В голове девушки же, между мыслями о бесчеловечном расчленении Кулова в течении десяти минут, от подслушанного разговора двух вояк возник простой, но оттого не менее интересный вопрос: а за что майор вообще сражается?
Видимо, фантазия у повелителя этой аномалии закончилась. Снова. Во всяком случае именно так казалось Кевину. Держа в руке продолговатое каменное нечто, пылающее ярким зелёным пламенем, писатель уже с десяток минут шёл вперёд по абсолютно монотонной пещере. Это место невольно напоминало Кевину о старых видеоиграх, за которыми он часами сидел, будучи ребёнком. Компьютерные технологии тогда лишь начинали развиваться в сторону развлечений, и мощностей машин хватало лишь на простенькие, прямоугольные коридоры, все выглядевшие как один. Именно таким и было выхватываемое зелёным светом окружение — только стены закруглены, будто писатель пробирается через очень длинную каменную кишку.
— Надеюсь, в конце я не вывалюсь опять из чьей — то задницы, — поудобнее перехватив призванный из мира кошмаров «факел», пробубнил Кевин себе под нос.
Шаги и речь даже не создавали здесь эха, которое, по логике, должно было быть. Жалкие, разваливающиеся декорации дешёвого театра. Тем не менее, весьма отвратительные — пропитавшая волосы и одежду жижа всё ещё стекала на каменный пол. Хорошо хоть она вне тела существа безвредна, иначе далеко уйти бы не вышло — желудочный сок, или чем бы это ни было, попросту превратил бы писателя в неприглядную лужицу.
Странно, но за всё время «скитаний» Кевина по прямой, его эмоциями ни разу не попытались манипулировать. Будто загадочный демиург этого картонного представления попросту сдался, уже не зная, чем шокировать непробиваемого вторженца. Если пожирание живьём не остановило его, то как в принципе справиться с этой чудовищной силой? Или же, хитрец обманывает своего оппонента, дарует ему ложное чувство безопасности, дабы притупить бдительность? Ну, если так, то план его обречён на провал — с того самого момента, как писатель обрёл силу, то чуть-ли не спит с открытыми глазами — никогда не расслабляется.
— Generals gathered in their masse-e-e-ess, — от скуки начал напевать Кевин, — Just like witches at black masse-e-e-ess… Чёрт, как можно рифмовать на одно и то же слово, и при этом звучать так хорошо?
Будто вклиниваясь в разговор писателя с самим собой, зелёный факел затрещал, выплюнул из каменного «горла» несколько искр, и резко потух, погружая всё в кромешную тьму.
— Эй! — возмутился Кевин, а затем со всей силы ударил бесформенной конструкцией о гладкую стену пещеры.
Издав странный звук, напоминающий тихий, недовольный писк, факел вновь затрещал, а спустя секунду загорелся зелёным пламенем. Эта конструкция — живое существо, состоящее из… Не пойми чего, похожего на бугристый камень. Достаточно как следует треснуть им о что — то твёрдое — и оно засияет странного цвета огнём, освещая всё вокруг. Удивительная вещь. Впрочем, не только она одна — в кошмарном мире много подобных «устройств», каждое из которых активируется похожим образом — грубым насилием. Тем не менее, существо никак этому не сопротивлялось, а потому Кевин просто принял это как должное. Если тот мир играет по столь варварским правилам — да будет так.
Совершенно неожиданно тишина сменилась резким, болезненным писком в ушах. Писатель машинально схватился за голову свободной рукой — ощущение, будто кто-то настойчиво сверлил стенки черепа изнутри. А через секунду снова гнетущее молчание всего вокруг — будто все звуки в мгновение пропали. Рот Кевина растянулся в широченной, болезненной улыбке. Мышцы задрожали от напряжения — казалось, он вот-вот буквально разорвёт собственное лицо надвое.
Но писатель даже не успел удивиться, как всё закончилось. Испуганно выдохнув и схватившись за адски болевшие края рта, Кевин водил факелом из стороны в сторону, готовый встретить опасность, откуда бы она ни появилась.
Что это вообще было? Неудачная попытка манипулировать сознанием? Ладно, если чувствуешь боль, значит… Стоп, боль? Система же приглушает её, пока у тебя есть «щит» из здоровья, ведь так?
— Или нет? — спросил Кевин уже вслух. Его голос, конечно, не отразился эхом от стен неестественной пещеры — наоборот, они будто впитали и заглушили речь, как губка.
В ту же секунду, без какого-либо предупреждения кошмарный факел погас, опять лишая писателя единственного источника света. И стоило тьме окутать Кевина, как он ощутил едва заметный, холодный ветерок. Что-то происходило. Без промедлений писатель стукнул живым светилом о стену, заставляя его мгновенно вспыхнуть куда более ярким чем обычно, ядовито-зелёным пламенем. Кевину даже пришлось прикрыть глаза — резка вспышка на долю секунды ослепила его.
Но как только помутневший от чего-то взгляд начал выцеплять из темноты контуры окружения, писатель ощутил странную комбинацию чувств. Радость смешалась со скукой и… Ностальгией? Почему-то озарённые танцующим зелёным пламенем бетонные стены, покрытый какой — то коричневой субстанцией пол, и уходящий в непроглядную тьму коридор казались до боли знакомыми. Неестественно знакомыми. Будто Кевин видел это место каждый день, но при этом был несказанно рад его видеть.
— Мною опять манипулируют, — подавляя нарастающую эйфорию, пробубнил писатель.
Неожиданно он ощутил столь сильное желание обернуться назад, что едва успел остановить собственное тело. Сохранять трезвость ума было всё труднее с каждой выходкой аномалии — будто она становилась тем сильнее, чем дальше продвигался Кевин. На мгновение задумавшись об этом, писатель разочаровался, что не испытывает интерес и предвкушение от загадки, которую он вот-вот разгадает. Жаль, что ничего этого нет. А должно ли быть? Всё ведь предсказуемо и ничуть не интересно. Или же нет?
Резко цепочка мыслей оборвалась. Как в сознании может пролететь так много мыслей за даже не десятую долю секунды?
— Опять манипулируешь? — ухмыльнулся писатель. Кажется, часть его собственных эмоций вернулась к нему, — Дешёвый трюк. Как и «неожиданная» смена локации. Не верю!
Последние слова Кевин уже практически прокричал. Поддался чувствам, которые, скорее всего, даже не его собственные. Нужно держать себя в руках.
Едва перебарывая явно навязанные порывы, писатель зашагал вперёд. По коридору, что пусть и резко, но ничуть не неожиданно сменил собой пещеру. Тем не менее, окружение поменялось не слишком сильно: теперь вместо неестественных, явно искусственных полостей внутри породы, в уже осточертевшую тьму тянулись ровные, на удивление чистые стены, вместе с покрытыми неизвестно чем полом и потолком. Кевину очень хотелось рассмотреть это нечто поближе, но он прекрасно помнил закон этого места — если есть желание что-то сделать — не делай этого. Просто на словах, но на деле это требовало проявлять настоящие чудеса самоконтроля. Благо, в этом писатель более чем преуспел за свою
