым членом о низ ее живота.
Я практически опрокинул ее на спину в песок и еле сдержался, чтобы не сорвать с нее, разрывая, промокшую одежду. Вместо этого я спустил боксеры по ее ногам и отбросил их в сторону. Я стянул через ее голову футболку, прежде чем начал возиться с пуговицами на своих шортах. Сняв их, я улегся на Рейн сверху и поднял ее ноги над своими бедрами. Секундой позже я вонзился в нее.
Может, я думал, что мгновенно успокоюсь, когда вновь окажусь в ней, но нет — мне это не помогло. Напротив, я почувствовал себя еще более отчаянным и взрывоопасным. Они пытались забрать ее у меня. Если бы я все еще был в тропическом лесу... если бы я не вернулся в тот момент на пляж… Я бы пришел назад и обнаружил, что ее нет.
— Моя, — прорычал я и подался вперед бедрами, чувствуя, как мои яйца ударяются со шлепающим звуком о ее округлую попку, в то время как мой член вонзался в нее.
Что бы я сделал? Если бы вернулся и не нашел ее, чтобы я бы мог сделать? Я, вероятнее всего, нашел бы их следы и обнаружил то место, где лодка причаливала к берегу. Я бы точно понял, что тут кто-то был, и что они сделали. Она же не уплыла бы без меня добровольно?
— Я сделал это только ради тебя, — прошипел я в ее ухо. — Только я! Ты поняла меня?
Я не стал дожидаться ответа; просто увеличил темп, толкаясь в нее. Образы того, что они могли бы сделать с ней, если бы я не успел, заполнили мой разум. Эти четыре мудака с легкостью могли схватить ее за ноги и за руки, удерживая на песке, и каждый бы воспользовался представленной возможностью. Если бы я пришел на десять минут позже, я бы увидел...
— Нет! — до меня донесся мой собственный крик. Я обернул одну руку вокруг ее плеч, пока другая удерживала ее за поясницу, приподнимая, и начал вдалбливаться в нее сильнее. — Ты моя... они не смогли бы... никогда... я никогда не позволю никому…
Я почувствовал, как руки Рейн обняли меня за плечи, а ее ноги обвили мою талию. Ее пальцы впились в мои лопатки. Я не стал замедляться. Давление начало нарастать в моих ногах, и затем я почувствовал острую боль на задней стороне бедра, но вновь проигнорировал ее. Я сосредоточился на более важном и пытался не отвлекаться на такое незначительное препятствие как боль.
Через секунду я был уже за гранью досягаемости, вколачиваясь в нее жестко и заглушая крики в изгиб ее шеи. Я толкнулся в нее еще пару раз, перед тем как рухнуть на нее и припасть в поцелуе к ее горлу. Мое горячее дыхание перемежалось и вырывалось из груди тяжелыми толчками, отражаясь от ее кожи и согревая мое лицо.
Мои руки все еще были под ней: одна под ее поясницей, а другая между лопатками. Я напряг мышцы и прижал ее к себе, когда образы четырех мудаков и того, что они хотели с нею сделать, пронеслись в моей мазохистской башке. Я точно не знаю, сколько мы пролежали так, обнявшись, но когда мой разум успокоился и пришел в норму, сосредотачиваясь на происходящем вокруг, я внезапно осознал, что она дрожит всем телом и плачет.
